Мари Фишер - Нежное насилие

• Название: Нежное насилие
• Автор: Мари Фишер
• Издательство: Панорама
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-85220-464-1

В сборник одной из самых заметных писательниц современной Германии вошли ее поздние романы – не просто увлекательные, женские, любовные, но еще и глубоко психологичные, полные выразительных бытовых деталей и сложных нравственных коллизий; романы, в которых легко прочитываются феминистские настроения автора.

В центре каждого из них – судьба и любовь нашей современницы, ее столкновение с миром мужчин и связанные с этим проблемы, решая которые, она неизменно выходит победительницей.

На русском языке публикуются впервые.

---

Причесываясь, Катрин обнаружила у себя один серебряно-белый волосок. Он был не первый, и все же ее будто кто-то кольнул: неужели и она поседеет так же рано, как мать? Катрин и не помнила ее с темными волосами.

– Я поседела за одну ночь, – говаривала Хельга Гросманн, рассказывая о том, как она узнала об измене мужа.

Все, включая Даниэлу, уже много раз слышали эту историю, так что девочка, еще совсем крошкой, считала своего дедушку предателем и злодеем. С подобным представлением об отце выросла и Катрин, а помирилась с ним уже взрослой.

Хельга Гросманн в свое время поступила сурово и решительно. Не слушая никаких извинений и клятвенных заверений, она оставила мужа, подала на развод и вернулась в родительский дом в Гильдене. Катрин в это время было всего пять лет, и она не могла понять происходящих событий. О жизни с отцом у нее и сейчас оставались только самые смутные воспоминания. Она видела себя балансирующей по верхнему краю какой-то каменной кладки – отец крепко держит ее за руку. А вот она сидит у отца на руках, обнимает его маленькими ручками за шею или скачет верхом на его широких плечах – правда, позднее эти плечи уже не казались такими широкими. Было ощущение, что тогда она жила в каком-то веселом, счастливом и ладно скроенном мире. А потом все вдруг запуталось и сместилось. Чужая квартира, общение с дедом и бабкой, которые казались ей совсем-совсем старенькими. Конфликт между взрослыми, которые хотели утаить его от Катрин, но невольно оставили его ей в наследство.

Отца она вновь увидела только после развода, встречаясь с ним в установленные судом дни посещений. В то время он искренне хотел сделать для нее все возможное. Но она уже была как бы отгорожена от него глухой стеной.

– Он нас больше не любит, – вдалбливала ей мать. Однажды отец подарил Катрин куклу, о которой она страстно мечтала. Не в ее силах было скрыть радость. Когда она, сияющая, пришла с куклой домой, мать сказала:

– Не позволяй впутывать себя в наши дела. Он это сделал только для того, чтобы позлить меня. – Мать отворила дверь гардероба и вынула картонную коробку. – Смотри! Точно такую же куклу я тебе приготовила ко дню рождения.

Из раскрытой коробки на Катрин глядела, улыбаясь, точно такая же кукла, как та, что подарил ей отец: те же голубенькие штанишки-ползунки, та же белая курточка, те же мягкие светлые локоны на головке.

Катрин не произнесла ни слова.

– Забирай ее! – сказала мать. – Не хочу снова ее прятать.

Катрин растерялась. Если отказаться от второй куклы, это обидит маму. А папа далеко, увидеть его в этот момент она не могла, значит, не могла и вернуть ему куклу.

– Видишь, что опять натворил твой отец! – Вдруг, тронутая, видимо, замешательством Катрин, мама смягчилась – А ты представь себе, дорогая, что это близнецы. Ведь с близнецами можно прекрасно играть.

Катрин послушалась совета. Во всяком случае, попыталась послушаться. Но по какой-то непонятной причине она теперь возненавидела кукол-двойняшек. Ей казалось, что их лакированные губки, в которые можно воткнуть соску-пустышку или соску с бутылочкой, насмехаются над ней. А голубые шарообразные глазки холодны, словно лед.

И вот теперь, через много лет, вырывая белый волосок и внимательно проверяя, не появились ли другие, она размышляла: «Почему мне все время вспоминаются эти старые эпизоды? Ведь столько лет уже прошло, они давно не имеют никакого значения. Ах да, надо поторапливаться, а то мама рассердится!»

Катрин сбросила с себя купальный халат и, прежде чем одеться, взглянула в зеркало. «Да, чересчур худа», – вновь констатировала она. Если бы не заостренные маленькие груди, ее можно было бы принять за изможденное бесполое существо. В одежде она с ее тонкой талией, длинными ногами, прямыми плечами и миниатюрной попкой казалась вовсе не худой, а лишь стройной. Все, что она носила, ей шло. Подруги находили, что ее изящным линиям можно только позавидовать. А вот обнаженная она была явно худа. Так говорила и ее мама, да и у Жан-Поля, наверное, впечатление было такое же, хотя он никогда об этом не говорил.

При такой комплекции скоро можно будет ребра пересчитать. Вот бы нагулять хоть чуточку тела! Конечно, не так, чтобы совсем округлиться, и уж совсем ни к чему становиться толстой, но хоть плечи бы пополнее. Вот было бы здорово! Но пока ничего не удается, хотя и ест, и пьет она вдосталь. Только вот полноты это не прибавляет.

Катрин надела чулки, туфли, бюстгальтер, скользнула в расклешенную юбку из мягкой рыжей кожи. Потом, приблизив лицо к зеркалу, с пристрастием всмотрелась в свое отражение. «Если так пойдет дальше, – подумала она, – то придется мне носить очки». Впрочем, это вовсе ее не пугало, а казалось даже забавным. Зрение у нее было пока что сносное.

Чуть близорукие серые глаза, оттененные густыми черными ресницами, казались огромными на узком лице. Несколькими быстрыми щипками Катрин придала нужную форму поблескивающим бровям, чуть пригладила их увлажненным средним пальцем и загнула кверху ресницы. Потом смазала губы нежно-розовой помадой. Больше ничего и не требовалось. Ее кожа, очень чистая и от природы белая, теперь, на исходе лета, была слегка загоревшей. Если бы Катрин полежала на солнце, то стала бы совсем смуглой. Но она этого никогда не делала, считая, что загар ей не идет. Раньше Катрин всегда испытывала досаду из-за семи маленьких веснушек на переносице, которые неизменно появлялись не позднее апреля, как бы она ни пыталась от них избавиться. Но со временем они стали ей даже желанны, потому что нравились Жан-Полю. Она даже прекратила всякие попытки их закрасить или запудрить.

Чуть подумав, Катрин накинула на себя объемный белый пуловер, с красивым попугаем на груди. Глянула в зеркало: помада не стерлась. Катрин еще раз махнула щеткой по волосам, так что теперь они обрамляли ее лицо иссиня-черным облаком, ниспадая плавной волной на плечи и спину.

«Может быть, – подумала она, – в Дюссельдорфе подкрашу еще веки». Но она знала, что не сделает этого, если только у Жан-Поля не будет каких-то особых предложений насчет того, как провести вечер. Ее ясные глаза, сиявшие в предвкушении радости встречи, были достаточно выразительны и без цветных теней.

Перед самым открытием лавки на послеобеденную торговлю она сложила свою сумочку, пополнив ее запасом косметики и некоторыми мелочами, которые могли понадобиться в Дюссельдорфе, взяла пакет с недовязанной шалью, чтобы поработать, если останется время. На кухне запаслась маслом, хлебом, кофейным порошком и сметаной, тщательно запаковав все это в алюминиевую фольгу.

Потом она сбежала вниз по внутренней лестнице и крикнула:

– Мама, я здесь!

В лавке уже стояла первая покупательница.

– Ты могла не торопиться, – сказала Хельга Гросманн. – Госпожа Кюблер и я уже обо всем отлично договорились.

Покупательница, дама средних лет, улыбнулась Катрин.

– Сегодня вы опять как-то особенно привлекательны, госпожа Лессинг.

– Я только что вымыла голову.

– Моя дочь кое-куда собралась, – заметила Хельга. – Поэтому и в театр со мною не идет. – Это прозвучало как упрек.

«Мама, сейчас это не тема для обсуждения», – едва не вымолвила Катрин, но предпочла промолчать.

Она была рада, что посетительница не стала интересоваться подробностями, заметив вместо этого:

– Пуловер у вас просто прелесть! Как вы думаете, может, и мне стоило бы сделать такой же?

– Да, конечно, – заверила ее Катрин, не моргнув глазом, хотя лишь с трудом могла представить себе эту уже далеко не молодую даму в одежде подобного стиля.

– Для дочери, – пояснила госпожа Кюблер. – Это, наверное, был бы отличный сюрприз к Рождеству. Смогу ли я связать его за такой срок?

– Если будете прилежно работать, то обязательно сможете. Немного сложна только передняя часть, а рукава и спина гладкие.

– А где мне найти инструкцию? Ведь в журнале «Либерта» ее не было, я его читаю регулярно.

– Совершенно верно. Руководству журнала образец показался слишком необычным и вызывающим.

– И в этом есть доля правды, – заметила Хельга Гросманн. – Что будет, если сотни женщин начнут носиться по городу с этим крикливым попугаем на груди… Даже не представляю…

– Но пока-то он ведь существует в одном-единственном экземпляре, – заметила госпожа Кюблер.

– Да, вот этот экземпляр единственный. Но у меня сохранился эскиз с инструкцией, – сказала Катрин. – Я охотно предоставлю его вам.

– А сколько это будет стоить?

– Ни пфеннига – для такой хорошей клиентки, как вы, госпожа Кюблер.

– Изумительно! Но понравится ли вам, госпожа Лессинг, что вы уже не будете единственной обладательницей такого пуловера?

Катрин улыбнулась.

– Пустяки, госпожа Кюблер. Вы же знаете: если бы это зависело только от меня, сейчас уже сотни женщин носили бы такие пуловеры.

Пока Катрин ходила за своими записями, консультировала госпожу Кюблер и продавала ей необходимую для работы шерсть, Хельга Гросманн беседовала с двумя маленькими девочками, которым нужна была хлопчатобумажная ткань для уроков труда.