Митицуна-но хаха - Дневник эфемерной жизни (с иллюстрациями)

• Название: Дневник эфемерной жизни (с иллюстрациями)
• Автор: Митицуна-но хаха
• Издательство: Центр "Петербургское Востоковедение"
• Жанр: Древневосточная литература
• Год: 1994
• ISBN: 5-85803-031-9

Настоящее издание представляет собой первый русский перевод одного из старейших памятников старояпонской литературы. «Дневник эфемерной жизни» был создан на заре японской художественной прозы. Он описывает события личной жизни, чувства и размышления знатной японки XI века, известной под именем Митицуна-но хаха (Мать Митицуна). Двадцать один год ее жизни — с 954 по 974 г. — проходит перед глазами читателя. Любовь к мужу и ревность к соперницам, светские развлечения и тоскливое одиночество, подрастающий сын и забота о его будущности — эти и подобные им темы не теряют своей актуальности во все времена. Особенную прелесть повествованию придают описания японской природы и традиционные стихи.

В оформлении книги использованы элементы традиционных японских гравюр.

Перевод с японского, предисловие и комментарии В. Н. Горегляда

---

Подумал ли он, что я права, но только с совершенно невозмутимым лицом произнес:

Чтоб не рассыпало слова,
Как листья от деревьев,
Плодов я разве не дождался
И сам к тебе
Сегодня не пришел?!

Я тотчас же сказала:

Пусть листья те
Рассыпало бы бурей,
Их все равно
Ко мне бы принесло —
Так сильно дул восточный ветер.

Так сказала я, и он ответил:

Ты говоришь: «Восточный ветер».
А ветер носится везде.
Откуда знать,
Что он не разнесет
О нас дурную славу!

Чувствуя, что проигрываю, я заговорила снова:

Конечно, было б жаль,
Когда бы ветром разбросало
Твои слова. Но ты их не сказал
Сегодня утром даже,
Придя ко мне.

Так это и было, и, похоже, Канэиэ сам сожалел об этом.

Примерно в десятую луну он собрался однажды выходить от меня и уже сказал:

— Есть одно неотложное дело, — как пошел беспрерывный нудный осенний дождь. Несмотря на то, что дождь был довольно сильный, Канэиэ все-таки был настроен идти. Тогда, стыдясь сама себя, я сказала:

Ты думаешь,
Достаточна причина,
Но ночь так глубока,
И дождь идет осенний.
Не стоит уходить!

Но он тогда, кажется, все-таки ушел.

Пока это все происходило, Канэиэ, похоже, совсем оставил свои посещения того места, которое прежде казалось таким прекрасным — после того, как там родился ребенок. В ту пору характер у меня стал неуживчивый, и я думала, что жизнь моя испорчена и что хорошо бы вернуть той женщине мои мучения. А теперь мне стало казаться, что в конце концов так и получилось: не оттого ли даже ребенок, который тогда родился, и тот умер? Сама эта женщина была императорского рода — побочная дочь одного из младших принцев. Слов нет, положение ее было очень незавидное. В последнее время лишь только человек, который не ведал искренних чувств, судачил о ней. Что же должна испытывать эта дама теперь, когда у нее внезапно все переменилось! По-моему, сейчас она переживала страдания даже несколько большие, чем я. От этой мысли у меня отлегло от сердца.

Канэиэ, как я слышала, теперь возвратился в главный свой дом. Однако оттого, что ко мне он, как обычно, наведывался редко, сама я часто испытывала чувство неудовлетворенности. А ребенок мой начинал все больше лепетать. Канэиэ, когда уходил от нас, всегда говорил: «Скоро приду!». Ребенок слышал эти слова и теперь вовсю подражал им. И снова, не зная устали, сердце мое стало окутываться печалью. Знакомая дама, привыкшая бесцеремонно встревать в чужие дела, говорила мне:

— А чувствуете вы себя еще такой молодой! Несмотря на все это, Канэиэ совершенно невозмутимо замечал:

— Я ведь не делаю дурного.

Он появлялся с таким безгрешным видом, что я всегда была занята раздумьями о том, как же мне быть дальше. Так или иначе, мысли мои иногда обращались к тому, чтобы обязательно поговорить с ним и выяснить для себя все, — но чуть только настроюсь на решительное объяснение, как опять не могу вымолвить и слова.

И тогда я решила попытаться записать свои раздумья:

Все думаю —
И прежде, и теперь
Моя душа
Наполнена страданьем.
Неужто так и будет до конца?
С той осени, когда мы повстречались,
Поблекли
Краски светлые
У листьев слов твоих.
Я под печальными деревьями
Охвачена печалью.
Я по отцу грущу,
Который той зимой сокрылся в облаках[18],
Со мною разлучившись.
Печальные осенние дожди!
Они, как слезы, — начинают литься,
Не ждут, пока сгустятся облака.
Возможно, он был полон
Безрадостных предчувствий:
«Ты не забудь
Про иней, дочь мою», —
Так, кажется, сказал он на прощанье.
Его слова услышав,
Я думала, все так и будет
Почти тотчас же
Отец расстался с нами
И отбыл далеко,
Где около него
Лишь облака белели.
Сквозь небеса
Проследовал, —
Туман молвы за ним тянулся
И, наконец, прервался.
Я думала —
На родину опять
Стремится
Дикий гусь.
Напрасно я ждала,
И жду теперь напрасно.
Сама я стала
Пустой, как скорлупа цикады.
И не сейчас же
Стали твои чувства иссякать —
Река из слез
Уже давно течет.
Постыдная река
Течет из-за того,
Что, видно, такова судьба.
Течет река и не кончается никак.
Но каковы грехи мои в прошедших жизнях?
Иль тяжелы?
Порвать не в силах с тем, что суждено,
Отдалась я течению
Потока быстрого — того же, что и ты.
Меня гнетут
Безрадостные мысли —
Исчезну я, как исчезают
В потоке пузыри.
Печально только то,
Что не дождусь,
Когда отец приедет
От холма азалий
В провинции Митиноку,
С Абукума[19],
С которой не расстаться.
Все думаю,
Увидеться бы с ним, —
И рукава
Слезами сожаленья
Намочив, постричься
И продолжить жизнь
Совсем иначе.
И думаю — как получается,
Что люди, которые должны быть связаны,
На самом деле меж собой разделены.
С тобою встретимся мы вдруг,
И ты меня полюбишь непременно.
Ко мне привыкнув,
Как к своим китайским платьям[20],
Ты не таил
Привычных мыслей от меня.
Когда я думаю об этом, —
Хочу уйти от мира.
Я плачу от воспоминаний.
Я ли это?
Все думаю и думаю…
А пыль за это время
На подушке,
Взгроможденной как гора,
Пыль на постели,
Где в одиночестве
Считала ночи, — накопилась.
Когда подумаю, — там было мне
Неизмеримо хуже,
Так, будто были
Мы разлучены,
Ты в странствии далеком.
Я помню,
Дул осенний ветер,
Тогда мы виделись с тобою целый день.
О, облако небесное,
Когда ты уходил,
То на прощанье
Сказал слова:
«Сейчас приду», — так произнес.
Ребенок наш
Подумал — так и будет,
Без устали их повторяет.
Я каждый раз, когда их слышу,
Слезами заливаюсь.
Я ими до краев наполнена,
Как море.
Здесь водорослей нет,
На этом берегу залива Мицу[21],
Нет ракушек на нем —
Ты это знаешь.
Когда-то ты сказал:
«Покуда жив, ее не брошу!»
Не знаю, правда ль это.
Спрошу тебя,
Когда приедешь.

Так я написала и положила письмо на нижнюю полку столика для бумаг.

Канэиэ пришел ко мне после обычного перерыва, но, поскольку я не вышла к нему, он забеспокоился и вернулся к себе, взяв с собой только это послание. И вот я получила от него такое стихотворение:

Окрашенные по сезону
Клена багряные листья
Такими были не всегда.
Их блекнущие краски
Становятся еще бледней,
Когда приходит осень, —
Всегда бывает так.
А твоему отцу
(Он озабочен был
Судьбою своего ребенка),
Я правду говорил.
Как краски глубоки
У свежевыпавшего снега!
Мне не прервать
Своей любви…
Я ждал,
Когда ребенка своего
Увижу.
Но встала на пути
Волна в заливе Таго,
В провинции Суруга[22].
Столб дыма
От вершины Фудзи
Сплошной стеной стоит,
Не может перерваться.
Когда же облака на небе
Грядою тянутся,
Не прерываясь, —
Мы тоже неразрывны.
Когда я прихожу в твои покои,
Всякий раз домашние
Открыто ропщут на меня.
Когда случается такое,
Мне ничего не остается,
Как из привычного пристанища уйти
И в старое гнездо вернуться
С печалью на душе.
Когда за ширмой одиноко
Лежишь в своей постели,
Луна, проснувшись ото сна,
Сквозь деревянную калитку
Льет на меня лучи,
И тени от нее не видно.
А после этого
Охватывает сердце
Отчуждение.
С какой ночной женою
Я встречал рассвет?
Каким был тяжкий грех
Твой в прежней жизни? —
Говорить о том
И есть твой грех.
Сейчас в Абукума
У нас с тобой нет встречи[23].
Другому человеку
Не стану я помехой.
Я ведь не дерево и не скала,
И что касается меня,
То любящее сердце
Удерживать не стану.
Хлопчатая одежда
Во множество слоев надета
И хлопает — волной о берег.
Мои китайские одежды
Вспоминая,
Былое погружаешь в реки слез.
А дикую кобылу
На выпасе Хэми
В провинции Каи[24]
Как думает
Остановить на месте
Человек?!
Люблю я жеребенка,
Который узнает
Своих родителей.
Мне кажется,
Он станет ржать в тоске.
Такая жалость!

Что-то в этом духе. А поскольку Канэиэ прислал свои стихи с посыльным, с ним же я послала стихи: