Лев Александров - Две жизни

• Название: Две жизни
• Автор: Лев Александров
• Жанр: Современная проза

---

— Так они, Петр Василич, кулаки были, классовые враги. Они бедняков, народ эксплуатировали.

— Кормили они народ. И тебя в городе, бездельника, кормили.

— Чо с им, дядю Петро, гутарить? Хиба ж вин разумие?

— А мне свояк рассказывал, он в денщиках у комполка, что после войны колхозов не будет.

— Точно, не будет. Раз немцы колхозы оставили, начальству нельзя за колхозы держаться. Землю поделят и привет.

— А с тракторами как? с МТС?

— Ты мне землю дай, уж я, коли занадобится, тракториста найму. Что МТС? Нехай остается. Пахать за деньги будут.

— Усим гарно.

3.

Смоленщина. Конец марта. Самое неудобное время для войны. Лыжи не идут, валенки промокают, в ботинках с обмотками ноги мерзнут. Уже неделю 33-й Гвардейский Стрелковый Полк вместе с другими частями 16-й Армии никак не может взять опорный пункт немцев на Волчьей Горе. Не такая уж вершина, одно название, что гора, а все подходы, напрямую и сбоку, простреливаются.

На горе деревушка. Несколько хат вроде целы. У немцев на горе орудия, несколько пулеметных точек, три танка врыты в землю. Народу на подходе к горе наши положили уже видимо-невидимо.

Борис несколько раз тянул связь за ротами. Как доползали до первого пригорка — сплошной огневой заслон не пускал дальше. Долго на перемешанном с грязью снегу не пролежишь. Утром — вперед, как стемнеет — назад.

Часто дежурил у аппарата на КП батальона, а раз даже на КП полка. Сверху, из дивизии сплошной мат: даю два дня, не возьмешь — расстреляю. Через два дня все сначала.

Сегодня ночью Борис на параллельной нитке услышал самого командарма. Еле заметный акцент. Вызвал командира полка. Говорил тихо, "на вы".

— Надо брать, товарищ Крымов. Соберите весь полк. Ведите сами. Связь с дивизией. Буду следить. Нет, артиллерии дать не могу, бездорожье, а издали они своих перебьют.

Комбат вызвал на КП командиров рот к девятнадцати ноль-ноль. Борис дежурил у аппарата.

— Вот, ребята, сегодня будем брать Волчью Гору. Хватит, почикались. Наш батальон наступает в лоб. Начнут в двадцать один тридцать первый и третий батальоны. Их задача — прорвать фланговую оборону немцев и, если удастся, отрезать немцам путь отступления. Но главное для них — отвлечь на себя огонь немцев. Когда там как следует начнется, мы ударим. Примерно без четверти десять. Сигнал — две зеленых ракеты. Чтобы к восьми все бойцы были накормлены. Помпохозу обеспечить хороший ужин и наркомовские сто граммов. К полдевятого все роты должны скрытно сосредоточиться в окопах передней линии на своих участках. Ни одного человека в тылу, никаких писарей не оставлять. Первым пойдет Кривошеин. За ним через пять минут Нечипоренко, последним еще через пять минут Яковлев. С тобой, Яковлев, пойдет командир полка. Я буду с Кривошеиным, замполит с Нечипоренко. Связь во время операции у меня должна быть с командиром полка и с КП полка. КП полка будет здесь. Москалев, сам пойдешь с катушкой. Возьми с собой одного связиста получше. Остальных — по ротам. Вопросы есть? Все свободны.

Москалев подошел к Борису.

— Пойдешь со мной, Великанов. Сейчас тебя сменят, выбери две катушки, прозвони их, все приготовь. Вещмешок возьми, энзе наши положи. Я старшине скажу — две фляжки наркомовской нальет, не замерзнем.

Скоро полдесятого. К вечеру подморозило. Борис лежал в ходе сообщения, вещмешок под бок — земля холодная. Рядом Москалев, чуть подальше в аппендиксе пулеметного гнезда комбат. С ним вместе комроты старший лейтенант Кривошеин. Оба молчат, курят в рукава, ждут. Почти одновременно над правым и левым флангами поднялись желтые ракеты. Через несколько секунд началась стрельба.

Комбат Кривошеину:

— Ну, дай им Бог. Через четверть часа мы. Приготовь ракетницу.

Негромко задребезжал зуммер. Москалев взял трубку.

— Алло, Орел, я Ласточка. Вас, товарищ капитан, подполковник вызывает.

Комбат:

— Слушаю, товарищ десятый. Я готов. Как приказано. К черту!

Все пятнадцать минут на флангах не смолкали немецкие пулеметы, орудия.

Комбат посмотрел на часы.

— Давай, старшой.

Одна за другой в черном небе рассыпались две зеленые ракеты, на несколько секунд осветившие длинный пологий склон перед окопами и крутой барьер пригорка метрах в двухстах. Комбат вытащил пистолет, легко выпрыгнул на бруствер.

— За родину, за Сталина, вперед! За мной, ребята, не отставать!

Борис, пригнувшись, бежал за комбатом, готовый в любую минуту, услышав нарастающий вой снаряда, уткнуться носом в землю. Но немцы молчали. Пулеметные очереди, разрывы снарядов были слышны только на флангах, где дрались другие батальоны. Бежать тяжело. Весь склон изрыт воронками. Хорошо еще, что к вечеру земля подмерзла, и ботинки не утопают в грязи. Катушка больно бьет в правое бедро, приходится поддерживать. А в левой руке карабин. Москалев отстал, тянет нитку. Вот и первый пригорок. Никогда еще его не переваливали. А немцы молчат. Значит, действительно их связали на флангах. Перевалили через пригорок. Комбат в двух шагах впереди остановился, махнул рукой.

— Ложись, ребята. Отдышись пару минут. Здесь мертвая зона, не простреливается. Москалев, дай связь, вызывай подполковника.

Москалев упал возле комбата, быстро подсоединил аппарат, протянул комбату трубку.

— Орел, Орел, я Ласточка. Говорит двадцать второй, дай десятого. Товарищ десятый, перевалил первый рубеж, сейчас пойду дальше. Конечно, все хозяйство здесь, никто не отстал. Встретимся на Волчьей, в деревне.

Отдал трубку Москалеву.

— Кривошеин, ты где? Комроты ко мне! Ты где околачиваешься?

— Я отставших подгонял, товарищ капитан. В третьем взводе бойцы пожилые, не успевают.

— Слышь, Кривошеин, надо дальше идти, пока немцы не расчухались. Видно крепко их первый и второй прижали. Метров пятьсот до вершины осталось. Но подъем крутой. Ты с политруком сзади иди, а то расползутся все по склону. Сейчас подниму ребят. Освободим место отдыха Нечипоренко и Яковлеву.

Комбат встал во весь рост. И уже на бегу, во весь голос:

— Подъем! За Родину, за…

"За Сталина" комбат крикнуть не успел. Сплошная стена пулеметного огня преградила путь. Москалев, шагнувший за комбатом, упал на колени и медленно, как бы нехотя, лег на левый бок. Отчаянный крик комроты:

— Ложись! Назад!

Высоко над немецкими окопами беззвучно поднялись несколько ослепительно белых ракет. На секунды стало совсем светло. Борис увидел — десять бойцов, успевших выскочить за комбатом из мертвой зоны, распластаны темными пятнами на припорошенной белым инеем земле. Комбат и Москалев лежали почти рядом. Борис сбросил через голову лямку катушки, положил рядом карабин и пополз, вжимаясь в землю, к Москалеву. Один немецкий пулемет перенес огонь на пригорок за мертвой зоной. Он стрелял трассирующими пулями, и прерывистые красноватые нити красиво прорезали черное небо над Борисом. Москалев лежал на боку, поджав ноги, обхватив обеими руками живот. Он тихо стонал. Борис подполз, заглянул в лицо. В широко открытых глазах Москалева тоска. Еле слышно сказал:

— Все, Борька (в первый раз назвал Бориса по имени). Кончился Москалев. Брюхо разворотило. Жжет.

— Что ты, сержант. Потерпи немного. Сейчас я тебя дотяну до роты, а там санитары в тыл снесут. В госпитале залатают, будешь, как новый. Подожди, я только до комбата доползу.

Москалев молчал. Комбат лежал чуть впереди, без шапки, уткнувшись лицом в землю. Борис подполз поближе и увидел — у комбата не было половины головы. Ошметки мозгов красно-серыми пятнами на шинели. Борис с трудом сдержал подступившую к горлу рвоту. Попробовал снять с комбата планшет, не смог. Вытащил нож, перерезал лямки. Вернулся к Москалеву.

— Держись, сержант. Я осторожно. Дай я мешок сниму. Я тебя, как на санках, за шинель.

Дотянул до комроты.

— Товарищ старший лейтенант, комбат убит, я его планшет взял. Сержант Москалев тяжело ранен. Его бы в тыл.

— Куда в тыл? Ты что, не видишь? Немец пулеметами нас отрезал. Заранее пристрелялся, гад. Нам еще хорошо. В первой и третьей носом в землю лежат, головы поднять не могут. Проверь, есть ли связь.

Связи не было.

— Слышь, связист, давай до бугра. Если до бугра перерезало, соедини. Если до бугра цело, дальше не надо. Все равно не доползешь.

Через пять минут Борис вернулся.

— До бугра все цело, товарищ лейтенант. Дальше перерезало. Там все снарядами перекопано.

— Ну и хрен с ним. Отдыхай, связист. Пусть Яковлев почешется. С ним командир полка. У него, небось, связисты есть. Захочет с нами по телефону поговорить, пошлет. А нам и так ясно, что делать. По цепи передай, взводных ко мне. И санинструктора.

Борис наклонился над Москалевым. Сержант лежал на боку и тихо стонал.

— Дай попить, Великанов. У меня в мешке фляжка с водой, мочи нет пить хочется.