Виктор Дудко - Тревожное лето

• Название: Тревожное лето
• Автор: Виктор Дудко
• Издательство: Хабаровское книжное издательство
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1983

Книга посвящена работе первых дальневосточных чекистов.

---

Поленов пожал острыми плечами:

— Не бил я их. Когда руки крутили, ремешок лопнул, они и хрясь. Может, и не я раздавил, а ваши. Разве в тот момент до часов было?

— Эт-то вы верно подметили. Момент был особый. Исторический. В вашей судьбе. Чья фирма?

— Японская. Эта, как ее... «Хёбе». «Стрела» значит по-ихнему. Там, гляньте, — Поленов вытянул шею, — с оборотной стороны стрела выгравирована.

Хомутов присмотрелся. Действительно, то ли стрела, то ли копье. Часы, конечно, любопытные, тем более носить их полагалось на правой руке: заводная головка располагалась с обратной стороны.

— Герметичные, что ли?

— Так точно, герметичные. Ни вода, ни воздух внутрь не проходят.

— Вы левша?

— Да нет вроде. А вообще-то я обеими руками действую одинаково. — Для убедительности Поленов поработал кистями.

— Знаю, знаю, — кивнул Хомутов. — Действуете вы довольно профессионально. Так вы их на правой носили?

— Ага.

— Неудобно же. — Хомутов приложил часы на запястье.

— Да ничего. Привык вроде. Закурить можно? Спасибо.

— А откуда они у вас?

— В Харбине на толкучке купил. Смотрю, ничего, красивые. И решеточка поверх стекла. Чтоб не билось. К тому же стрелки светятся. Дай, думаю, возьму. Хоть неудобные, да красивые. А деньги что? Вода. Вот и взял.

Хомутов спрятал часы в стол.

— Ну ладно. Значит, вас направили к Полубесову. Бывшему генералу. Так? Дальше.

— Да я рассказывал вам.

— Ничего. Повторите еще раз.

Поленов вздохнул, и на его удлиненном небритом лице Хомутов прочитал: «Ну как хотите. Воля ваша».

— Значит, так. Являюсь к Полубесову. А от него в Мухачино. К Лялину.

Присутствовавший при допросе Губанов перебил:

— Прямо так и к Лялину?

— Нет, почему же. Сперва в Черемшаны, а оттуда в монастырь. Там и должны встретиться с Лялиным.

— Дальше.

— Да вы ж знаете.

— Ничего, ничего. Валяйте дальше. Кстати, как Лялин опознает вас?

— Пароль, что ли?

— Ну-ну...

— «Дедушка Афанасий завещание написал. Вот, велел испросить, на чье имя наследство отписать». Отзыв: «На имя Серафимы. Племянницы моей». Вот и все.

 

— Сегодня будем брать только одного Полубесова. Тихонечко. Без шума. А всю его компанию не трогаем. Сперва с ним поговорим, — сказал Хомутов Губанову. — Кто раздавил вот эти часы?

Губанов дернул плечом:

— А что?

— Да ничего. Из наших кто или Поленов сам?

— Разберись теперь. Да там такая свалка была. Он ведь из борцов. Яхно так припечатал, что тот до сих пор икает.

— Ну ладно, черт с ними. Полубесова все же берем тихонечко.

— А чего его брать? — возразил Губанов. — Он и так в наших руках. Дача под наблюдением. Руки до горы, и все.

— Ты бы вот что... тельняшку снял, что ли.

Губанов застегнул ворот гимнастерки.

— Память с «Вразумительного».

— Вот и спрячь ее в рундук. Раз память, беречь надо.

Губанов промолчал. «И чего они привязались к тельняшке? То Гусляров подначивает, а теперь Хомутов привязался».

— Я вот что думаю, — раздумчиво проговорил Хомутов, — в прошлый раз, когда арестовали Поленова, у него были часы.

— Были.

— Эти или нет?

— Не помню.

— Хорошенько не присмотрелся я к ним в тот раз, потому и прошли мимо нашего внимания. Вернули их ему. А не надо было. Эх, растяпа. — Помолчал. — Мне думается, что-то тут не то.

— То или не то, теперь уже поздно.

Хомутов насупил брови:

— Ладно, как говорится, на ошибках учимся.

— Это уж точно.

— Я все о тебе пекусь. Что прошлепаю, тебе потом достанется.

 

С Полубесова не спускали глаз. Выйдя после рабочего дня из губземотдела, он зашел в магазин на Алеутской, сделал кое-какие покупки, потом сел в пригородный поезд и прибыл к себе на дачу. Вели его Кержаков и Гусляров. Когда подъехали Губанов с Хомутовым, было уже темно.

— Там у него собака. Мальва.

— Кусается? — поинтересовался Губанов.

— Не знаю.

— Ну пошли, — сказал Хомутов.

Мальва завиляла хвостом и тихонько заскулила. Полубесов как будто ждал их. Внешне он не удивился и не очень напугался.

— Вы за мной? — спросил он.

— Да, да... — подтвердил Хомутов,

— Я готов.

— Тогда пойдемте. Вы ужинали?

— Нет, спасибо, я сыт.

В одиннадцать десять вечера Полубесова привезли в отдел, и допрос начался.

Исполнив формальности, Хомутов задал основной вопрос:

— Вы Поленова знали?

— Да, — решительно ответил Полубесов.

— С какой целью он прибыл к вам?

— Возглавить штаб лялинского отряда.

— Вы ведь являетесь чем-то вроде начальника штаба повстанческих сил. Я не ошибаюсь?

— Все верно...

— Банда, возглавляемая полковником Лошаковым, ликвидирована, — сказал Губанов. — Это вам для сведения. О задачах этой банды вам известно?

— Да, известно. Она должна была соединиться с отрядом, простите...

— Ничего-ничего...

— ...с бандой Лялина. Черемшанскую волость намечали сделать центром мятежа. Туда по особому сигналу должны были двинуться все боевые ячейки.

— Вы сожалеете о провале мятежа? — спросил Хомутов.

Полубесов опустил голову. Долго молчал.

— Можете мне верить, можете не верить, но я очень устал от всего этого. От конспирации, от ожиданий, от боязни наследить, от самого себя, в конце концов. И даже рад, что все так кончилось. Да-да. Именно рад. Сколько можно? Десять лет Советской власти. Если сразу не смогли ее свергнуть, то теперь, увы... Марксистская диалектика.

— Вы читали Маркса?

— Противников своих надо знать и уважать.

— У меня такой вопрос к вам, — обратился Губанов. — Три года назад было совершено ограбление Государственного банка. Вы какое-то отношение к этому имели?

— Да, имел, — сознался Полубесов. — Сейчас мне от вас скрывать нечего. Все равно рано или поздно дознаетесь. Да. Имел к этому ограблению отношение. Его совершили люди, которые подчинялись Токареву, бывшему военспецу, а позднее начальнику арсенала. А Токарев состоял в нашей организации. Мне было поручено подготовить экспроприацию, а совдензнаки и ценности переправить за кордон через японское консульство. Экс удался, а вывозка сорвалась.

— Кто давал команду на ограбление?

— Генерал-лейтенант Семенов Григорий Михайлович. Надо было с чего-то начать, вот и начали.

Хомутов порылся в папке, выудил фотографию, положил ее перед Полубесовым.

— Вам знакома эта личность?

Полубесов, не колеблясь, ответил:

— Да, знакома. Это Воротников Юрий Мокиевнч. На самом деле у него другая фамилия, какая, не знаю.

— А вот это лицо знакомо? — Хомутов протянул через стол фотоснимок Носова.

— Этого не знаю.

— Хорошо. Где в настоящее время Воротников?

— Это мне неизвестно. Дома или на службе.

— Его нет ни дома, ни на службе уже продолжительное время. Куда бы он мог деться?

Полубесов потер пенсне мягкой тряпочкой, водрузил на переносье.

— Затрудняюсь дать категорический ответ. Вообще-то он любитель спиртного...

— Кто такой Соболь?

Анатолий Петрович заметно изменился в лице.

— Кто такой Соболь? — повторил Хомутов.

— Это наш агент... работал в вашем аппарате... Раньше служил в Торгсине как оценщик и знаток пушнины. Завербован в Шанхае. Ни разу не приходилось встречаться с ним. Прямую связь он держал с Воротниковым.

— Спасибо, Анатолий Петрович. На сегодня хватит. Да, чуть не забыл. Вы давали часы Поленову?

— Что за часы?

— Наручные. Японской марки.

— Нет, не давал.

 

— Вот так... — промолвил Хомутов, когда Полубесова увели. — Замкнулась цепочка. Все-таки мы оказались правы. Воротников чего-то испугался, толкнул под колеса поезда Носова, а сам скрылся. Это я так думаю.

— Что-то их спугнуло, — согласился Губанов. — Воротников, или как его там, давно уже за кордоном. А Носов? Как мы проморгали эту сволочь... Помнишь, Бержецкий все говорил о нем плохо. Эдик как в воду глядел.

За ночь Полубесов исписал семьдесят девять страниц и в конце сделал приписку: «...искренне каюсь в содеянном. Мне уже 61 год. Основное прожито. Готов понести любое наказание. Но если Советская власть предоставит возможность как-то искупить вину перед Россией, перед народом, я с благодарностью приму ее. Поскольку вся антисоветская сеть находится практически у меня в руках и только я один знаю, в каких точках Приморья готово вспыхнуть восстание, то, думаю, смогу помочь органам...»

Через два дня Полубесова отпустили.

— Никуда он не убежит от нас, — сказал Карпухин. — Но глаз не спускать.

Черемшаны. Август 1927 г.

Пятистенный дом купца Бумагина стоял в самом центре Новых Черемшан. Дом как дом, рядом сельпо, неподалеку базар. Резное крыльцо, окна чистого с сизоватым отливом стекла. Хвалился Бумагин, будто стекло то из Германии. Стекло и впрямь было необычным: сколько ни гляди в него с улицы, но что в доме делается, не увидишь, как зеркало вроде. А изнутри все видишь, что делается на улице. Когда Евсей Бумагин привез его, то и Новые и Старые Черемшаны всю зиму торчали под окнами и дивились заморской выдумке. Старые Черемшаны зачастую ходили с кулаками на Новые, побоища начинались на базарном дворе, и потому Бумагину приходилось вынимать рамы с германским стеклом и вставлять с обыкновенным, чтоб не дай бог не поколотили. Осенью двадцатого Бумагин со всеми домочадцами удрал в Маньчжурию, оставив все свое добро и хозяйство, даже стекла заморские. Надеялся вскоре вернуться. Пятистенку Бумагина занял волостной отдел ГПУ. Пустых изб было немало, но Шершавову понравилась именно бумагинская.