Abigail Blanche - Убить Тома Круза

• Название: Убить Тома Круза
• Автор: Abigail Blanche
• Жанр: Альтернативная история

---

 Это было абсолютно нелогично, более того - рискованно и глупо, он делал крюк в пару сотен километров и терял все преимущество во времени, но он не мог бежать из Рейха без Элеонор. Он ехал к ней в Вену еще и потому, что судьба в лице мистического Артефакта давала им, наконец, шанс разобраться в своих отношениях: их связь длилась почти шесть лет, и так не могло продолжаться до бесконечности. Из-за того, что формально офицер СС мог оставаться холостяком только до 30 лет, Рихард уже неоднократно заводил разговор на эту тему с Элеонор и даже заверял ее, что вообще не женится ни на ком, кроме нее, но та не спешила с принятием решения. Потому что это решение касалось не только их двоих, но еще и третьего - ее мужа Генриха, благодаря которому они собственно и встретились.

 Генрих Шварценберг читал курс по истории Средних веков в Венском университете, и считался ведущим специалистом по тайным обществам - тамплиерам, розенкрейцерам, франкмасонам. Дипломная работа будущего теолога Норман-Ауденхофа была посвящена религиозной деятельности Святого Бернара Клервосского и имела мало общего с этой тематикой, но ученый совет решил, что раз уж Бернар был одним из отцов-основателей Ордена Храма, то научным оппонентом работы, ему посвященной, должен стать специалист по храмовникам.

 Возможно, профессор Шварценберг и был ведущим специалистом в своей узкой области, но человеком он был на редкость плохо организованным, что для немца, а он приехал в Вену из Кельна, было довольно странным. Профессор тянул с прочтением рукописи до последнего, видимо, будучи не в силах прервать свои изыскания на тему всемирного масонского заговора, и, наконец, назначил Рихарду встречу в нерабочий пасхальный понедельник, и оттого - не в университете, а у себя на квартире в элегантном многоквартирном доме в стиле арт-деко на Пратерштрассе в Леопольдштадте.

 Был холодный весенний день с ветром и редкими каплями дождя, падавшими с блеклого неба, то и дело заволакиваемого такими же бесцветными тучами. Накануне Рихард сильно простудился, но превозмогая жар и головную боль, все же отправился на встречу и ровно в 16:00 - как договаривались - уже звонил в дверь. Ему открыла высокая миловидная женщина лет 30-ти с гладко зачесанными назад темными волосами и заплаканными глазами. Рихард понял, что это была фрау Шварценберг, и заметил про себя, что профессор, наверное, обладал своеобразным талантом вносить эмоциональный разлад в состояние всех, с кем только соприкасался.

 Когда он сказал, что пришел к профессору, женщина ответила, что тот ушел полчаса назад. Ни о каком посетителе Генрих не предупреждал, но раз уж назначил встречу, то должен был вернуться, и она предложила Рихарду подождать профессора в гостиной. Он непроизвольно отметил, что, несмотря на взвинченное эмоциональное состояние, от фрау Шварценберг исходило удивительное умиротворение. Как он понял, супруга была для профессора бесценным источником живой энергии, но, как все "вампиры"-истерики, тот черпал из него неразумно много, так что не мог справиться с "дозой", взрывался сам и обрушивал мощный деструктивный заряд на "донора".

 Время шло, но профессор не спешил появляться, а Рихарду становилось все хуже, и он мысленно ругал себя за потакание проклятой гордыне, которая заставила его тащиться сегодня на встречу со Шварценбергом через весь город. Ведь он мог легко сказаться больным и предупредить об этом профессора по телефону, тем более что тот накануне дал ему номер.

 - Что с вами? У вас жар?- с тревогой в голосе спросила фрау Шварценберг. Слезы у нее уже высохли, а ее серые глаза теперь лучились теплом и заботой. Эту позитивную энергетику он почувствовал в ней с самого начала, наверное, потому что ему самому так недоставало ее с детства, и он всегда инстинктивно тянулся к ее носителям, точнее - носительницам.

 Из-за высокой температуры он запомнил не все события того дня. Должно быть, он что-то ей ответил, потому что она снова исчезла и появилась через некоторое время с чашкой мятного чая и какой-то микстурой. Горячий напиток вернул его на время к жизни, так что он смог объяснить хозяйке, что его бы вполне устроило просто забрать прочитанную рукопись с пометками профессора, а обсудит он ее с ним уже в университете. Они прошли в кабинет Шварценберга - на столе лежала дипломная работа Норман-Ауденхофа, а в пишущей машинке была заправлена недописанная рецензия на нее. Рихард просмотрел рукопись и отметил, что профессор так и не успел до конца с ней ознакомиться.

 - Простите, - виновато улыбнулась фрау Шварценберг, - это все моя вина. Он как раз работал с вашей рукописью, когда я отвлекла его и... в общем, между нами произошла ссора, и он ушел из дома.

 - Навсегда? - по выражению ее лица Рихард понял, что глупую шутку ему прощают только ввиду его плачевного состояния. Он забрал рукопись и, немного пошатываясь, направился к выходу.

 - Погодите, - она нагнала его уже у дверей. Он развернулся. Она нерешительно дотронулась рукой до его лба, - у вас так и не прошел жар. Как же вы доберетесь домой в таком состоянии? Давайте я вас провожу...

 Она не успела убрать руку - он осторожно взял ее за запястье и поднес к губам:

 - Спасибо, но не стоит беспокойства: меня ждет шофер. - Рихард задержал ее руку в своей немного дольше, чем позволяли приличия, и, отпуская, спросил, - можно я позвоню вам завтра?

 Она ответила "да". Он звонил ей несколько дней подряд, и их разговоры с каждым днем становились все длиннее.

 До конца недели Рихард оставался дома, и потому договорился со Шварценбергом, что тот передаст ему рецензию на дипломную работу с шофером. Вместе с рецензией тот привез Элеонор. Она выглядела немного смущенной: и размерами особняка, расположенного в примыкавшем к Венскому лесу фешенебельном районе Хитцинг, и собственно целью своего визита.

 - Только приготовленный вами мятный чай возвращает меня к жизни, - произнес Рихард, целуя ей руку, - как прислуга ни старается, у нее не получается ничего подобного. - И это стало хорошим оправданием для ее последующих ежедневных посещений. В тот же день они стали любовниками. Элеонор уже исполнилось 30, Рихарду было 23. Наверное, кроме всего прочего, он нашел в ней мать, которую почти не помнил - она умерла в конце Великой войны, а Элеонор обрела в нем сына, которого у нее не было.

 Рихард успешно защитил диплом, но вопреки ожиданиям дяди Ганса, отказался от духовной карьеры и избрал опасный путь коллаборационизма с властями Рейха. Делая выбор между церковью и "Аненербе", на самом деле он руководствовался не одной, как объяснял любопытствующим знакомым, а двумя причинами: кроме отвлеченной любви к эзотерике и наследию предков, на его решение повлияла и вполне конкретная любовь к женщине. Епископ фон Ауденхоф это сразу же понял, и потому возненавидел бесстыжую блудницу, совратившую с истинного пути его единственного племянника.

 ***

 Рихард знал, что Генриха нет дома - он всегда мог легко определить, был ли дома ее муж - и потому уверенно нажал на кнопку звонка. Элеонор его не ждала, но была приятно удивлена неожиданному визиту.

 - Генрих? - больше для формальности спросил Рихард.

 - В Будапеште, - ответила Элеонор и нежно погладила его по щеке, - только вчера уехал: консультирует гестапо на предмет борьбы с франкмасонами.

 - Он окончательно спятил, - пробормотал Рихард, отлично понимая, что в том, что профессор спятил, есть существенная доля их с Элеонор вины. - Как будто сейчас самое подходящее время для борьбы с ними...

 Элеонор обняла его и немного откинулась назад, кокетливо уклоняясь от поцелуев:

 -Почему ты не предупредил, что будешь в Вене?

 - И что бы это изменило? - он прижал ее к стене, лишив простора для маневра, и теперь, когда его ласки достигали цели, принялся расстегивать ей блузку, - если только у тебя не появился еще один любовник...

 - Дурачок, - игриво засмеялась она, вывернулась из его объятий и потянула за собой в спальню.

 Он смог объяснить ей, почему пришел без звонка, немного позже. Элеонор слушала его рассказ внимательно, не перебивая и не задавая вопросов, и только в самом конце, когда ему уже нечего было добавить, кроме предложения сейчас же уехать вместе с ним из города, поднялась на подушках, натянула одеяло до самого подбородка, обхватила колени руками и тихо, но твердо сказала:

 - Я не могу, - и повторила еще раз, теперь уже громче, - я не могу так поступить с бедным Генрихом...

 - Сейчас ты поступаешь с ним гораздо хуже, - Рихарда неприятно задело, что в ситуации, когда опасность угрожала ему, она вдруг забеспокоилась о муже, - В конце концов, если твой никчемный Генрих терпит такое отношение к себе уже шесть лет, значит, он его заслуживает.

 - Я не могу, - упрямо произнесла она.

 Рихард не пытался понять логику ее поведения - он просто настроился на поток ее мыслей, пытаясь уловить те чувства, под влиянием которых она отказывалась ехать с ним. С чувствами у Элеонор был полный сумбур. С одной стороны, она любила его и всем сердцем жаждала быть с ним. Но, в то же время, ее угнетало чувство вины, должно быть, перед мужем, он ощущал ее сомнения и, кажется, страх. Да, действительно, страх. Он не мог определить его природу и понять причину, но почувствовал его очень четко.