Abigail Blanche - Убить Тома Круза

• Название: Убить Тома Круза
• Автор: Abigail Blanche
• Жанр: Альтернативная история

---

 - Я не могу, - упрямо произнесла она.

 Рихард не пытался понять логику ее поведения - он просто настроился на поток ее мыслей, пытаясь уловить те чувства, под влиянием которых она отказывалась ехать с ним. С чувствами у Элеонор был полный сумбур. С одной стороны, она любила его и всем сердцем жаждала быть с ним. Но, в то же время, ее угнетало чувство вины, должно быть, перед мужем, он ощущал ее сомнения и, кажется, страх. Да, действительно, страх. Он не мог определить его природу и понять причину, но почувствовал его очень четко.

 - Элеонор, - он тоже приподнялся на подушках и сел с ней рядом, легонько взял ее за подбородок, развернул лицом к себе и посмотрел в глаза. В них он не увидел ничего нового - все то же смятение чувств. - Элеонор, - повторил он, - должно быть, тебе страшно ломать всю свою жизнь, но сейчас наступил момент, чтобы ты смогла, наконец, решить, будем ли мы вместе. Я на этот вопрос для себя ответил уже давно, и сейчас все зависит от тебя. Я понимаю, что тебе страшно бежать в неизвестность, становиться спутницей дезертира, но поверь, у меня есть план, как почти без риска добраться до Рима. И как бы скептически ты ни относилась к тому, чем я занимаюсь, и собственно к моим способностям, я сумею тебя защитить в этом путешествии, а потом дядя позаботится, как переправить нас в более безопасное место.

 Он почувствовал мощный эмоциональный всплеск - в нем переплелись боль, обида, раздражение:

 - Твой дядя - последний человек, у которого я попрошу помощи, - зло бросила она, резко поднялась с кровати, набросила на себя расшитый китайскими драконами шелковый халат и вышла из комнаты.

 Времени на уговоры больше не было. Рихард быстро оделся и отправился на ее поиски по довольно большой квартире. Он нашел ее в гостиной - она забилась в угол массивного кожаного дивана, сжалась в комок и спрятала лицо в колени. Плечи ее немного вздрагивали, но она не издавала ни звука - рыдать и истерично заламывать руки было не в ее привычках, и он вообще редко видел ее плачущей. Рихард сел рядом и принялся гладить ее немного растрепавшиеся волосы. Некоторое время она никак не реагировала, потом, наконец, подняла голову, посмотрела на него глазами, полными слез - именно такой он увидел ее в первый раз в этой же самой квартире весной 38-го - и с усилием выговорила:

 - Я люблю тебя, мой мальчик, но не проси меня ехать с тобой. Я так поступаю, не потому что боюсь что-то менять в своей жизни, просто я не хочу стать для тебя обузой - и в твоем бегстве и в твоей судьбе.

 Разумом Рихард понимал, что пришло время использовать парапсихологические методы убеждения, но так и не решился на это. Все-таки он любил ее все эти шесть лет, и потому сама мысль о подчинении ее воли показалась ему кощунственной и аморальной. Наверное, из-за высокого эмоционального напряжения он не вполне ясно запомнил дальнейшие события. Должно быть, он еще что-то ей говорил, продолжая гладить ее волосы, возможно, она тоже что-то ему отвечала в то время, как минутная стрелка неумолимо отсчитывала последние отведенные им мгновения.

 - Не провожай меня, - он осторожно взял ее за запястье и поднес руку к губам. Потом поднялся, не оборачиваясь, вышел из квартиры и с ожесточением захлопнул за собой дверь в прошлую жизнь.

 В предрассветных сумерках Рихард пересек пустынную в этот ранний час Пратерштрассе и только тогда оглянулся на знакомые окна в надежде, что она покажется в одном из них. Он подождал несколько минут, и постепенно надежда угасла, растворившись в холодном воздухе осеннего утра. Тогда он развернулся и пошел прочь. Сердце сдавливала щемящая боль, как будто в него воткнули что-то острое и поворачивали снова и снова.

 По сути, ее отказ ехать с ним был предательством, которого он никак не ожидал от любимой, и с этим ударом судьбы справляться было гораздо труднее, чем с последствиями драматической встречи с Гитлером. И эту женщину он хотел видеть своей женой, ради нее он пожертвовал карьерой и едва не испортил отношения с единственным родным человеком! Выходит, дядя Ганс был прав на ее счет с самого начала.

 Сзади раздался звонок первого трамвая - город постепенно просыпался, и улицы начинали оживать. Рихард махнул рукой вагоновожатому, и когда тот притормозил, вскочил на подножку. Через четверть часа он был на Южном вокзале. Он не знал, надолго ли покидает родной город, но надеялся, что навсегда оставляет в нем свою неправедную любовь.

 

 

 25 марта 1944 года

 Представительство министерства

 по делам колоний Британской империи

 Катманду, Непал

 

 Алистер Форсайт с детства твердо знал, кем он станет, когда вырастет: конечно же, чиновником министерства по делам колоний. В этом ведомстве служили его отец, и дед, и прадед. От Гонконга до Гибралтара, от Австралии до Танзании - везде стояли Форсайты на защите интересов Британской империи. После частной школы Алистер поступил в Оксфорд, откуда пришел на работу в министерство и получил свое первое назначение в Малакку. После Малайзии он успел поработать в Бирме и Индии, а потом вместе с очередным повышением по службе был переведен в одну из жемчужин Британской империи - богатый, сытый и благополучный Сингапур. Такое назначение для многих его коллег оставалось несбыточной мечтой, но Алистер считался везунчиком. Жаль только, что японцы этого не знали, и потому весьма некстати развязали войну на Тихом океане.

 Через несколько месяцев Сингапур пал. Алистер покидал город на одном из последних фрегатов ВМС Его Величества - вместе с несколькими знакомыми чиновниками он стоял на корме и смотрел на уходивший в небытие японской оккупации город. Джентльмены с достоинством курили сигары, с презрением игнорировали приказ покинуть палубу и с неизменным британским спокойствием комментировали бездарные действия военных. В этот момент по корме ударил японский снаряд - двоих собеседников Алистера убило на месте, еще троих тяжело ранило. Алистер был везунчиком: его только контузило. В первый момент он даже не осознал, что собственно произошло - он поискал место, куда положить недокуренную сигару, и не найдя такого, просто выбросил ее за борт, потом развернулся и, аккуратно - чтобы не испачкать светлые брюки - перешагивая через трупы и неприглядное кровавое месиво, покинул палубу. Он не помнил, как фрегат вышел из-под обстрела японской артиллерии - все это время он старательно оттирал пятна крови со светлого пиджака.

 Несколько месяцев Форсайт провел в госпитале в Калькутте. Контузия прошла довольно быстро, однако пережитое тогда на палубе что-то сдвинуло в его голове настолько, что о продолжении блистательной карьеры не могло быть и речи. Но его не комиссовали, а просто отправили служить в "спокойное место". Так Алистер оказался в столице высокогорного королевства Непал, где обо всех перипетиях мировой войны узнавал только из лондонских газет, доставлявшихся с двухнедельным опозданием.

 Как уже вошло у него в привычку, первым делом сегодня Алистер просмотрел "Таймс" - от корки до корки. Японцы активизировались в захваченной ими Бирме и начали наступление на индийский штат Ассам, откуда было не так далеко и до Катманду. Война, как будто шла за Алистером по пятам, и японцы не хотели оставлять его в покое даже в нейтральном Непале. Форсайт аккуратно сложил прочитанную газету и велел Камерону принести чаю. В непальском офисе Алистер был единственным британцем и представителем имперской бюрократии, метис Камерон Прадеш выполнял всю остальную работу - заваривал чай, сортировал корреспонденцию и выпроваживал из приемной редких посетителей.

 Через пару минут Камерон зашел в кабинет с большой чашкой чая масала - за год в Непале Алистер успел полюбить этот сладкий заваренный на молоке сытный напиток, щедро приправленный разнообразными индийскими специями.

 - Сэр, у нас в приемной посетитель, - предупредил Камерон.

 - Местный? - спросил Алистер, наслаждаясь первым глотком бодрящего напитка.

 - Нет, - ответил индиец, - белый.

 - Вот еще с утра на нашу голову, - вздохнул Форсайт. - Ты его раньше видел?

 - Нет, сэр.

 Алистер заметно помрачнел: белых в Катманду можно было пересчитать по пальцам, и все они друг друга знали. Появление незнакомца европейской наружности в его офисе не сулило ничего хорошего, учитывая осложнившуюся международную обстановку на востоке Британской Индии.

 - Ничего не поделаешь, - еще раз вздохнул Форсайт, - сейчас допью чай, и придется его принять.

 Он допивал чай еще минут десять, потом столько же времени бесцельно перекладывал бумаги на столе и, наконец, когда все предлоги, чтобы оттянуть встречу, были исчерпаны, велел Камерону пригласить посетителя.

 Худшие опасения Алистера тут же подтвердились: посетитель обладал военной выправкой, и, здороваясь с Форсайтом, даже, как тому показалось, щелкнул каблуками. Это был молодой человек лет 25-ти, высокий блондин с обветренным лицом. "Не британец", - решил Алистер, и от этой мысли ему стало еще тревожнее.