Александр Покровский - Бортовой журнал 7

• Название: Бортовой журнал 7
• Автор: Александр Покровский
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-87135-216-8

Искрометное перо знаменитого русского прозаика Александра Покровского преподносит читателям 7-й выпуск «Бортового журнала».

В этой книге писатель остается верен себе – неподражаемо остроумно и одновременно серьезно он пишет о нашем времени, о его непростых коллизиях.

Александр Покровский наделен редким даром – он может с юмором и сарказмом анализировать серьезнейшие особенности нашей действительности.

Уникальный вдумчивый литературный стиль, позволяет ему ерничать без злопыхательств, шутить без желчи, подсматривать без издевательств. Свои литературные заметки он снабжает беглыми перовыми зарисовками, которые удаются ему столь же выразительно.

Благодаря блистательному проникновенному стилю Александра Покровского, вчитываясь и всматриваясь в книжные страницы «Бортового журнала 7», пережить «предложения времени» становится легче.

---

Американцы давно поняли: сломать легко, а вот потом создать – это все очень больших денег стоит. Подразделение, бригада, экипаж, лодка – все это очень живые организмы. И состоят они из профессионалов высокого класса. И эти профессионалы сильны именно тем, что их– бригада. А рассей их по всей Сибири – и потеряются профессионалы. Это как закваска, брошенная в молоко, – оно ведь не сразу становится кефиром. Сначала созреть должно, а там и молоко может оказаться паршивым, и пропадет закваска почем зря – вот ведь какие дела, господин Генеральный штаб.

Россия никогда не была готова к войне. Всегда что-то расформировывали, передислоцировали, ломали. А строили на ровном месте. И всегда с нуля.

Вот сейчас пытаются построить новые подводные лодки. Некоторые уже больше десяти лет строят. Все никак, а все потому, что ломали все очень прытко.

Вот и до ГРУ добрались.

Главное разведывательное управление – это не просто подразделение. Это, похоже, бельмо на глазу – умные генералы, умные офицеры, да и имуществом они дюже богаты.

Просто страна в стране.

И главное, от этого самого ума служат они не за страх, а за совесть.

Теперь вот разбавят совесть.

* * *

В других случаях мы имели несчастье обмолвиться словечком о наших мыслях, а также о наших пушках и бомбах – чудовищных, как многие полагают, чудовищных, повторимся не от недоумия, но от приятности.

Я бы повторял и повторял это слово «чу-доооо-вищных», растягивая гласную «о». Нравится оно мне очень.

* * *

Пусть таран, катапульта или какое-либо иное орудие вышибет мне весь мозг, если только я подумаю о нем плохое. Доделаем то, что не доделано, возведем то, что не возведено и опустим в воду те концы, которые до сих пор еще торчат во все стороны. Это ли не называется развитием?

* * *

Страна меня удивляет. Каждый божий день. Причем вчерашнее мое удивление наутро оказывается совершенно несвежим.

Тут удивление требуется всегда с пылу – пышущее требуется удивление.

ОВИР переходит на паспорта нового образца, так что если вам нужен заграничный паспорт, то отправляйтесь в ОВИР своего района.

Можно, конечно, туда позвонить, но ответят ли вам – не факт.

Там еще анкету надо заполнять, но ее можно в Интернете раздобыть. Раздобыть можно, но будет ли она той самой модной на сегодняшний день – тоже не факт. То есть скачать, заполнить – а потом не факт, или сначала сходить, а не факт уже потом?

Я выбрал сходить. В конце концов, ничего сразу не бывает.

Оказалось, что вечером лучше, потому что очереди нет, а нет ее потому, что сначала надо получить талон. А анкету можно взять только одну – нет у нас на всех анкет.

А талон – это завтра с утра. А сколько платить государству – неясно, потому что на одном стенде написано 500 рублей, а на другом – 1000.

«В Сбербанке все знают!» – говорит вам уставшая девушка, и мне кажется, что устала она именно от меня – я же вопросы задаю.

Утром выясняется, что талонов дадут всего сорок, о чем говорит бегущая строка. То есть бегущая строка уже есть, а вот анкет по-прежнему на всех не хватает.

И не только анкет.

Есть бегущая строка, есть ОВИР, есть даже биометрические паспорта – вас пригласят по специальному талону, за которым надо являться только лично, – по одному талону на человека – вас сфотографируют специальной аппаратурой – но туалета нет.

Открывается в 10.30– сорок талонов, так что очередь надо занимать за час до открытия, а самые назойливые явились к восьми, простояли до распахивания дверей, ворвались внутрь, заняли очередь, уселись, и через час после всех этих переживаний – адреналин-то выбрасывается только в почки, минуя печень, – захотели отлить.

Нет туалета.

«Простите, а туалет здесь есть?» – вопрос к проходящей мимо милиции. Милиция ходит из кабинета в кабинет, открывая двери современным способом – магнитными ключами.

«Тут нет туалета!»

После этого я сказал фразу которая по своему построению и содержанию удивила даже меня самого: «Но в присутственном месте туалет должен быть! Это очевидно! Не долготерпцы, чай!»

Лучше б я сказал не «присутственное», а «причинное» место, потому что милиция все равно обиделась.

«Я же! Сказал! Нет! Туалета!» – у милиционера покраснело лицо.

И в эту минуту мне пришла мысль о поражении России в войне.

Вот начнись война – и неминучее поражение.

Причина?

Причина проста – в ОВИРе нет туалета.

* * *

Я все же склоняюсь к мысли построить мост, который двигался бы горизонтально, так, чтобы, оттягивая его назад, можно было препятствовать переправе.

Строительство мостов считаю самым верным лекарством от слабоумия.

* * *

Что можно сказать о покойном? Понимая природу параболы не хуже других, он слыл также и знатоком циклоиды, что и позволило назначить его на должность министра.

А куда, скажите на милость, его еще можно было деть?

* * *

Если б моя голова была ящиком с панорамой, я бы забрал себе в голову целую вереницу военных представлений об устройствах этого мира.

Я весь погрузился бы в очаровательную музыку пуль и мечей. Бешеная нега и упоенье – вот что я ищу в битве.

* * *

Читая мои писания, вы получаете самые отчетливые представления о работе моей фантазии. Ибо все я делаю не только для осознания собственной жизни, но и для забавы света. Приступаю я к работе всегда в подавленном состоянии, но стоит мне только коснуться пером бумаги, как первая же буква немедленно становится похожей на смешливую рожицу и я начинаю ее разглядывать с удивительным для себя приятием. Потом рядом с ней появляется еще одна буква, а с ней и другая рожица.

Вот так – от рожицы к рожице – и получается послание, веселящее душу.

* * *

Грядет весенний призыв. К нему готовятся обе стороны – и те, кто ловит, и те, кого ловят. Отдельно готовятся солдатские матери.

Ох уж эти матери! Они кормили, растили, за ручку водили, через дорогу и в театр, а потом то, что вырастили, надо отдать – как тут не вспомнить одну большую общую мать?

Я бы поставил на Руси памятник солдатской матери.

Я бы поставил памятник ее терпению. Она – что Русь сама – все стерпит, снесет, сдюжит.

И почему у нас все время надо терпеть и сдюживать?

А потому что крепостное право. Вот как закрепостила Екатерина Великая крестьянина на Руси, так и тянется – все в одну топку.

Сейчас будут грести больных, косых, глухонемых. Не хватает. Два раза в год России не хватает. Поэтому – и студентов, и алкоголиков, и умных, и глупых, и очкариков, и преступников.

В один большой котел. Только чтоб паровоз двигался. И венские стулья, и дрова почерневшие.

Чтоб, значит, поярче.

А, простите, заменить паровоз с топкой на что-то более современное не пробовали?

Пробовали. Меняем. Меняем, меняем, меняем. Каждый год идет реформа. Одежда от Юдашкина.

Одежда будет от Юдашкина, а снизу– кирзовые сапоги. Без паровоза никак.

Сейчас у нас в армии каждый третий – офицер, и все последние войны показали, что это не армия. Это что-то другое, потому что как до дела, так самолеты не летают, танки глохнут, а восемнадцатилетние как бараны бегут на штурм.

И кладут их тоже как баранов.

Так, может, начать с офицеров?

Можно и начать. Сократят. Училища сократят и сделают новые училища.

В некоторых странах принято так: войска быстрого реагирования и ополчение.

Войска быстрого реагирования готовы в любой момент вылететь куда угодно и там победить, а ополчение никуда не летает. Оно готовится на месте в несколько приемов. Призывник ночует дома, а на службу ходит как на работу. И служит он, не перемещаясь по стране великой с севера на юг, с востока на запад – получается экономия. Дома ночует – казарма не нужна. Летом – летние сборы, зимой – зимние. Хочешь на три месяца – и тебя будут призывать четыре года. Хочешь на месяц – и тебя будут призывать 12 лет. Это только от твоего личного желания зависит. Закончил – стал настоящим защитником родины, резервистом.

Потому что все войны начиная с XX века идут всегда одинаково – кадровых военных хватает только на блицкриг, а потом приходят резервисты и выигрывают войну.

Отдельно хочется сказать насчет дедовщины. О ней теперь кино снимают.

И фильмы эти во всей Европе ходят.

И снимают эти фильмы сами преступники, потому что дедовщина – это преступление. Почему они снимают? Любят они это очень.

Так вот, если при призыве на срочную службу компьютерщиков объединить с уголовниками, то на выходе будут только уголовники, и к этому добавятся еще и офицеры.

Почему и офицеры? Потому что в нынешних училищах дедовщина давно уже дело обычное. Измывательство над младшим – это принцип. Если нет устава, то это главный принцип.

Не может офицер бороться с дедовщиной, если у него поменялись принципы.