Норбер Кастере - Зов бездны

• Название: Зов бездны
• Автор: Норбер Кастере
• Издательство: Мысль
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 1964

Н. Кастере, знаменитый французский исследователь пещер, известен нашим читателям по книгам «Десять лет под землей» и «Тридцать лет под землей».

В «Зове бездны» рассказывается об экспедициях автора в Пиренеи в 1956–1959 гг. Подземный мир хранит тысячи тайн и всевозможных чудес, раскрыть которые удается только смелым людям. Отважные исследователи встретились с неожиданными опасностями и трудностями, пережили немало интереснейших приключений. Вместе с тем эта книга — итог долголетних раздумий автора об особенностях работы спелеолога — человека, проводящего многие часы своей жизни во мраке, в безмолвии, в уединении. Особый интерес представляет глава «Радио- и телепередачи из-под земли».

Перевод печатается с небольшими сокращениями.

---

Но не будем забегать вперед.

Я продолжал свою разведку, все время ориентируясь на глубокие воронки и лощины, то есть места, где можно было обнаружить в скалах расщелины и выходные отверстия пропастей.

Так я спустился в обширный котлован, где среди густых зарослей папоротника и гигантских зонтичных растений торчали зубчатые каменистые глыбы. Перепрыгивая с камня на камень, я нагибался над каждой заросшей мхом щелью, над каждой трещиной, под которой могла скрываться какая-нибудь неизвестная пещера. Какой неблагодарный труд, очень тяжелый, скучный, а, главное, зачастую бесполезный! Нужно внимательно вглядываться в поверхность земли, ничего не упуская из виду, спускаться во все места обвалов, не оставлять без внимания ни одной неровности почвы, ни одной груды камней. Но спелеолог должен примириться с этим и искать с настойчивостью и уверенностью золотоискателя или, скажем, того, кто ищет иголку в стоге сена. Наградой ему будет успех дела или какая-нибудь необыкновенная находка. Этот вид разведки на жаргоне спелеологов называется «проведением поиска».

Итак, я вел поиск без особого энтузиазма, но и без особого нетерпения — результат долгой привычки, — повторяя про себя слова неутомимого исследователя геолога Пьера Термье: «Искать и открывать! Чтобы стать богатым, нужно совершать открытия». Разумеется, речь идет о духовном богатстве, о радостях открытий, испытаний, о поисках новых фактов, потому что на спелеологических исследованиях, как известно, состояния не наживешь!

Камни утопали среди густых зарослей черники, папоротника и малины, иногда достигавших мне до пояса Перескакивая с камня на камень, я пробирался вперед как вдруг, то ли поскользнувшись, то ли недопрыгнув оступился на скалистом гребне и упал. Падение было не опасным, однако весьма болезненным. На ноге у меня была ссадина, и я сильно ушиб бедро. Через некоторое время я смог опять двинуться в путь, правда, хромая и проклиная вполголоса эти заросли, предательски скрывающие камни и трещины-ловушки.

Маленькие причины ведут иногда к большим следствиям. Из-за оцарапанной и ушибленной ноги я отказался от дальнейших поисков, а главное, перестал прыгать по камням и повернул обратно по направлению к лагерю.

На пути мне попалось поваленное дерево, лежавшее среди густых зарослей папоротника и сколопендриума.[4] Чтобы не путаться в зарослях и избежать в них ловушек, я пошел вдоль ствола засохшего дерева И вдруг заметил, что несколько папоротников чуть-чуть колышутся! Наклонившись над ними и раздвинув их рукой, я ощутил легкий ветерок, дующий из черной дыры, в которую мог бы пролезть человек. Это оказалась одна из многочисленных каменных ловушек Кум-Уарнэда. Она была очень хорошо скрыта и потому особенно опасна для животных — медведей, кабанов, лис, баранов и охотничьих собак, а также для людей, посещающих эти края, — охотников, лесорубов и спелеологов; больше здесь никто не бывает.

Но то, что представляет грозную опасность для всех людей и животных, может оказаться бесценным подарком для спелеолога. Ведь только спелеолог привык к пропастям, любит их, разыскивает и исследует, находя в этом ужасном для простых смертных занятии неистощимый интерес.

Моей первой заботой было очистить отверстие от загромождавших и скрывавших его веток папоротника мха. Затем, подчиняясь первому побуждению, я склонился над отверстием, вглядываясь и вслушиваясь — и то и другое привычно спелеологу. Но я ничего не видел, кроме вертикального колодца, куда взор проникал всего на несколько метров, и ничего но услышал.

Инстинктивно я бросил в зияющую дыру сухую ветку. Она падала вниз, задевая стены, и, кажется, задержалась на скромной глубине: около двадцати метров. «Должно быть, это еще один, самый обыкновенный колодец, не представляющий интереса, — подумал я, еще одна, не стоящая внимания дыра, забитая щебнем, как многие другие. Настоящие большие пещеры встречаются так редко!»

Тем не менее я хотел в этом убедиться. У меня в сумке была газета; за неимением лота я развернул ее, смял, скрутил жгут, зажег и бросил в пустоту.

Поддерживаемый пламенем, мой факел величественно спускался по спирали, освещая стены и мимоходом показывая их строение. Колодец в глубину заметно расширялся, его диаметр непрерывно увеличивался, и когда газета, уже достигнув дна, догорала, ее последняя вспышка скупо осветила едва различимый покатый зал, тотчас погрузившийся во мрак.

Теперь благодаря какому-то шестому чувству и долгому опыту я уже не смотрел на этот колодец так безнадежно. В конечном счете он оказался довольно обширным, и я был готов переменить мнение относительно его глубины — видимо, она достигала метров тридцати.

Бесспорно, сюда следовало бы вернуться и спуститься в колодец. Такой щелью нельзя было пренебрегать. Тем более, что ее расположение заинтересовало меня и, признаюсь, разбудило мою необузданную фантазию, которая, скажем прямо, у спелеологов всегда разве что только дремлет.

Нельзя сказать, чтобы открытие «моего колодца» произвело в лагере сенсацию. Да и сам я не считал его таким уж значительным. Тем не менее я твердо решил вернуться и осмотреть его. Мало ли что может случиться!

В пропасти Пьера

Назавтра и в следующие дни все наши усилия, естественно, сосредоточились на подготовке к спуску в пропасть Пьера, где группы спелеологов из Экса и марсельцы должны были работать попеременно, сменяя друг друга.

Эта пропасть была открыта в конце экспедиции 1956 года в каменистом русле, примерно на километр ниже того места, где исчезает под землей ручей Кум-Уарнэда. Ее счастливым первооткрывателем был Пьер Жикель, руководитель скаутов из Экса. Помимо удачи, большую роль в этом сыграла его дальновидность, ибо он обнаружил пропасть там, где не было никаких внешних признаков.

Это была просто яма у подножия скалистой стены, заваленная хворостом, заросшая папоротником и мхом. Здесь Жикель после долгих поисков обнаружил расщелину, наполовину заткнутую большим стволом засохшего дерева. Ему удалось в нее пролезть и добраться до крошечного зала с низким потолком. Интереса он не представлял. Однако главный ток воздуха, пересекавший нору, привел его к узкому и извилистому ходу, куда он и решился проникнуть, но уже вместе с товарищами.

Немного дальше им пришлось размотать гибкую лестницу, чтобы спуститься на дно крутого хода. Еще несколько метров горизонтального пути между сильно разрушенными водой стенами, и вдруг под ногами у них разверзлась огромная черная пропасть. О ее внушительных размерах и большой глубине можно было судить по оглушительному грохоту и силе ударов сброшенных вниз камней.

В августе 1956 года этот восьмидесятиметровый строго вертикальный колодец был обследован и назван Черным колодцем из-за черного оттенка известняка, содержащего углерод. Спуск в него был произведен при помощи гибких лестниц на стальных тросах.

8-го и 10 августа группа Жикеля, спустившись на глубину ста пятидесяти метров, достигла низа колодца Лимона, закупоренного земляными наносами. Там же они открыли и обследовали сложную систему галерей, дошли до опасного крутого поворота и, преодолев его, смогли спуститься на еще большую глубину, где обнаружили продолжение хода. Суженный и весьма трудный лаз удалось преодолеть Ги Морелю. Он обнаружил за ним ещё один зал, где эхо шагов создавало иллюзию, что кто-то идёт навстречу из другого конца этого гулкого подземного собора. По другую сторону зала Идущего человека оказался колодец. Это и был колодец Мореля, но он уже не смог туда спуститься, так как недоставало снаряжения.

10 августа в шестнадцать часов следующая группа под руководством Ги Мореля спустилась в пропасть Пьера и вернулась лишь назавтра в пять часов утра.

В ту ночь мы с Дельтеем стояли на посту у телефона над внешним отверстием колодца. Шел проливной дождь, и мы с грехом пополам укрылись под низким нависающим выступом скалы. Место здесь было крайне неудобное: сильный нисходящий поток воздуха продувал насквозь. К середине ночи нам удалось разжечь из хвороста костер. Мокрые ветки дымили невыносимо, клубы дыма обволакивали нас со всех сторон, но, несмотря на все это, мы уже начали отогреваться, как вдруг раздался телефонный звонок. Нас вызывала моя дочь Раймонда. Она с Жаклиной Диландро была на промежуточном посту на глубине ста метров. Обеспокоенная Раймонда сообщала о том, что они оказались в трагическом положении: клубы дыма заполнили всю пропасть настолько, что видимость почти исчезла и дышать стало невозможно. Мы не заметили, что весь дым уходил в колодец — естественный дымоход с обратной тягой. Пришлось поспешно разбросать и затоптать костер, так как в дыму могли задохнуться наши товарищи.

— Вот вам еще одна опасность спелеологии, о которой мы и не подозревали, — сделал вывод Дельтей.