Сергей Карамов - Путешествие из Неопределенности в Неизвестность

• Название: Путешествие из Неопределенности в Неизвестность
• Автор: Сергей Карамов
• Жанр: Современная проза

Собираясь в путешествие, человек знает, куда он хочет ехать. Но бывает и так, что человек, группа людей едут в полной неопределенности, не зная, куда они следуют и доедут ли вообще! Иные правители разных стран пытаются вести свой народ, страну куда-то вдаль, не зная иногда маршрута своего фантастического путешествия. Нередко такие горе-правители, уподобившись плохим лоцманам, сажают ведомый ими корабль на мель… А люди, как обреченные, следуют по тому пути и той дороге, какие указали им их вожди…

---

10 июля … года. Евтюхин выписался из больницы с окончательным диагнозом: „шизофреническая психопатия и гипертонический криз“. Ни слова не было сказано об ошибочном предварительном диагнозе, будто кто-то ему выламывал руку и т. д.

11 июля … года. Евтюхин попытался подать заявление в суд, не понимая всей нелепости своего поступка. Как откомментировал это его бывший начальник: „Чего он там заявления свои подает этой Фемиде? У нее всегда глаза завязаны“

13 июля … года. Вечером на Евтюхина напали совершенно случайно трое хулиганов, стоявшие возле его дома более трех часов. Увидев его, они сразу стали требовать денег на пиво. После короткой драки Евтюхина увезла скорая в травмологическое отделение больницы. Ряд безответственных и лживых журналистов из желтой прессы начал писать потом, что драка и нападение на Евтюхина были подстроены его бывшим начальником, что совсем не соответствует нашей прекрасной действительности. Подобные высказывания и разные провокационные статьи некоторых журналистов из желтой прессы только льют грязь на чистое лицо нашего мэра…»

– Как, как? – перебил снова я Игната. – «льют грязь на чистое лицо»?

– Да, – ответил, смеясь, Игнат, – продолжая читать:

– «льют грязь на чистое лицо нашего мэра, искажая наше демократическое время и нашу веселую, счастливую жизнь в городе. Далее хроника описываемых событий прекращена, так как Евтюхин давно уволен с должности госслужащего и дальнейшая его судьба никому неизвестна…»

После прочтения документа оба собутыльника сидели минут пять молча, чему я был несказанно рад.

– Батарейки, мешки для мусора, платки, носки, лейкопластырь, чулки…

– И прочая ерунда! – перебил очередную вопящую торговку с сумкой Игнат, глядя ей вслед. – А ты чего говорил нам о мертвых ранее?

– Я хотел сказать, что, может, многие из нас мертвецы, а выглядят, как живые…

– Чего?!

– Конечно, сие вам не понять, – заключил я, продолжая развивать свою философскую мысль, – но постарайтесь хоть на минуту раз в жизни вдуматься в то, что вам говорят…

– А попонятней нельзя?

– Нет, попонятней не объяснишь разные сложные философские категории и мысли, – ответил я. – Мне знаете, конечно, хотелось бы посидеть в тишине, не говоря с вами, но вы спрашиваете, поэтому я вынужден объяснить…

– А одолжения нам делать не надо, – обиженно молвил Федя.

– Да, чего ты так свысока с нами? – удивился Игнат.

– Хорошо, я продолжаю… Если меня сложно понять, есть наше доходчивое для всех телевидение с его информационным официозом, рекламным мусором, пошлыми юмористическими программами, какафонией новоиспеченных, скороспелых начинающих певичек-«звездочек»!

– Вот загнул! – засмеялся Федя, давая мне ладонь, чтобы я по ней ударил. – Молодец ты…

Я, смеясь, слегка шлепнул по его ладони, продолжая говорить:

– Пытайтесь хоть иногда думать, а не только потреблять, как многие из нас. Ранее у нас часто критиковали страны Запада, называя их обществом потребления. А теперь почти то же самое и у нас.

– Ты что, коммунист? – удивился Федя.

– Нет, никогда им не был, – ответил я, – даже не сочувствовал этим вечным мечтателям из слоновой башни! Даже комсомольцем не был, кстати… Многие, как ни странно, ведут себя, как зомби, роботы, автоматически ходя на работу и обратно с нее домой, автоматически говоря и выполняя разные функции на работе и дома. Посудите сами: они есть живые трупы или просто они роботы!

– Роботы?

– Да, роботы, неживые, механические конструкции, как вам известно… А иной раз мы часто, очень часто вспоминаем про некоторых умерших людей, с которыми были знакомы ранее… Может, они тогда живут рядом с нами, они тогда живые, если мы постоянно вспоминаем о них и очень часто с ними мысленно общаемся? Даже иногда говорим им мы сами что-то, думая, что они нас слышат?.. Может, они тогда живые, если и вспоминают о них, думают о них, говорят с ними?!

– Ну, ты загнул!.. – вяло протянул Федя, почесывая затылок. – Философ по профессии?

– Нет, я менеджер по профессии и интеллектуал по сути своей, – ответил я.

– Оригинально он так говорит, – удивился Игнат.

– Если честно, не хотелось мне сейчас с вами разговаривать, уж простите меня за откровенность! – сказал я. – Но потом я решил кое-что рассказать, чтобы вы задумывались над происходящим, а не просто были потребителями только сегодняшнего дня! Ведь жизнь – балансирование на канате, где впереди – твое будущее, а сзади за спиной и особенно внизу – твоя смерть!

– Философ, – усмехнулся Игнат, – хоть сиди с карандашом в руке и записывай его афоризмы!

– Да, интересно говорит, – одобрил Федя, – только с нами пить не хочет…

– Что верно, то верно, – согласился Игнат, – не хочет…

– Вы меня слушайте, – продолжал я, – как в народной сказке говорилось: «Налево пойдешь – смерть найдешь, направо пойдешь – коня потеряешь».

– И что … что же нам делать?

– Что делать? Жить, заниматься своим любимым делом, если, конечно, оно есть у вас, любить и быть любимыми, хоть пытаться веселиться со своей семьей и друзьями, знакомыми, совершать подвиги или пытаться их совершать, если представится такая возможность… Мы с вами говорим почти о смысле жизни!

– В чем же ее смысл?

– Истина в вине! – усмехнулся Федя. – Выпьем?

– Истина в вине, как ранее говорилось, а не в водке, – заметил я, – я попытался вам ответить, что делать и зачем жить, надеяться, творить, созидать, создавать что-то…

Игнат махнул рукой, перебивая меня:

– Бред всё это… лучше выпей водки с нами? Вот тогда так хорошо на душе станет!

– Знаете, я не пью, сколько раз говорить, – недовольно ответил я, – чего тогда постоянно предлагать мне пить?

– А вот за выпивку я всех вас оштрафую! – услышал я рядом голос подошедшего тихо к нам милиционера. – Документы!

После внимательного изучения каждой страницы всех трех паспортов милиционер продолжал говорить, показывая на стаканы:

– Пьем в общественном месте?

– Я не пью, – ответил я.

– Ну, это надо еще доказать, – усмехнулся милиционер, – я вижу здесь три стакана…

И что в сумке?

Он начал рыться в сумке Игната, доставая оттуда две пустые бутылки водки, одну пустую бутылку пива и еще две, не открытые бутылки водки.

– Хороший штраф вам троим светит! – улыбаясь, известил нас милиционер. – Всем встать и за мной.

– Куда?

– В отделение!

– Но я не пил, могу дыхнуть, чтобы вы убедились в этом, – настаивал я, – я…

– Разговорчики отставить, – резко перебил меня милиционер, не отдавая никому из нас паспорта и идя по коридору.

– Стойте! – крикнул я ему. – А наши штрафы?

– Я приказал следовать за мной в отделение – ответил милиционер, даже не смотря на меня и продолжая идти в конец вагона.

Поняв, что он скоро уйдет с нашими паспортами, я крикнул вслед ему:

– Может, я штраф заплачу?

Услышав слова о штрафе, милиционер неожиданно для меня очень быстро остановился, поворачиваясь ко мне:

– Штраф? – спросил он. – Да, его нужно платить…

– Вот… возьмите, – я протянул милиционеру несколько банкнот.

После быстрого пересчета денег милиционер отдал мне забранные им три паспорта и удалился без всяких комментариев.

– Эх, хорошо, что отдал паспорта, – вздохнул Федя, когда я сел рядом с ними и отдал им их паспорта.

– Спасибо, – сказал Игнат мне.

Последующие полчаса прошли в молчании к моему счастью…

Поезд несся на большой скорости, я сел у окна. Ветерок через приоткрытое окно обдувал мое лицо.

Внезапно повеяло холодом… Холод шел не из окна, не считать же легкий ветерок таким холодным, что у меня мурашки пошли по телу и появилась дрожь?..

Воздух в вагоне наполнился туманом… Я прикрыл окно, массируя похолодевшие пальцы рук.

– Тебе холодно, что ли? – спросил Игнат.

– Да, а тебе не холодно?

– Не-а, – ответил тот, попивая пиво, – кто пьет, тому не холодно даже в лютую зиму.

– Но сейчас не зима, а мне что-то холодно стало, – заметил я.

По коридору вагона слышны были шаги каких-то пассажиров, но никто из них не говорил.

Появление новых пассажиров озадачило несказанно меня.

Вообще-то я человек не верующий, в мистику тоже не верю и не люблю книг и фильмов о мистике и всякой там чертовщине, но сейчас, взглянув на нескольких пассажиров в коридоре, наполненном вдруг туманом, я вздрогнул, подумав о самом невероятном…

Сказать, что рядом со мной и двумя собутыльниками стояли живые люди, было бы не совсем верно, если считать только контуры их тел настоящими полностью телами людей.

Какие-то нечеткие, как облака, белые тени…

Их лица полностью были окутаны туманом, поэтому их в сущности различить весьма трудно.

Можете мне не верить, говорить, что я выпил водки и потом еще пива вместе с двумя собутыльниками, но я говорю чистую правду и только правду, будто я стою перед судьей и даю клятву: говорить правду и только правду, клянусь говорить одну правду и ни слова лжи!