Ника Ракитина - Арбалетчики госпожи Иветты

• Название: Арбалетчики госпожи Иветты
• Автор: Ника Ракитина
• Жанр: Фэнтези

Зловещая госпожа Иветта ищет меч желаний, по ночам арбалетчики расстреливают всех, кто хоть в чем-то выходит за "рамки приличий", но даже в таком мире есть надежда на любовь.

---

Барышня отворила массивную дубовую дверь, почти такую же тяжелую, как на входе. Эля ожидала, что попадет в кабинет или хотя бы в приемную, но очутилась в огромной умывальной комнате, обшитой орехом, со шкафчиками, раковинами и зеркалами, на полочках над раковинами стояли туалетные принадлежности и всякая женская косметика; еще две двери вели куда-то вглубь.

— Переодевайтесь. Приводите себя в порядок, — барышня взглянула на часики. — У вас три минуты.

Протянула Эле щетку для волос, открыла дверцы гардероба и выбрала аккуратный махровый халатик бледно-зеленого цвета:

— Не беспокойтесь. То, что нужно.

Эля чувствовала себя неловко, она предпочла бы остаться в мокром, но своем, она три часа убила на одевание, выбирая самое лучшее. Но приходилось смиряться. Оставшиеся минуты Эля потратила на расчесывание своей платиново-соломеной гривы, в спешке, закусив губу, выдрав часть волос. Барышня отстраненно ждала. Потом они вышли в ту же дверь, миновали несколько коридоров и оказались в просторном кабинете с рядом кресел у стены и широким совершенно чистым письменным столом. За столом, на фоне овального, только чуть меньшего, чем на лестнице, зеркала, сидела барышня постарше и холодно смотрела на Элю. Сопровождающая подвинула к столу кресло, велела Эле садиться и ушла. Эля мельком глянула на стол, и сердце у нее застыло: на его лаковой безупречно чистой поверхности лежала единственная тетрадка — с ее собственным конкурсным сочинением.

— Эллейн Дарси, тринадцать, Верона, Рицеум изящных искусств, переходной класс.

Эля, сглотнув, кивнула.

— Вы опоздали. Больше так не делайте.

Эля опять кивнула.

— Почему вы избрали эту тему сочинения? Она слишком сложна, за нее не всегда берутся и профессиональные литераторы. К тому же, вы отступили от канонического трактования. Вот здесь… — барышня с выражением зачитала несколько строчек. Примерно так же читала их на конкурсе и сама Эля, чувствуя, как завороженно внимает зал. Ежегодный конкурс, восторженные барышни, пробующие себя в словесности, строгие, нарядные и слегка нервные наставницы…

— Я немного… увлеклась, — робко сказала Эля. Она подняла на барышню глаза — бледно-синие, очень большие, осененные золотыми ресницами. — Мне казалось важным… ну, когда приходится выбирать между любовью и чувством долга. — Девочка чувствовала, что барышня внимательно слушает, и заговорила живее: — Мне… ну, иногда жестокость оправдана, если патриотизм… — Эля смутилась и замолчала.

— Какие источники вы прочитали?

Эля быстро перечислила. Барышня улыбнулась.

— Хочу порадовать вас. Ваше сочинение признано лучшим по Вероне. Вы награждаетесь поездкой по Территориям и недельным отдыхом на море. Поезд завтра в одиннадцать тридцать две. Родители предупреждены. Сейчас пройдите в двести четырнадцатую комнату, по коридору прямо и направо, правая сторона.

Эля шла ярко освещенным коридором, разглядывая таблички на дверях, и голова у нее слегка кружилась от счастья. Двести четырнадцатая комната оказалась кабинетом врача. Там провели осмотр и сделали прививки, необходимые для Внутренних Территорий. Элю обрадовало, что врач относится к ней деловито и строго. Прививок она боялась, и еще больше — от сюсюканья рицеумной сестры милосердия.

— Будет немного больно.

Взрослые обожают преувеличивать. Шлепок и укол заставили Элю прокусить пластик кушетки. А надо было вытерпеть еще два. Через полтора часа, постанывая и хромая, она отворила двери комнаты, предназначенной для ночлега. Рыжая лохматая девочка Элиных лет, лежа животом на расстеленной кровати, повернула голову:

— А-а, привет. Тоже пытали?

— Что? — удивилась Эля.

— Ну вот, ты за… бедро держишься.

Эля боком осторожно присела на свободную кровать.

— Я Сэлли Дим, — сообщила рыжая. — Из Гезы. А там, — она пальцем указала на стену, за которой слышался шум воды, — Людовика Анстрем. Она либержанка. И еще одну должны прислать. У тебя про что сочинение?

— Про Катрину Аделаиду.

— Ага, — произнесла Сэлли удовлетворенно. — А у меня про королеву. Только они сказали, что она умерла от банального насморка.

Эля потерла бок:

— А отчего она умерла?

— Ну-у, в источниках по-разному. И немного вымысла — это перец в супе.

— Здравствуйте.

На пороге спальни встала высокая, удивительно стройная девушка с мокрыми и блестящими черными волосами до плеч, с ярко-синими глазами и очень смуглая. На бедра девушки было намотано алое полотенце. Красота Людовики била в глаза, но фигурка показалась Эле немного плосковатой. Они познакомились.

— Здорово, правда? — сказала Людовика. — Две недели в классной компании. Стоило исписать тетрадку.

— О чем? — спросили Эля и Сэлли хором.

Людовика не успела ответить. В двери резко постучали, и тут же она отворилась, пропуская пухленькую девушку и барышню в форме. Девушка хромала, закусив губу, похоже было, что она недавно плакала. Барышня вела ее под руку.

— У нее прыщи, — сказала Сэлли и брезгливо отвернулась.

— Встать! — приказала барышня. У барышни были широкие плечи, маленькие глаза и неприятно поджатые губы. Она была похожа на щучку. — Меня зовут Герда Герд. Я ваша наставница на время поездки. Вы должны вставать при моем появлении и быть вежливы.

Сэлли замычала сквозь зубы.

— Когда я закончу, оденьтесь приличнее, — сказала Щучка Людовике. — Ваша победа — не повод к расхлябанности.

Сэлли незаметно показала ей язык. Эля прыснула.

— Это Антония Рэй. Она поедет с вами. Ее сочинение — лучшее на Свободных Территориях.

Девочки тихо завыли. Пухленькая литераторша — нет, не пухленькая, безобразно толстая, прыщавая и потеющая, никак им не нравилась. К тому же, как выяснилось позже, она краснела по любому поводу и слегка заикалась. Сэлли прозвала ее Черепашкой.

— Вы из Гиссара? — спросила Сэлли у Тошки.

— Из Кэслина, — отвечала та очень тихо. — Мой папа получил вид на жительство в Контамане.

— Ага, — сказала Сэлли многозначительно.

— У меня нет вещей, — объяснила Эля госпоже Герде.

Наставница широко распахнула встроенный гардероб, открывая вид на четыре одинаковые пухлые сумки.

— Тут все необходимое для вас. Совершенно новое.

Девочки нестройно поблагодарили за заботу.

8.

— И как у тебя выросла такая грива? — Сэлли водила щеткой по встрепанным волосам, но от этого они не становились ни глаже, ни мягче.

— Это русалка, — Эля запнулась, вспомнив, как в младших классах ее наказывали за безответственные фантазии. Она подобрала длинные ноги, поуютнее устраиваясь на мягком диване, и сунула в рот шоколадку. Вагон мягко покачивался, по красной коже дивана бродили солнечные блики. Наставница Герд решила отложить воспитание на потом, и предоставила детей самим себе.

— Вообще-то это яйцо и немного касторового масла, — подумав, сообщила Эля.

— А русалка?

— Это когда мы выезжали отдыхать, девчонки занимались вызыванием. Ну, ставишь зеркало, перед ним чашку с водой, кладешь расческу и уходишь.

— Надолго?

Эля пожала плечами. Сэлли откусила от шоколадки, и губы у нее сделались полными и коричневыми. Сэлли облизнулась.

— Не знаю. Ненадолго. А потом расческа мокрая, и если ею причесывать голову, то волосы быстрее растут.

Сэлли вытащила из сумки овальное зеркальце:

— Давай?

— Темно должно быть.

Дверь купе распахнулась настежь, впустив улыбающуюся Людовику и крепкого высокого мальчика, очень мужественного, на взгляд Эли, темноволосого, с правильными чертами лица и большими серыми глазами.

— Максим Кадар, — представила Людовика. — Он из нашей команды.

— А где госпожа Черепаха?

— Мне показалось, она тебе не нравится, — Людовика уселась возле Эли, разглядывая зеркальце.

— Пока я ее не обоняю — ничего.

Сэлли улыбнулась Максиму, показав крупноватые белые зубы.

— Мы тут занялись вызыванием.

— А, знаю, — Людовика радостно захлопала. — Конфетный Король, гномы, Ирисочная Корова… Еще фею. Так, Эля, опусти жалюзи. Зеркало есть. Максим, вы не могли бы украсть для нас цветы?

— Я мог бы купить у проводника, — обаятельно улыбнулся Максим. Эля поняла, что пропадает.

— У Щучки были цветы, — подсказала Сэлли.

— Это вы о барышне Герд? Хо-хо, — улыбка Максима сделалась еще и озорной.

— Мне нужно четыре штуки.

Максим встал.

— И духи.

— Какие? — уточнила Сэлли. — Нам подарили разные.

— Лучше цветочные.

— Цветочные у этой дуры, — она имела в виду Тошку.

Эля залезла в сумку:

— Вот, "Нохийская вишня".

Вернулся Максим с четырьмя герберами. Их положили перед прислоненным к подоконнику зеркальцем и обильно спрыснули духами.