Ирина Свенцицкая - История Древнего мира, том 2

• Название: История Древнего мира, том 2
• Автор: Ирина Свенцицкая
• Жанр: Исторические приключения

Вторая книга коллективного труда ведущих советских историков рассматривает социально-экономическую, политическую и культурную историю древних классовых обществ периода их расцвета (I тысячелетие до н.э.) — Книга рассчитана как на специалистов, так и на широкий круг читателей, интересующихся древней историей.

Источник:

История Древнего Мира т.2. Расцвет Древних обществ: в 3-ех т., Издание второе/Ред. И.М. Дьяконова, В. Д. Нероновой, И. С. Свенцицкой - М.:Издательство «Наука», 1983.

---

По-видимому, некоторые эпизоды мифа разыгрывались в лицах.

То же верно в отношении другой культовой эпической песни — «Хождения Иштар в преисподнюю», по содержанию близкой шумерскому прототипу. Весь конец поэмы состоит из отдельных, логически не связанных между собой строчек, очевидно дополнявшихся мимическим действом.

Гораздо большее место, чем эпосы, занимают среди богослужебной поэзии гимны к богам; некоторые из них и сейчас воспринимаются эмоционально и представляют и для нас эстетическую ценность. Гимны к царям в средневавилонское время постепенно выходят из употребления.

Наряду с религиозными текстами, рассчитанными на общественное богослужение, в литературный канон входили целые серии стихотворных или песенных текстов для индивидуальных культовых церемоний. Это прежде всего индивидуальные молитвы и псалмы. Они исполнялись либо заинтересованным лицом, либо по его заказу определенным типом жреца и всегда сопровождались обрядовыми действиями. Содержание их, часто поэтичное, но в массе стандартное, сводится как бы к краткому изложению песни о «Невинном страдальце», кающемся в своих — ему самому точно неизвестных — прегрешениях перед богом, но псалом заканчивается не проявлением благосклонности божества, а лишь просьбой о том. К песенным текстам для индивидуальных культовых действий относятся также заклинания против разного рода злых сверхъестественных существ. Большинство из них малоинтересны с художественной точки зрения, но есть и исключения; так, в заклинание против зубной боли включена интересная легенда о создании мира и всех живых существ, в том числе и «зубного червя» (нерва?); в заклинание против духа, тревожащего сон ребенка,— колыбельная песня, в заклинание против трудных родов — архаический миф о любви бога Луны Сина в образе быка к юной телице; в одном заклинании содержится поэтическое описание ночи.

Особенный интерес представляет серия заклинаний, известных под названием «Шурпу» («Сожжение»). В одной из ее таблиц перечисляются все возможные грехи, которые мог совершить произносящий заклинание и за которые его могло постигнуть бедствие. Это довольно полный перечень того, что вавилонская этика конца II тысячелетия до н. э. считала аморальным. Помимо обычных грехов (убийство, воровство, прелюбодеяние, непочтение к богу и царю) здесь есть ряд моментов, указывающих на стойкость семейно-общинных отношений (например, неуважение к старшим родичам перечисляется в числе важных грехов). Этические взгляды вавилонян проникли даже в свод «предзнаменований»: любопытно, например, что развод с женой, вполне допустимый по вавилонским законам, считался печальным предзнаменованием для мужа.

После начала I тысячелетия до н.э. в литературном творчестве на месопотамской клинописи заметен спад. Исключение составляют некоторые произведения ассирийской литературы, прежде всего царские анналы и красочные описания отдельных воинских походов, составленные в форме писем царя к богу Ашшуру.

Можно отметить также несколько псалмов от имени царя Ашшурбанапала, поэму о загробном хождении царевича и т. д. К ассирийскому периоду относится написанная по-арамейски «Повесть об Лхикаре» с введенным в нее сборником поучительных изречений. Эта повесть была очень популярна на Востоке и в Европе еще в средние века; она переведена и на Руси под названием «Повесть об Акире Премудром».

Вавилонское и Ассирийское искусство.

Если можно воочию наблюдать богатство и разнообразие аккадской литературы II тысячелетия до н. э,, то об изобразительном искусстве этого времени известно мало. Большинство строении — даже огромные дворцы с множеством внутренних дворов и сотнями комнат, подобные дворцу царей Мари,— архитектурно-художествеипого значения не имели и могут рассматриваться лишь с точки зрения строительной техники; но и тут прогресс с шумерского времени был невелик. Исключение составляет храмовая архитектура; беленые и расчлененные выступами кирпичные степы храма, продуманное оформление святая святых со статуей бога, видимой сквозь проем из двора для верующих, и многоэтажная громада зиккурата с ее гармоничными объемами уступов и линиями ведущих вверх лестниц, поставленная так, чтобы внушать мысль о зримом восхождении к небесам, к обители бога, венчающей зиккурат,— это, конечно, были произведения искусства. Но до нас дошел только одни хорошо сохранившийся храмовой комплекс II тысячелетия до н. э.— это храм и зиккурат в одном из городов Элама, да еще известна часть своеобразного храма Иштар Урукской касситского времени. От I тысячелетия до н. э. довольно хорошо сохранился храм с зиккуратом в одном из пригородов Вавилона. Знаменитая 90-метровая «Вавилонская башня», разрушенная ассирийским царем Синаххерибом в начало VII в. до н. э. и вскоре восстановленная по приказу его сына зодчим Арадаххешу, до нас не дошла (она была снесена Александром Македонским, который собирался, но не успел построить на ее месте еще более грандиозное сооружение).

Тогда же, при восстановлении Вавилона в VII в. до н. э., город был распланирован так, что образовалась прямоугольная сеть довольно широких «прецессионных» улиц, и лишь между ними сохранялись узкие улочки с беспорядочной застройкой. Это было ассирийским нововведением; такие «проспекты» пролагал в Ниневии еще Синаххериб (причем за нарушение прямой линии настройки виновных домовладельцев сажали на кол).

Вообще для I тысячелетия до н.э. ведущую роль играет не вавилонская, а ассирийская архитектура, в особенности дворцовая.

Дворец представляет собой оформленное башнями и зубцами здание на искусственной платформе; иногда в него встраивался зиккурат; арочные входы обрамлялись каменными статуями крылатых быков или львов — духов-хранителей (шеду) царя, парадные залы понизу облицовывались каменными плитами, покрытыми плоским раскрашенным рельефом со сцепами, прославляющими царя как война, жреца и охотника. С течением времени все более начинает преобладать орнаментальный подход к изображаемому; орнаментализм полностью возобладал в урартском и в нововавилонском (а в дальнейшем и в древнеперсидском) искусстве; они находились в сильной зависимости от ассирийского, но для Нового Вавилона тема прославления героической личности царя исключалась, так как царь здесь находился в зависимости от жречества. Место каменных рельефов с изображением деяний царя здесь занимают фризы из цветных изразцов с орнаментальными рисунками или изображениями животных, посвященных тому или иному божеству.

Вавилонская скульптура II—I тысячелетий до н. э. известна нам довольно плохо. Культовые статуи — судя по описаниям, покрытые золотом, инкрустированные каменьями и слоновой костью — до нас не дошли. Пожалуй, единственное представление об облике культовой скульптуры первой половины II тысячелетия до н.э. может дать статуя богини Иштар, стоявшая во дворце в Мари, — монументальное, несколько грузное изваяние, размером превышающее человеческий рост. В руках богиня держала сосуд, выдолбленный насквозь. Через дно сосуда капал проходил внутрь статуи. Сама фигура, стоящая у степы, соединялась таким образом с каналом, идущим за стеной. Видимо, эта статуя играла важную роль в ритуальных празднествах, связанных с обеспечением плодородия: в нужный момент можно было пустить воду по каналу, и она фонтаном била из сосуда. Ото одно из ранних органических соединений скульптуры и архитектуры как в декоративном, так и конструктивном отношении. Также некоторое представление о храмовой скульптуре дают и ее многочисленные терракотовые воспроизведения, служившие «образками» в частных домах. От ассирийского времени дошло несколько статуй и статуэток, изображающих царя, торжественных и маловыразительных.

Сохранилось несколько каменных и бронзовых скульптурных голов (по-видимому, изображающих царей или других высокопоставленных дарителей в храм н сделанных в традициях староаккадской реалистической передачи натуры, с выразительными лицами), а также и некоторые статуэтки культового назначения.

В наибольшем числе, как и от предшествовавших эпох, до нас дошли памятники массового глиптического искусства — цилиндрические печати с мифологическими изображениями. Они почти исчезают в нововавилонское время, заменяясь каплевидной халцедоновой печатью с плоским срезом внизу, на котором изображался лишь жрец перед алтарем божества.

Новые идеологические течения в Передней Азии. Историческая обстановка.

Как мы могли убедиться, в эпоху возникновения Ассирийской и Нововавилонской военных держав творчество в области мировоззрения, науки и литературы на земле Месопотамии в значительной мере замирает. Какие-то новые идеологические веяния, нам не вполне ясные, появились здесь лишь при последнем вавилонском царе — Набониде. Новое движение мысли — по условиям того времени, конечно, религиозно-философской — возникает в I тысячелетии до н. э. в сравнительно более отсталых и к тому же подвергавшихся постоянной угрозе войны и полного разорения западных областях Передней Азии. Именно здесь выросли первые зачатки тех идеологий, которые впоследствии, пройдя через этап иудаизма, играли, особенно в виде христианства и ислама, огромную, норий положительную, а со временем отрицательную роль во всей истории человечества. Сведения о новом идеологическом течении дошли до нас в одной из двух частей христианской Библии — Ветхом завете, сохранившемся как в древнееврейском подлиннике, так и в переводе на языки христианских народов.