Ирина Свенцицкая - История Древнего мира, том 2

• Название: История Древнего мира, том 2
• Автор: Ирина Свенцицкая
• Жанр: Исторические приключения

Вторая книга коллективного труда ведущих советских историков рассматривает социально-экономическую, политическую и культурную историю древних классовых обществ периода их расцвета (I тысячелетие до н.э.) — Книга рассчитана как на специалистов, так и на широкий круг читателей, интересующихся древней историей.

Источник:

История Древнего Мира т.2. Расцвет Древних обществ: в 3-ех т., Издание второе/Ред. И.М. Дьяконова, В. Д. Нероновой, И. С. Свенцицкой - М.:Издательство «Наука», 1983.

---

В 337 г. до н.э. в Коринфе созван был конгресс и создай общегреческий союз. Союзный совет (синедрион) должен был заседать в Коринфе. Филипп пытался придать союзу вид патриотического начинания греков, объединившихся для борьбы против своего исконного врага — Персии. В Греции объявлялись всеобщий мир, безопасность торговли и мореплавания, запрещались междоусобные войны, внутренние перевороты, противозаконные казни, конфискация имущества, отмена долгов, массовое освобождение рабов с целью использования их для переворотов. Филипп был назначен главнокомандующим союзной армией. Никто из греков не имел права воевать в армии, выступающей против Филиппа, или помогать такому войску.

Херонейская битва и последовавший за ней Коринфский съезд подвели черту под целым периодом в истории Греции. Отныне властелином на Балканском полуострове стала Македония. Провозглашенная автономия греческих полисов была фикцией.

Повсеместно распоряжалась Македония, прямо или через своих ставленников. Запрет внутренних переворотов удовлетворил чаяния тех кругов Греции, которые видели в Македонии защитника своих состояний. Готовившийся поход против Персии сулил разрешение ряда экономических и социальных проблем. Но осуществить его довелось уже не Филиппу, а его преемнику Александру.

Литература:

Глускина Л.М. Предэллинизм на западе: Греция и Македония в IV в. до н.э./История Древнего мира. Расцвет Древних обществ. - М. .-Знание, 1983 - с. 230-256

Лекция 13: Предэллинизм на западе: кризис полисной демократии и «младшая тирания» в греческих полисах.

Кризис полиса и возрождение тирании.

Хотя наиболее впечатляющей стороной истории Греции IV в. до н.э. был для современников и остается для новейших исследователей инертно кризис полиса, содержание исторического процесса не ограничивалось тогда одним разрушением старого полисного строя. Одновременно, как уже отчасти было показано в предыдущей лекции, более или менее стихийно шли поиски выхода из создавшегося тяжелого положения, испытывались различные варианты дальнейшего развития, и в этих поисках и опытах устанавливались новые истины, которые могли стать исходными моментами в формировании новой общественной системы.

Важное место в ряду этих исторических опытов принадлежит так называемой «младшей тирании» (обозначаемой так, чтобы отличать ее от тирании архаического времени, сопутствовавшей рождению греческого полиса).

В условиях кризиса обнаружилось банкротство полисного государства, чьи возможности были весьма ограниченны, между тем как граждане предъявляли к нему все большие требования, настаивая: бедные — на дальнейшем расширении системы государственного воспомоществования, а богатые — на обеспечении своей собственности и жизни от посягательств со стороны этой бедноты, на наведении в стране твердого порядка. Не будучи в состоянии удовлетворить эти требования, а следовательно, и обеспечить единство и согласие граждан, полисное государство утрачивало исторический смысл. На практике было важно и то, что один и тот же социальный процесс — обнищание народных масс — приводил не только к подрыву традиционной опоры полиса — гражданского ополчения, но и к созданию новой политической силы — наемной армии, которую при случае можно было использовать для ниспровержения существующего строя. Сложившееся положение поощряло отдельных честолюбцев, которые начинают все чаще домогаться единоличной власти.

Наметившаяся тенденция к преодолению полисного строя изнутри дополнялась не менее отчетливой тенденцией к его преодолению и извне. Растущие экономические и политические связи подрывали полисный партикуляризм, повсюду обнаруживается тяга к объединению, в особенности в рамках отдельных исторических областей (Халкидикский, Фессалийский, Беотийский, Аркадский и другие союзы). Однако развитие это наталкивалось на серьёзные препятствия; помимо традиций полисной автономии сопротивление вызывало стремление полисов-гегемонов превращать союзы в собственные державы, а в то же время продолжалось их соперничество между собой. Все это вело к непрекращающимся междоусобным войнам, которые ослабляли греков и поощряли вмешательство в их дела соседних негреческих государств — Персии на Востоке и Карфагена на Западе.

Социальный и политический кризис полиса естественно дополнялся кризисом идеологии.

Характерной чертой времени было растущее равнодушие граждан к судьбам своего полисного государства. Рационалистическая и этическая критика существующего порядка, начало которой положили софисты и Сократ, не оставила камня на камне от полисного патриотизма, на смену которому теперь пришли новые настроения и новые идеи. Между тем как народная масса все больше увлекалась воспоминаниями иди, скорее, мечтами о примитивном, уравнительном общественном устройстве, верхушка общества все более и более пропитывалась индивидуалистическими и космополитическими настроениями. Традиционные государственные доктрины, равно и демократические и олигархические, оказывались несостоятельными перед лицом новых задач, и, по мере того как кризис принимал все более затяжную и острую форму, среди людей различного социального и культурного уровня начинало крепнуть убеждение, что лишь сильная личность, авторитетный вождь или диктатор, стоящий над гражданским коллективом, сможет найти выход из того тупика, в который зашло полисное государство. В литературе, выражавшей запросы полисноп элиты, популярными становятся тема и образ сильного правителя (в трактатах Платона и Аристотеля, в речах Исократа, в исторических или мнимоисторических произведениях Ксенофонта). Поскольку, однако, внутреннее переустройство не мыслилось без переустройства внешнего, наведение порядка внутри отдельных городов — без установления общего мира в Греции ж победоносного отражения варваров, образ сильного правителя приобретал одновременно черты борца за объединение Эллады, руководителя общеэллинской войны против варваров, черты царя-завоевателя (в особенности у Исократа в речах «Эвагор» — и «Филипп» и у Ксенофонта в романе «Киропедия»), Так мечты о социальном и политическом переустройстве общества оказались связанными с монархической идеей, а эта последняя, в свою очередь,— с идеей панэллинской.

Естественным следствием социального, политического и идеологического кризиса греческого общества в позднеклассический период явилось возрождение тирании.

Недостатка в попытках ее возрождения не было. Характерное для того времени развитие крайнего индивидуализма порождало у сильных и заносчивых людей стремление выйти из-под контроля общества, сбросить подчас действительно тягостную опеку гражданского коллектива и подчинить этот коллектив своей воле. Не человек — обществу, а общество — сильному человеку — такова была здесь исходная аксиома, теоретическое обоснование которой положили софисты своим учением об относительности закона по сравнению с природой, с конечным выводом о безусловном праве сильного от природы человека на первенство и власть над другими.

Это убежденно сильной личности в своем праве на власть опиралось на осознание реально существовавших возможностей. Ситуация была благоприятна для осуществления самых дерзких замыслов не только потому, что старый порядок был поколеблен непрерывной смутой; важным условием успеха было также наличие необходимых сил, на которые инициатор переворота мог опереться. Обычно такой авантюрист действовал в согласии с группой влиятельных друзей, возлагавших на него личные надежды. Затем он старался демагогическими заверениями привлечь на свою сторону массу простого народа, что при легкой возбудимости демоса сделать было не так уж трудно. Наконец, в его распоряжении всегда могло быть достаточное число вооруженных наемников. Распространение наемничества вообще было одним из важнейших факторов, подготовивших рождение «младшей тирании». Именно наемники, которым в отлично от воинов гражданского ополчения менее было свойственно чувство долга перед государством и больше — сознание своей связи с непосредственным командиром, оказывались чаще всего тем средством, с помощью которого честолюбивый и не слишком лояльно настроенный полководец мог свергнуть свое правительство. При этом очевидно, что такая возможность открывалась не только местным политическим деятелям, занимавшим высокий военный пост по воле своих сограждан, но и обычным начальникам наемных отрядов, чужакам-профессионалам, пришедшим на службу часто вместе со своими отрядами.

Обычно рождение тирании совершалось в обстановке острой внутренней смуты, стимулированной или осложненной внешними угрозами. В такой момент полисное государство, чувствуя свое бессилие справиться с одновременно обрушившимися на него внутренними и внешними трудностями, нередко прибегало к помощи какого-либо авторитетного политика или полководца, а предоставление ему чрезвычайных полномочий, например, должности единоличного стратега-авгократора, создавало необходимую легальную предпосылку к установлению режима личной власти. Тирании возникают и Сиракузах, в Фессалии, в Фокиде, в Сикионе, на Боспоре (династия Спартокидов), в Гераклее Понтийской, на Кипре; однако этого далеко не полного перечня достаточно, чтобы убедиться, насколько распространенным явлением оказалась «младшая тирания».