Анна Берсенева - Ответный темперамент

• Название: Ответный темперамент
• Автор: Анна Берсенева
• Жанр: Современная проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-41954-8

Наши желания, стремления, а в конечном счете и жизнь слишком зависят от биологических процессов организма. К такому безрадостному выводу приходит Ольга Луговская на том возрастном рубеже, который деликатно называется постбальзаковским. Но как ей жить, если человеческие отношения, оказывается, подчинены лишь примитивным законам? Все, что казалось ей таким прочным – счастливый брак, добрый и тонко организованный мир, – не выдерживает простой проверки возрастом. Мамины советы, наверное, не помогут? Ведь у мамы за плечами совсем другая «проверка» – война. Но что-то общее все же есть в судьбах разных поколений семьи Луговских – единый и очень точный камертон…

---

Вдруг его объятия разомкнулись.

– Не могу я без тебя, – задыхаясь, проговорил Сергей. Он чуть отстранился, чтобы видеть Ольгины глаза. В его глазах стояло отчаяние. – Не могу! Дни считаю тебя увидеть. Оля!.. Что ж это такое, а? Тогда, в дождь… Только и думал: пусть бы никогда он не кончался… Оля, Оля…

Он говорил сбивчиво, торопливо, и целовал ее, и снова говорил, как будто боялся захлебнуться поцелуями и словами, и прижимал ее к себе все крепче, и хорошо, что прижимал, иначе она давно упала бы.

Она не знала, что будет дальше. Никогда такого с нею не было – чтобы прошлое и будущее превратились в единственную точку настоящего. Сияние этой точки было таким ослепительным, что невозможно было открыть глаза.

Да и зачем было их открывать? Ольга чувствовала Сергея всем телом, и это чувство было настолько сильным, что она не нуждалась сейчас в тех обыкновенных пяти чувствах, которые даны человеку природой.

Он поднял ее на руки и понес к дивану. Он шел медленно, потому что и на ходу продолжал целовать ее. Он, конечно, не смотрел под ноги, поэтому споткнулся и чуть не упал. Что-то зашелестело у него под ногами, рассыпалось по полу. Этот шелест заставил Ольгу посмотреть вниз.

Разноцветные детские пакетики вывалились из большого пакета и устлали протертый ковер. Они по-прежнему были похожи на крылья бабочек, только теперь уже неживых – так мертво шелестели они у Сергея под ногами.

Ольга не могла отвести от них взгляда. Она опомнилась только когда Сергей положил ее на диван.

– Господи боже мой! – прерывисто проговорила она. Ее голос прозвучал в тишине комнаты слишком громко. – Как же так?!

В это действительно невозможно было поверить. Такого с ней не только никогда не было – такого просто не могло с нею быть.

– Что ты?

Сергей не успел лечь рядом с ней, он сидел на краю дивана, его рука лежала у нее на плече. Его глаза были прямо над Ольгой, она отчетливо видела, как они блестят.

Ольга села на диване так резко, что он отшатнулся.

– Я пойду, – отводя взгляд, торопливо проговорила она. – Пусти меня, пожалуйста.

Он молча поднялся с дивана. Не глядя на него, Ольга тоже встала и прошла к двери.

Он догнал ее уже в прихожей, когда она пыталась открыть входную дверь со множеством каких-то доисторических, замысловатых замков. Он помог ей открыть замки так же молча. И только когда она перешагнула порог, наконец сказал:

– Не уходи.

Не оборачиваясь, Ольга бросилась к лестнице. Невозможно было ожидать сейчас лифт, чувствуя спиной его взгляд. А обернуться и встретить этот взгляд было еще невозможнее.

Она боялась, что он станет ее провожать. Но, пока она бежала вниз, по всей лестнице раздавалось только цоканье ее каблучков, тревожная чечетка ее побега.

И все это время Сергей молча стоял там, где она его оставила, – стука закрывающейся двери Ольга не слышала.

До самого конца Пироговки она не шла, а бежала. И только у метро опомнилась – сначала замедлила бег, а потом просто пошла, все замедляя шаг.

«Как я могла?! – Мысли сначала тоже словно бы бежали у нее в голове, но постепенно сделались спокойнее и отчетливее. – Совершенно незнакомый мужчина сказал: «Я тебя хочу, пойдем ко мне», – и я пошла, ни секунды не задумываясь! Нет, «я тебя хочу» он все-таки не сказал… Да какая разница! Все равно это бред какой-то, не может со мной такого быть! Не могло…»

И вот это она поняла вдруг со всей пронзительностью: что «такого» у нее не могло быть вообще с кем-то другим, а с Сергеем могло быть все, и она хотела с ним вот именно всего, и неважно было, что он при этом сказал.

«Неважно, что у нас с ним могло бы быть! – сама себе возражая, сердито подумала Ольга. – Этого не будет. Больше не будет».

Но, подумав так, она тут же почувствовала, что ее охватывает ужас. Как не будет?! Рук его не будет, обнимающих так, что сердце заходится, не будет губ, переполненных поцелуями, и глаза зеленые не будут смотреть на нее с растерянностью и любовью… Да ведь этого выдержать нельзя!

Наверное, Ольга произнесла эти слова вслух. Во всяком случае, проходившая мимо женщина отшатнулась от нее, ускорила шаг и, отойдя подальше, опасливо оглянулась.

Ольга почувствовала, что у нее слабеют ноги. Почти так же, как в ту минуту, когда Сергей поцеловал ее. Она добрела до троллейбусной остановки и села на лавочку.

«Я не смогу, – подумала она. Ей казалось, что мысли комом стоят у нее в горле, не дают дышать. – Я не проживу без него ни дня. Этого не может быть, но это есть: я дня не проживу без совершенно чужого человека. Я хочу его забыть, но знаю, что не сумею».

Ольга в самом деле хорошо себя знала, потому и понимала тщетность своих попыток вычеркнуть Сергея из сознания, из… Из сердца. Или не из сердца?.. Ах, да какая разница! Весь он был в ней, взглядом своим так же, как телом, и всего его она хотела так, что темнело в глазах.

Справиться с этим желанием было невозможно.

Глава 15

– Нет, правый угол выше. А теперь левый. Кир, ну ты совсем, что ли? Я же говорю, левый!

Ольга с трудом разлепила веки. Сквозь стремительно ускользающий сон она успела еще подумать: «Лицо, наверное, страшное у меня, глаза как щелки… Страшная была ночь…» – и проснулась окончательно.

Ночь действительно была страшной – не просто бессонной, а полусонной, что еще хуже, потому что этот лихорадочный полусон был наполнен гнетущими видениями. Образы этих видений сделались неясными и исчезли сразу же, как только Ольга проснулась, но суть их она не забыла.

Суть была в том, что Сергея нет. Совсем нет, и не будет, и ничего с этим не поделаешь.

Ночью она испытывала от этого страх, а теперь – беспросветное уныние.

Андрея в спальне уже не было. Дверь была прикрыта неплотно, оттого Нинкин голос и слышен был так отчетливо.

«Почему он дверь не закрыл? – раздраженно подумала Ольга. – Неужели нельзя дать мне выспаться?»

И тут же поняла, что это происходит с нею впервые. Впервые за много-много лет, да что там, впервые за всю свою жизнь она думает о муже с раздражением. Это было так непривычно, так ошеломляюще, что Ольга вздрогнула, как будто ее окатили холодной водой, и даже зажмурилась. Но раздражение по отношению к Андрею – это была правда, а она умела смотреть правде в глаза.

Это открытие было так неприятно, что Ольга поторопилась встать с кровати, хотя и вставать ей тоже не хотелось. При мысли, что вот сейчас придется окунуться в привычную жизнь, ей хотелось только одного: отвернуться к стене и лежать неподвижно, дожидаясь той минуты, когда она увидит Сергея. А если эта минута не наступит никогда, то и незачем поворачиваться к миру лицом.

Как это с ней могло произойти, чтобы прежняя жизнь, такая прекрасная, такая осмысленная, потеряла для нее всю свою прелесть? Ольга не понимала.

Раздражал ее и дочкин голос, но тут хотя бы было понятно, почему: Ольга и раньше терпеть не могла, если Нинка разговаривала с теми интонациями, которыми гудели вокзалы и рынки. И даже увещевания Андрея, что это, мол, обычные издержки возраста, не примиряли ее с дочкиной вульгарностью. В конце концов, никто не просит Нинку изъясняться по-французски. Но не уподобляться вокзальной шпане – неужели это так трудно?

Ольга надела халат и вышла из комнаты. То есть не вышла даже, а выплелась: она чувствовала себя сороконожкой, которая задумалась, зачем и как переставляет ноги.

Дверь в ванную была открыта. Стоя на табуретке, Кирилл прижимал к кафельной стене какую-то полку. Наверное, он только что окончил водные процедуры: мокрые волосы лежали у него на плечах длинными вялыми прядями.

Нинка стояла в коридоре и с упоением командовала процессом.

– Нет, здесь хреново выглядит. И башкой все будут колотиться. Двигай обратно вправо!

– Что это вы делаете? – вяло поинтересовалась Ольга.

Надо было бы что-нибудь сказать по поводу Нинкиных манер, но настроение сейчас было совсем не воспитательное, и ничего она говорить не стала.

– Полку вешаем, – разъяснила дочка несообразительной маме.

– Я вижу. А зачем? И где вы, кстати, ее взяли?

Вопрос был не праздный, потому что полка из дешевой ядовито-зеленой пластмассы совершенно не подходила ко всему стилю ванной комнаты, для которой Ольга сама подбирала каждую вещь. Неужели ее когда-то могло интересовать подобное занятие? Как странно!..

– Полку купили, – терпеливо ответила Нинка. – На рынке возле Киевского вокзала. Кирка посылку из Николаева встречал, ну и купил. А то у вас тут все так заставлено, что нам шампунь поставить некуда.

Что их невразумительный зять обожает шампуни, гели, одеколоны, кремы и прочие притирания, Ольга уже заметила. И на имевшихся в ванной полках его бесчисленные баночки и флакончики действительно не помещались, поэтому были выставлены на полу вдоль ванны и постоянно опрокидывались. Так что дополнительная полка была, наверное, нужна. Но то, что Кирилл так уверенно ее приобрел, да еще такую пошлую, было неприятно.