Владимир Цыбульский - Научные экспедиции по Казахстану

• Название: Научные экспедиции по Казахстану
• Автор: Владимир Цыбульский
• Издательство: Казахстан
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1988
• ISBN: 5—615—00406—1

Книга посвящена интересным страницам истории научных исследований Казахстана — путешествиям выдающихся ученых XIX века А. Гумбольдта, П. Чихачева, Г. Щуровского, оставивших заметный след в развитии естествознания, этнографии и ряда других наук. Впервые будут опубликованы фрагменты оригинальных маршрутных карт этих путешественников и описания тогдашнего состояния отдельных районов нашей республики, сохраняющие и сейчас свое познавательное значение.

Адресуется массовому читателю, интересующемуся историей родного края.

---

События Великой французской революции оказали большое влияние на умственный прогресс в других странах. В экономически и политически раздробленной Германии тогда господствовали феодально-крепостнические порядки, однако имена многих деятелей Великой французской революции, и прежде всего ученого и публициста Жана Поля Марата и адвоката Максимилиана Робеспьера, защищавших интересы «третьего сословия», пользовались особой популярностью. Среди их почитателей в Германии видное место принадлежало немецкому просветителю и революционному демократу Георгу Форстеру.

В 1790 году в Майнце судьба свела А. Гумбольдта с этим замечательным ученым-естествоиспытателем, сопровождавшим Джеймса Кука во втором кругосветном путешествии, автором многих увлекательных работ, в том числе и вышедшей в ряде стран книги «Путешествие вокруг света». Несмотря на преимущество в возрасте и в научной практике, профессор естественных наук Георг Форстер проявлял внимание и даже уважение к пытливой натуре юного Гумбольдта, к его необычайной наблюдательности и целеустремленности. В конце марта 1790 года Форстер предложил Гумбольдту отправиться вместе с ним в путешествие во Францию с заездом в Нидерланды и в Англию. Оно длилось свыше 100 дней. Знакомство с Форстером, продолжавшееся и в последующие годы, несомненно, оказало большое влияние на формирование мировоззрения молодого Гумбольдта и вызвало у него интерес также и к России, где Форстер еще в 1765—66 годах путешествовал вместе с отцом, членом Петербургской Академии, хорошо знавшим труды русских ученых. Форстер-отец даже перевел на английский язык сочинение М. В. Ломоносова — «Краткий Российский летописец», вышедший в Лондоне в 1767 году.

В 90-е годы XVIII века Александр Гумбольдт приступил к публикации в Париже своих первых трудов. Сравнительно быстро имя Гумбольдта стало известно не только во Франции, но и за ее пределами. В то же время мысли о необходимости посещения России, ее бесконечных просторов не покидали ученого.

Интерес Гумбольдта к России еще больше возрос после знакомства его с русским горным инженером В. Ю. Соймоновым во Фрейберге. Получив от Соймонова известие, что тот собирается после возвращения из Германии отправиться в Сибирь, Гумбольдт писал ему 11 июля 1793 года: «Как я завидую Вашей судьбе! Какой счастливый случай увидеть великие творения Природы! Вы меня спрашиваете в своем предпоследнем письме: «возможно ли будет увидеть Вас когда-либо в этой части Азии?» Хотите, дорогой друг, чтобы я был вполне откровенным с Вами? Ну, конечно, хотите. Так вот, я не скрою от Вас, что уже три года это является одним из самых горячих желаний»[9]. «Мои старые планы, — вновь писал Гумбольдт в 1794 году, — остаются неизменными: через пару лет я... поеду в Россию, Сибирь или еще куда-нибудь»[10]. Однако обстоятельства решили иначе.

Гумбольдт отправился в свое знаменитое путешествие 1799—1804 годов по Америке. Намерение посетить в будущем Азию А. Гумбольдт высказывал и во время этого путешествия. Так, в июне 1803 г., будучи в Мексике, Гумбольдт направил в адрес Французского национального Института письмо, в котором писал: «Мы не перестаем однако обращать наши взоры к Азии... план которой занимает нас как соблазнительный сон»[11].

После возвращения в Париж А. Гумбольдт почти ежегодно продолжал высказывать желание приступить к исследованию Азии. Тем временем его имя как первоклассного ученого и бесстрашного путешественника получило мировую известность, особенно с началом выпуска в 1807 году капитального 30-томного труда «Путешествие в равноденственные области Нового Света».

В 1808 г. министр внешней торговли Российской империи Н. П. Румянцев при встрече с Гумбольдтом в Париже предложил ему совершить путешествие с русским посольством, направляющимся в Кашгар и Тибет. В 1811 г. Н. П. Румянцев, теперь уже в должности государственного канцлера, повторил это предложение. Немцу Ренненкампфу, находившемуся на русской службе, было поручено послать в ноябре 1811 г. А. Гумбольдту соответствующее письмо. В январе 1812 г. А. Гумбольдт в ответном письме сообщил: «Мне сейчас 42 года, я люблю путешествия, длящиеся семь-восемь лет... Изучение человека, рас, языков (наиболее устойчивого признака древней цивилизации), надежда открыть для торговли новые пути к югу и множество других задач представляется нашему исследованию. Мне хотелось бы, чтобы большинство ученых были русскими; они способны более мужественно переносить невзгоды в пути и не так сильно будут стремиться вернуться домой.

Я не знаю ни слова по-русски, по я стану русским, как стал испанцем»[12].

Экспедиция в Тибет не состоялась из-за Отечественной войны 1812 года, но Гумбольдт не оставлял намерения побывать в этих краях и даже приступил в Париже к изучению восточных языков.

В 1827 году после многочисленных упреков со стороны соотечественников в недостатке патриотизма (Гумбольдт почти 30 лет не был в Германии) и неоднократных приглашений Гумбольдт решил обосноваться на родине. Но не успел он появиться в Берлине, как министр финансов России Егор Францевич Канкрин (выходец из Германии) обратился к нему с запросом относительно монетной ценности платины, найденной на Урале. В своем запросе Канкрин между прочим отметил, что «Урал достоин посещения великого естествоиспытателя». А. Гумбольдт в конце своего обширного ответа Канкрину сообщил, что: «Урал и Байкал — дорогие мечты, лелеянные мною с детства». О платине же он вынужден был заметить, что «металл этот, сильно колеблющийся в цене, для чеканки денег не годится». Несмотря на это, чеканка была все же начата, но потом прекращена. Гумбольдт оказался прав[13].

В декабре 1827 года Канкрин, получив согласие высших кругов на приглашение Гумбольдта, сообщил об этом великому путешественнику.

«Это известие, — писал Гумбольдт, — пробудило во мне со всей силой прежнюю врожденную страсть к путешествиям. Но несмотря на радость, с которой я готов был снова пуститься в далекое странствование, я не мог тотчас же воспользоваться этим обширным, но ничуть не ограничивающим мою свободу поручением, так как я обязан был окончить к весне 1828 года свои публичные чтения о физическом землеописании»[14].

Гумбольдт стал готовиться к путешествию — изучил имеющуюся литературу по географии и истории населения России, намечал различные маршруты.

В январе 1829 г. Гумбольдт получил извещение от Канкрина о переводе ему в Берлин сумм на проезд в Петербург и обратно и о том, что по приезде Гумбольдта в Петербург ему будет вручено на ближайшие расходы 10 тысяч рублей. Решение, в каком направлении и с какими целями будет предпринято путешествие, возлагалось на Гумбольдта, а всем губернаторам и другим начальникам было дано указание о содействии целям экспедиции; разрешено, в случаях необходимости, отряжать офицеров и рабочих на средства государственной казны.

Еще до отъезда из Берлина А. Гумбольдт обратился с просьбой: разрешить взять с собой профессоров Берлинского университета — известного минералога и кристаллографа Густава Розе и члена Берлинской Академии натуралиста-биолога Христиана Эренберга, который к тому же имел обширные познания во врачевании. Как Розе, так и Эренберг имели научно-экспедиционный опыт. Первый из них выезжал в путешествие по Алжиру, а второй — по Абиссинии, Нубии и Палестине[15].

Минералог, спутник А. Гумбольдта Г. Розе.

12 апреля 1829 года в 23 часа (в Петербурге уже начинался по старому стилю день 1-го апреля) Гумбольдт выехал из Берлина в сопровождении Розе, Эренберга и служителя Зейфертина. На 19-й день, т. е. 1-го мая (19 апреля ст. стиля) они прибыли в Петербург.

В Петербурге Гумбольдт со своими спутниками пробыл 19 дней и 8(20) мая по местному календарю рано утром направился через Новгород, Валдай, Тверь (ныне Калинин) в Москву, куда прибыл 12 (24) мая.

Как в Петербурге, так и в Москве гостям было оказано исключительное внимание и гостеприимство не только административными кругами, желавшими «не ударить лицом в грязь перед другими странами», но и учеными и, конечно, многочисленным студенчеством, считавшим Гумбольдта своим кумиром.

Гости осматривали достопримечательности Петербурга и Москвы, присутствовали на специальных заседаниях Академии наук, научных обществ, университетов, а также музеев и частных собраний.

Биолог, спутник А. Гумбольдта X. Эренберг.

Гумбольдта всюду приветствовали с излишним «блеском» — на латинском, французском, немецком и ни одного раза на русском языке. Пышные приемы, как правило, сопровождались изысканными обедами. В московском журнале «Галатея» по этому поводу писали: «Верно, для него было приятнее видеть даже обыкновенный стол, чтобы сделать свое заключение о пище всего народа; пусть услышал бы он русские звуки на инструментах, в голосе и проч. Нельзя не сделать здесь еще одного замечания: русскому сердцу больно, что русскую землю до сих пор все еще исследуют, по большей части, иностранцы. Но если уже должно уступить кому-нибудь из них эту лестную честь, то всего легче Гумбольдту»[16].