Владимир Востоков - Ошибка господина Роджерса

• Название: Ошибка господина Роджерса
• Автор: Владимир Востоков
• Издательство: Военное издательство
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1985

В книгу вошли две повести: «Последняя телеграмма» — о героизме советского разведчика, действовавшего в годы войны в одном из городов фашистской Германии, и «Ошибка господина Роджерса» — о работе советских чекистов по разоблачению и обезвреживанию иностранных разведчиков. Время действия повести — послевоенный период.

---

Знакомая картина.

Я очень волнуюсь. Мне кажется, что за мной незримо следят и проверяют каждый мой шаг. Легко говорить Насонову «считайте, что вы идете на очередной вызов квартиросъемщика».

Тайниковый контейнер я увидел сразу. Обычный кирпич, слегка отбитый по краю, лежит на месте. В левом углу сквера, на стыке изгороди и прилегающего к нему дома. Оглянулся. Присел на корточки. Точно вор, схватил кирпич и бросил в сумку. Для приличия обошел и захламленный скверик, а затем со своей тяжелой ношей направился обратным путем. Сумка жгла руку. Казалось, я несу в ней по меньшей мере мешок цемента. Оглядываюсь вокруг. Тихо. Ни души. Становится жутко. Ускоряю шаг. Ведь мне еще предстоит поставить отметку. Лезу в карман пиджака и не нахожу мела. Неужели забыл? Этого только не хватало. Лихорадочно ощупываю карманы. Слава богу, нашел. Он лежал в кармане брюк. Когда я его туда положил, убей, не помню. Выхожу на улицу Горького. Поворачиваю налево. Подхожу к доске, где вывешена газета «Труд». Газета сорвана. На стенде одна надпись большими белыми буквами — «ТРУД». Улица почти пуста. Изредка маячат прохожие. Ватной рукой ставлю отметку на водосточной трубе. Мел едва слушается меня. Не успел я отойти от доски, как кто-то останавливает меня за рукав. У меня душа ушла в пятки.

— Папаша, спички не найдется? — едва слышу мужской голос.

«Вот она, проверка, о которой говорил Насонов», — мелькнуло у меня в голове. Поворачиваюсь и вижу: передо мной стоит молодая пара.

— Некурящий, — выдавливаю из себя.

— А жаль, папаша, — отвечает молодой человек, увлекая девушку за собой.

Едва слушающимися ногами спускаюсь в туннель, перехожу на другую сторону улицы и останавливаюсь около троллейбусной остановки. Через несколько минут слышу, кто-то подошел к остановке и встал за моей спиной. Не оглядываюсь. Вдруг продолжается проверка. Наконец появился троллейбус. Тут только я увидел, что за мной стояла женщина. Вошел в троллейбус. Женщина остановилась в тамбуре. Я взял билет, прошел в салон. Троллейбус миновал площадь Пушкина, площадь Маяковского. Я повернул голову вправо, скосил глаза. Женщина продолжала стоять в тамбуре. Проехали еще несколько остановок. Снова проверил. Женщина теперь сидела сзади меня. Мне стало не по себе. Ну что это я, в самом деле, как будто бы скрываюсь от погони. Даже если за мной следят, ну и что? Пусть. Успокаиваю себя. Наконец троллейбус подошел к моей остановке. Женщины в троллейбусе не оказалось. Значит, вышла в заднюю дверь. «Сейчас кто-нибудь объявится другой», — подумал я… Но никто не объявился. И у меня отлегло на душе.

Пришел домой. Жена не спала. Ожидала меня. Положил сумку под стул в комнате. На спинку стула повесил пиджак. Для маскировки.

— Что купил? — спрашивает жена.

Я оборачиваюсь и застываю от неожиданности. Жена вытаскивает сумку и сует в нее руку. Настырная. До всего ей есть дело.

— Кирпич, — как можно спокойнее отвечаю я и для пущего безразличия выхожу из комнаты.

— Ну да?.. И верно. Зачем он тебе?

— Чего добру пропадать? — отвечаю на ходу.

Жена знала мою хозяйскую жилку, поверила и успокоилась.

Как и было обусловлено, я позвонил Насонову, а утром передал ему злосчастный кирпич.

«Ну и тайник», — не переставал удивляться я. Мне почему-то казалось, что это обязательно будет дупло дерева, вроде как у Пушкина в повести «Дубровский», или в парке под скамейкой, наконец, на кладбище. А тут — кирпич. Да еще на стройке. А если его работяги возьмут в дело, что тогда? По-моему, несерьезно. Вроде бы детская игра. Впрочем, с какой стороны посмотреть. Если тайник заложен поздно вечером и в этот же вечер надо его взять, тогда есть гарантия его сохранности. Выходит, есть резон. Они тоже не лыком шиты.

Во время передачи кирпича с Насоновым состоялся разговор.

— Как прошла операция? — спрашивает он, улыбаясь.

— Натерпелся страха. Думал, дома успокоюсь. Не тут-то было. Жена вогнала в пот. — И я рассказал, как было дело.

Насонов сурово заметил:

— Надо быть осторожным. — В его голосе я почувствовал заслуженный упрек. — Ничего подозрительного не заметили?

— Если не считать парня с девушкой, который попросил спичку. — Про женщину я умолчал, было стыдно признаться в своей подозрительности.

— Ясен вопрос, — улыбаясь, заметил Насонов.

После этого разговора прошло два дня в томительном ожидании. Капитан Насонов не давал о себе знать. Я сгорал от нетерпения и рвался в бой. Подмывало ему позвонить. Но, помня наказ, сдерживал себя. «Надо заниматься аутогенной тренировкой», — как-то сказал Насонов, передавая мне инструкцию. Я читал эту инструкцию, пытался следовать ее советам, но у меня ничего не получалось.

Наконец позвонил Насонов.

И вот я звоню в его квартиру.

— Здравствуйте, Алексей Иванович. Заходите, — встречает меня он крепким рукопожатием, от которого я чуть не вскрикиваю. Я знал, что он спортсмен, самбист и руки у него, как стальные клещи.

— Проходите в комнату. Сейчас попьем чайку и обсудим, как будем жить дальше, — говорит он, направляясь на кухню. — Располагайтесь. Я сейчас! — кричит он из кухни.

Захожу в комнату. Сажусь на диван.

На журнальном столике лежат знакомый кирпич, блокнот, таблицы, бумага, деньги.

— Итак, Алексей Иванович, приступим к делу, — говорит Насонов, после того как расставил посуду и налил в стаканы чай. — Угощайтесь.

— Спасибо. Потом, — сказал я. Мне не терпелось скорее приступить к делу.

— В этом тайнике — посмотрите, как он ловко устроен, — есть все необходимое для шпионской работы. Даже деньги. Для стимула… Посмотрите внимательно на все то, что было заложено в тайнике. И пощупайте руками. А я пока побалуюсь чайком.

Я начал рассматривать содержимое тайника. Знакомая мне тайнописная копировальная бумага. Таблетки для проявления тайнописи. Кодовые таблицы, шифрблокноты. Инструкции. И деньги. По двадцать пять рублей. Щупаю руками.

— Ну что, приступим?! — И, не дожидаясь моего ответа, Насонов продолжал: — Алексей Иванович, исходя из требований Роджерса, мы подготовили ему ваше первое сообщение. Познакомьтесь, а затем обсудим. — Он передал мне исписанный лист бумаги. — Имейте в виду, чай имеет свойство остывать, — напоминает он.

Сейчас мне не до чая. Однако пришлось отхлебнуть глоток. Я беру отпечатанный на машинке лист бумаги. В нем сообщалось о возникших у меня трудностях в установлении контакта с Фокиным. Указывалась и причина — большая занятость его и болезнь. Через Марину удалось узнать, что Фокин много работает, даже без выходных. Что касается Марины, то она встречается по-прежнему с Виктором, и, кажется, дела идут к помолвке. Далее объяснялось, при каких обстоятельствах были мною уничтожены средства тайнописи. Затем следовала просьба направлять письма на «до востребования» и указывался адрес. Обосновывалось это моей безопасностью.

— Может быть, указать, что я был с ним на рыбалке? — заметил я.

— Не будем спешить.

— Других замечаний у меня нет.

— В таком случае — за дело.

Я беру необходимые принадлежности и начинаю зашифровывать текст своего первого сообщения. «Лиха беда начало», — вспомнил я слова Насонова.

— Знак благополучия не забудьте поставить, — напоминает между делом мне Насонов.

— Как можно, Владимир Николаевич?

Очевидно, Насонов почувствовал в моем голосе обидные нотки, тут же откликнулся:

— И на старуху бывает проруха.

Когда все было готово, я передал сообщение Насонову.

— Итак, Алексей Иванович, пошла игра в поддавки. Лиха беда начало. Не мешало бы по этому поводу и по рюмочке. Как?! — И Насонов лукаво подмигнул.

— Так я ведь с вашей помощью бросил пить. Развращаете?!

— В таком случае оставим для более подходящего момента, — тут же согласился Насонов.

На том и порешили.

Итак, первая ласточка, как сказал Насонов, прилетела, а теперь полетела наша.

Я все больше и больше втягивался в этот процесс. Чувствовал, как крепла во мне уверенность, появлялась спортивная злость совершить что-то такое необыкновенное, даже героическое, чтобы заслужить похвалу и одобрение. Я лично готов пойти на любую жертву. Но, возможно, это будет впереди. А пока… Пока идет «игра в поддавки», как заметил Насонов.

Ответ на наше послание не заставил долго ждать.

«Дорогой друг! Мы получили Ваше письмо и рады, что и Вы получили то, что мы послали. Теперь главная наша с Вами задача — с соблюдением осторожности быстро двигаться к цели. Конечно, жаль, — что Вам не удалось встретиться с Фокиным и что Вы слабо использовали возможности Марины. Мы призываем Вас к активности и ожидаем от Вас полезных сведений. По достоинству оцениваем Вашу инициативу вести переписку по указанному Вами адресу. Мы довольны, что у Вас все в порядке».