Екатерина Минорская - Женского рода

• Название: Женского рода
• Автор: Екатерина Минорская
• Издательство: «Издательство ACT»
• Жанр: Современная проза
• Год: 2006
• ISBN: ISBN 5-17-033894-5

Екатерина Минорская

Женского рода

Если в ком-то из героев вы случайно узнаете себя, значит,

мы с вами знакомы или кто-то просто рассказал мне вашу историю…

Их мир совсем другой. И они — Другие. Но живут рядом с нами, среди нас, и мы редко можем выделить их лица в толпе.

Их мир пугает нас и манит одновременно. Он — забавное при­ключение для тех, кто не знает о нем ничего. Он — ад для тех, кто хоть ОДНИМ глазком смог заглянуть внутрь.

Лесбиянки… Что нам известно о них? Что правда и что вымысел в рассказах об их «красивой» и «модной» жизни?..

Книга взята с сайта http://temaknigi.ru/ - Блог тематической литературы.

---

Она больше не та, какой ее помнит Питер, и не та, ко­торая вкусила «неправильную любовь», теперь она — пре­ступница, и это — возмездие за то, что она сошла со своей орбиты. Теперь она не имеет права выбирать жизнь для себя, теперь обстоятельства выбирают се, засасывают ее, а жизни больше нет.

И как же Кирш, думала Алиса, скоро ли она забудет про своего падшего ангела?.. И не причинят ли вреда и ей те же люди, что так поступили с Алисой? Бедная Кирш! По Алисиным щекам текли слезы, и она даже не пыталась их вытирать — только медленно переводила взгляд с на­ручников на окошко, с окошка на царапинки возле него…

— Вылезай, красавица!

Машина остановилась, дверца с грохотом открылась, Алиса шагнула на истоптанный снег.

15

Марго стряхнула с колена пепел и села к столу, к нача­тому листку бумаги.

«Дорогая Алиса! Дело даже не в том, что твоя бабуш­ка сходит с ума от волнения, хорошо бы, чтобы и ты была уверена, что все делаешь правильно. Приложу это письмо к Аниному — твой жених (?) обещал тебе отвезти. Значит, вы все-таки общаетесь? Я писала моей Зое много писем и почти никогда не отдавала ей: слова беспомощ­ны, как старухи… Все, что я хочу тебе сказать,— это не перепутай свою жизнь с чужой. К тому же эта странная любовь может просто увлечь тебя своей странностью, зап­рещенностью, дерзостью и при этом играючи сломать твою жизнь. И, о господи, как редко в этом мире случается имен­но любовь!»

Марго на секунду прикусила ручку и, отбросив ее, ре­шительно скомкала недописанное письмо.

Так обрушивается пустота; небо падает и проходит сквозь тебя, а потом оказывается на земле, и ты уже не видишь ничего над собой — все под ногами, и бывшие звез­ды хрустят под ногами как песок…

Алиса смотрела куда-то через плечо Андрея, и туман, заволакивающий ее взгляд, стирал очертания предметов и, оборачиваясь горячими каплями, скатывался по щекам. Алиса молчала, Андрей гладил ее руку и тихо, будто про­бормотал какие-то беспомощные слова… Она потеряла сон, она была не в себе, врач сказал, что у нее нервное ис­тощение, которое, как и прочие расстройства психики, вряд ли поддается «быстрому и продуктивному лечению в ус­ловиях следственного изолятора — постоянного источни­ка стресса». Ей придется провести в тюрьме, а после — на зоне не меньше года при самых благоприятных условиях и самых больших взятках.

— Как там Капралов?

Вопрос Алисы прозвучал безучастно, и Андрей пожал плечами:

— Я его не видел сто лет.

…Милиционер, которою она ударила, к счастью, вы­жил, но и прочих обстоятельств хватало вполне, чтобы забыть о свободе на много лет. Андрей незаметно вздох­нул, Алиса по-прежнему смотрела куда-то в пустоту за его плечом. Он вспоминал, как психиатр — седой мужчина в твидовом костюме — похлопал его по плечу: «Хрупкость женщин так обманчива! Очень выносливые существа! При­спосабливаются ко всему, хотя, конечно, некоторые при­ятные качества в процессе адаптации, увы, теряются…»

Алиса провела прохладной ладонью по пальцам Андрея:

— Он тогда правильно говорил — про звезды, кото­рые нужно увидеть, и тогда жить станет легче,

— Кто?

— Капа. Но иногда все бывает хуже; не только звезд, а и самого неба нет, и весь вопрос в том, как его удержать, — Алиса грустно усмехнулась. — Как в песне: «Атланты дер­жат небо на поднятых руках».

Она по привычке провела ладонью по голове: раньше волосы заканчивались ниже пояса, теперь — оставшиеся пряли едва доставали середины шеи. Андрей поднял было руку, чтобы повторить Алисин жест, но рука замерла и не сразу решилась притронуться к ее голове.

Со своей непривычной короткой стрижкой, подчерк­нувшей обострившиеся черты, с изможденным лицом, ко­торое Алиса уже не «держала», как полагается женщинам, а отпустила на волю своей усталости и тоски, она была похожа на утомленную дальним перелетом птицу. Да еще и говорит про небо, что его нет. Бедная птица, которая лишилась неба…

Андрей отвернулся, чтобы Алиса не увидела его взгляд, но она была все так же далеко от той скамьи, на которой они сидели, — Алиса была где-то там, в пустоте, на месте которой прежде было небо.

Где-то там сломалось будущее, и невозможно было по­нять, можно ли хоть когда-нибудь вернуться к тому пово­роту судьбы, на котором это произошло.

— Не говори бабушке, где я.

— Конечно.

— Я не могу дозвониться…

— Бабушке?

— Нет.

Андрей понял, отвернулся.

—Ты иди, Андрюш, иди. Я устала.

Андрей встал, вымученно улыбнувшись, хотел было что-то сказать, но Алиса, глядя в сторону, продолжила:

— У меня теперь такая жизнь, что лучше тебе себя со мной не связывать. Не жди меня из тюрьмы.

— Перестань.

Прикоснувшись губами к Алисиной голове, Андрей по­чувствовал; как горло сдавил ком, ипоспешил выйти.

…В доме пахло свежими щами и жареной картошкой — Кирш чувствовала, что ее мутит, и спешила надеть ботинки.

— Может быть, все-таки останетесь, Кирочка, пообе­даете?

Денис бросил на жену грозный взгляд;

— Оставь человека в покое; сказали же, что нет! Что за манера…

За порогом пахнущей воскресным обедом квартиры Кирш облегченно выдохнула; она не собиралась оказы­ваться у Дениса в гостях и, если бы накануне он не выта­щил ее из драки в том же дворике, что и несколько лет назад, эту ночь она — мертвецки пьяная — запросто мог­ла бы провести на улице, не дойдя до своего дома. И опять-таки первая медицинская помощь: на этот раз рассечен­ная бровь… Когда заспанная Ольга открыла дверь, она вскрикнула и испуганно прикрыла рот оборкой от хала­тика, накинутого поверх ночной рубашки.

— В гостиной постели, мы пока на кухню, лечиться, — скомандовал Денис, усадив Кирш под вешалкой и осто­рожно стягивая с нее ботинки.

— Она что же, ночевать…

Столкнувшись со взглядом Дениса, продолжить жена не решилась и отправилась застилать чистую постель для незваной гостьи.

Кирш проснулась от нестерпимого для неопохмелив­шегося человека запаха щей и увидела над собой портрет маленькой Киры, хрустальную люстру и восточный натюр­морт в позолоченной раме. За раздвижными дверями слы­шались голоса: в чужом доме вовсю кипела жизнь. Кирш поморщилась, прикоснувшись к ноющей брови, и, спеш­но натянув кофту, села; стрелки на настенных часах давно уже начали новый круг этого дня. Проснуться в такое вре­мя в чужой гостиной, где к тому же ты оказался без осо­бой надобности, а лишь по какой-то досадной нелепости, это одно из тех редких «удовольствий», которые Кирш, внутренне содрогаясь, называла «неумытой тоской». Пе­чаль бывает благородной, как ровный шум осеннего дож­дя за сводами старых окон Исторической библиотеки, где Кирш провела немало вечеров в пору романа с препода­вательницей философии… Тоска же может быть только несуразной и неумытой, как этот осадок вчерашней ночи и неуютное пробуждение в доме Дениса.

Вчерашняя ночь начиналась в «Перчатке».

— Водки сто! — Кирш оглянулась от стойки и попри­ветствовала подошедшую хозяйку заведения.

Настена обняла ее и, по-дружески похлопав по синие, спросила:

— Где ж твоя волшебная Алиса?

— Дома, в Питере, рассеянно ответила Кирш и хо­тела было отойти, по Настенина помощница, продающая обычно билеты, добавила звонким голоском:

— Что-то все в Питер потянулись; вот и Рэй туда пода­лась, да так там зависла, что на звонки вообще не отвеча­ет, а ведь сама просила про квартиру узнать!

Кирш удвоила заказ и, решив, что вечер только начи­нается, стала разглядывать других посетительниц: сколь­зила по их лицам помутневшим взглядом, но, бегло по­здоровавшись, не хотела продолжать знакомства — как не имело бы смысла знакомиться с декорациями или экспонатами музея восковых фигур.

Горечью в запотевшей стопке и долькой лимона на краю Кирш провожала любовь; без борьбы, как и полага­ется провожать капитулирующую любовь, — она просто отпускала ее. Только руки вспоминали одно-единственное тело и беспомощно сжимались в кулаки. Чье-то, неосто­рожное слово — и не найдется такой силы, которая оста­новит Кирш в ее желании крушить все вокруг, рушить мир за то, что оп посмел остаться, когда не стало любви.

Неосторожное слово произнес кто-то на улице, уже ря­дом с домом, да и сказал-то его этот «кто-то» вовсе не Кирш, а какой-то заплаканной девушке, сидящей на снегу с ладонями, прижатыми к лицу. Так же плакала Алиса в их первый вечер в деревне. Кирш резко повернулась: муж­чина продолжал кричать, он вновь замахнулся, и Кирш заревела, набросилась на него, забивая кулаками — по­женски отчаянно, забыв о приемах. Конечно, этот громила­ был сильнее; она падала от его удара в снег и, едва под­нявшись, набрасывалась снова. Она дралась не с прохо­жим, она дралась сама с собой, и не могло быть речи о пощаде. Снег, удар, соленый привкус теплой крови; холод снега, неотвратимость удара, желание проснуться от это­го сна…