Александр Громов - Защита и опора

• Название: Защита и опора
• Автор: Александр Громов
• Жанр: Научная Фантастика

О построении феодализма с человеческим лицом на отдельно взятой планете.

---

— Говорил о двух-трех часах пути, — уточнил проводник. — Только не до цели, а до ближайшего оазиса. Но ошибался. Точнее, обстановка изменилась. Теперь крюк к оазису делать не станем, пойдем прямо.

— Я тебе, козел, такой крюк щас устрою… По кругу водишь, кидала? Лишних бабок слупить с нас хочешь? А вот этого не нюхал?

Кулак был под стать хозяину — большой, крепкокостный, обильно и туго обтянутый плотью. Быков глушить таким «инструментом»…

— Хочешь ударить? — с любопытством осведомился проводник, отступая все же на полшага. — Или хочешь получить объяснения?

— На хрен мне твои объяснения… Ты к воде веди!

Пожав плечами — а я, мол, куда веду? — проводник повернулся и потопал прочь. Вслед ему потянулись и остальные.

Воздух был сух и горяч, сверху ощутимо припекало, но солнца, конечно, не было. Проводник отметил про себя, что еще не забыл, какое оно на вид, солнце. Яркий — невозможно смотреть — диск в знойный июльский полдень. Не диск даже, а нестерпимый сгусток пламени, огненная каракатица, и только когда отведешь взгляд и невольно зажмуришься, перед глазами долго пылает именно диск, а не что-то иное. На закате — нарядный красный блин ненормальных размеров. А зимой оно маленькое и желтое, висит низко и почти не греет. А ночью его нет. Зато ночью бывает луна и созвездия. Большая Медведица. Малая Медведица. Орион. Телец. Кассиопея. Их очертания он еще помнил, не зная зачем. А впрочем, почему бы и нет? Груз воспоминаний ничего не весит и плеч не оттянет.

Белый песок шуршал под кроссовками. В очередной низине он сменился растрескавшейся серой глиной — здесь когда-то была вода. Очень давно. А ничего с тех пор не изменилось, такыр не занесло песком, разве что колодец, выкопанный каким-то бедолагой, теперь уже, наверное, совсем осыпался. Вон они видны, отвалы. И еще долго будут служить ориентиром, а воды нет как нет…

Сколько же народу погибло здесь по незнанию — это же уму непостижимо! Поначалу почти все мечутся, не понимая, как они сюда попали, подозревая в увиденном сон, мираж, галлюцинацию и не очень-то веря, что Плоскость — такая же реальность, как и Земля. Паникуют — ну и влетают туда, куда влетать не надо. А бывает, умирают от жажды, прежде чем их удается обнаружить. Просторы-то немалые, а помочь-то способен только один человек. Сиди на месте, жди. Не корчи из себя Пржевальского или Миклухо-Маклая. Помощь придет.

Не имеешь сил терпеть жажду — тогда копай колодец или иди искать источник. Хотя откуда вновь прибывшим знать, что рытье грунта, скорее всего, окажется напрасным, а пешие экспедиции по Плоскости далеко выходят за пределы разумного риска?

Вот и на приметном камне сделанная мелом надпись по-русски:

«Сиди здесь, жди помощи. Фома». Ниже по-английски: «Wait here. Danger around! Thomas»… То ли они послушаются, то ли нет. Но ведь и ожидание не дает гарантий. На Плоскости все изменчиво. Карты ловушек устаревают быстрее, чем успеваешь их составлять.

Позади начали зло шептаться, причем женщина то и дело срывалась на визг, умудряясь при этом оставаться в границах шепота: «Ты мне скажи, мужик ты или не мужик?» — «Ты-то хоть отстань…» — «Нет, ты ответь: мужик или не мужик? Все на тебе ездят, и этот поганец тоже, а ты и рад…» — «Ничего он не ездит, а ведет куда надо…» — «Куда ЕМУ надо!» — «Не гони. У него воды тоже нет». — «А ты проверял, что у него есть?»

«К Трем Дюнам их, — брезгливо подумал проводник. — Хорошее с виду место, им понравится. И станут они у меня там полными кретинами, родную речь позабудут, научатся слюни пускать и в штаны гадить. Оно для них и к лучшему. А мальчишку… мальчишку заберу. Он же не виноват, что они такие, ему-то погибать у Трех Дюн совершенно незачем…»

Мысль о Трех Дюнах подбодрила проводника, хотя он вел вновь прибывших совсем в другую сторону. К Трем Дюнам всегда успеется. Это на крайний случай. А пока надо дать людям шанс. Трудно ведь сразу понять, кто есть кто…

Дурилок в его владениях было несколько, но только одна из них совпадала с оазисом. Оно и к лучшему, что только одна. Как правило, проводнику удавалось ладить с новичками без применения сильнодействующих, а главное, необратимых средств. Кто и почему попадает на Плоскость — вопрос бессмысленный. До сих пор никому не удалось установить никаких закономерностей. Похоже на случайную выборку. Некто запускает руку в мешочек и наугад достает бочонок лото.

Тем лучше. Все-таки люди в большинстве своем нормальны. Ну побесятся немного поначалу, а потом, глядишь, дошло. Осознали.

Есть такие, что верят сразу. Их мало. Большинству надо осмотреться. И как только человек испытает некоторые местные прелести на своей шкуре, его сразу же, без малейшего перехода, начинает мучить вопрос котировки: кто он в этом мире? Богач или бедняк? Уважаемая личность или шпынь ненадобный? Он спрашивает о местной валюте и ценности вещей, прикидывает обменный курс и старается глядеть в оба, чтобы не обжулили.

Навалилась и отступила тяжесть. Будто кто-то невидимый, подкравшись, вспрыгнул на плечи, посидел немного и соскочил. Позади бросили шептаться и растерянно заматерились в два голоса — сиплый мужской и визгливый бабий.

Почти сразу пошла зона отрицательной аномалии, и шаги удлинились. Типично для зоны, примыкающей к серьезной инверсии: мелкие, от силы в десять шагов поперечником, блуждающие «пятачки» то большей, то меньшей тяжести. Вроде атмосферных завихрений на периферии могучего тайфуна.

Мальчишка догнал, пошел рядом. А впереди в дрожащей мути воздуха уже замаячило раскорячливое пятнышко, поминутно меняющее очертания. Проводник взял правее, и пятнышко-каракатица поплыло справа налево.

— Птица? — спросил мальчик.

— Человек.

— А почему он летает?

— Потому что ветер гоняет его туда-сюда, — равнодушно объяснил проводник. — Не было бы ветра — висел бы на месте, а так — болтается… Над инверсией всегда вихревые потоки.

— Над какой еще инверсией?

— Гравитационной. Заметил, что здесь везде разная тяжесть?.. Что?.. Нет, это тебе не показалось, все так и есть. Ну, а инверсия — совсем неприятная штука. Вышел человек погулять — и пожалуйте, висит… Давно уже.

— Он… мертвый?

— Без воды и пищи не живут.

— И никогда не упадет? — Мальчик поежился, но в его голосе звучал неподдельный восторг.

— Почему — не упадет? — Проводник пожал плечами. — Когда-нибудь вихрь его выплюнет, а там и граница инверсии. Я таких видел… выброшенных. Сухие, как мумии.

— А этого вы знали? — спросил мальчик. Проводник молча кивнул.

— Хороший был человек?

— Глупый. Умный не вляпался бы в инверсию. Она ведь как… она до самой земли никогда не доходит, иначе бы в нее грунт сыпался. И видно ее было бы издалека. И вообще, ее нижняя граница как бы пульсирует. Бывает, что под ней можно свободно пройти, а бывает, что только ползком… Лучше всего, конечно, ее стороной обойти, вот как мы сейчас…

— А как ее найти? Бросить гаечку?

Проводник хмыкнул:

— Ишь ты, образованный… Можно и гаечку, если есть. Можно камешек или горсть пыли. А можно просто знать, где опасность, и не терять зря времени…

— Как вы?

— Как я. Нет, вообще-то аномальные места дрейфуют… понемногу. Тут целая наука. Ну и чутье, конечно. Девять сгинут, десятый научится. Так вот: я и есть десятый. Я этого летающего дурачка сам привел на место, сто раз ему все объяснил… Даром время потратил.

— А может, он не глупый? — вступился мальчик за покойника. — Может, он сам так решил…

— Самоубийца? Сознательно умирать от жажды между небом и землей?

— Понятно, — вздохнул мальчик. — А настоящие птицы тут водятся?

— Никаких птиц здесь нет.

— Жалко…

— Мне тоже, — сказал проводник. — Я вкус курицы до сих пор помню. Семь лет прошло, а не забыл.

— А этот, — возвращаясь к прежней теме, мальчик указал на парящее высоко в небе пятнышко, — почему один гулял? Попал сюда и вас не дождался?

— Если бы. Говорю же: я его нормально встретил и довел до нормального места. Хорошего места. Там бы жить да жить. Так ведь нет — ушел.

— Зачем?

— Откуда мне знать. Наверное, скучно стало. Люди ведь как устроены? Одним всегда неймется, шило у них вставлено, ну и не верят словам, воображают, будто неприятности не для них существуют, а я ведь каждого всегда предупреждаю…

— А другие? — спросил мальчик.

— Другие остаются в живых. Как правило.

— Там, куда вы их привели?

— Там, куда я их привел.

Мальчик помолчал, раздумывая. Облизнул губы. Видно было, что ему очень хочется пить, а разговор сушит гортань. И все-таки он спросил:

— А нас вы на то самое место ведете?

— На другое. То место уже занято.

— Кем?

— Человеком.

— А почему нам туда нельзя? Вчетвером веселее было бы.

— Потому что вчетвером там не прокормиться, — неохотно объяснил проводник, тоже без особого успеха облизнув сухие губы. — Оазис совсем маленький, на одного.