Василий Голышкин - Красные следопыты (Повести и рассказы)

• Название: Красные следопыты (Повести и рассказы)
• Автор: Василий Голышкин
• Издательство: Московский рабочий
• Жанр: Детская проза
• Год: 1970

---

Пушистая, как снежинка, в заячьей шубке, Валентина переступила порог банка и, не раздеваясь — в банке было почему-то очень холодно, — прошла в кабинет управляющего.

Седой, маленький, худощавый, он чем-то напоминал Кощея Бессмертного, и Валентина, обнаружив это сходство, нисколько не удивилась. Именно таким и представляла она главного хранителя городских сокровищ. Интересно, где они, мешки с золотом? В подвале, наверное. Вот бы посмотреть... Но разве Кощей покажет? Вон он какой строгий.

Кощей неожиданно улыбнулся, и иллюзия пропала. Перед Валентиной сидел добрейший в городе человек Михаил Гаврилович. Порывшись в голубых бумажках, он сказал:

«На ваше имя пришел перевод. Как прикажете распорядиться?»

Валентина смутилась.

«Я не жду наследства».

«Не вы, не вы! — Михаил Гаврилович дружески похлопал Валентину по руке. — Не вы, а дружина вашей школы. По перечислению. За металлический лом плюс премия. Как прикажете распорядиться?.. »

...И вот она держит совет с зоной «Восток-1». Потом пойдет в другие зоны. Интересно, как распорядятся ребята принадлежащими им деньгами?

Пионеры долго и сосредоточенно молчат. Наконец, Мишка-толстый не выдерживает:

— Я бы на них мотоцикл купил.

Ребята прыскают, представив себе увальня Мишку на гоночной машине. Но смеяться долго некогда. Надо думать, как быть с деньгами.

— Мы бы...

Взоры всех обращаются на двух сестричек — Олю и Полю, отчаянных птицелюбов и рыбоводов, знающих по именам всех собак и кошек своей улицы. Ой, нелегко им выдавать заветное, но что будет, то будет.

— Мы бы, — сказала Оля, — столовую открыли.

— Бесплатную, — добавила Поля.

— Для рыб и птиц, — уточнила Оля.

— Для собак и кошек...

Такое расточительство вконец расстроило Мишку-толстого. Он запыхтел, готовясь было вразумить сестричек, но одумался и решил послушать, что скажут другие.

— Я бы автобус купил. Для дальних путешествий, — сказал мечтательный Костя Ибряев.

— Я бы дом построил, — встал Генка Юровец, — для всех зон, с обсерваторией.

— С оранжереей, — подхватили Генкину мысль Оля и Поля.

— С бассейном...

— С комнатой сказок...

— Игротекой...

Какие Пустяки! Мишка-толстый пыхтит от возмущения: сказки, игры...

— А куклы будут?

Мишка-толстый взрывается.

— Нет! — восклицает он. — Кукол не будет. Будет гараж. Для мотоциклов.

На этот раз никто не смеется. Мечта о доме захватила всех. Валентине жаль ее разрушать, но что поделаешь?

— На дом денег не хватит, — разводит она руками.

Воцаряется молчание. Вдруг Воронок встает и уходит. Слышно, как он спускается по лестнице на первый этаж. Собравшиеся удивленно переглядываются. Воронок возвращается со скатанным в трубочку холстом. Разворачивает. На холсте запечатлены трагические события. Мальчишка в тельняшке — она проглядывает из-под распахнутого полушубка — швыряет гранату в наседающих фашистов. А рядом, припав к пулемету, который уже никогда не заговорит, в таком же полушубке, из-под которого проглядывает такая же тельняшка, лежит моряк, и безжизненные глаза его устремлены в синее небо, которого он уже никогда не увидит.

— Подвиг пионера-героя Вени Перовского, — тихо говорит Воронок. — Подарок красных следопытов из Ленинграда...

Эту картину Воронок получил вчера по почте. И вот приберег сюрприз к сбору.

Все молчат. Молчат и ждут, потому что понимают: речь Воронка не окончена. Да, не окончена. У Воронка тоже есть предложение. На те деньги, которые получила дружина, соорудить памятник пионеру-герою Вениамину Перовскому. И еще Пионерстрой создать... Дядю Кирилла прорабом назначить...

«Медведь»

Хороша Ленинская зимой. Не улица, а многотрубный корабль-флагман с палубой-мостовой, запорошенной искристым снежком, с бортами-палисадниками, с каютами-домами, с пионерской мачтой на палубе... Гордо реет на флагштоке алый вымпел зоны «Восток-1», и улица-корабль, не подвластная ледяным штормам и снежным вьюгам, упрямо прокладывает путь вперед. Счастливого пути, корабль-улица!

Воронок с Лялькой идут по Ленинской. У Воронка под мышкой объявление, свернутое дудочкой. Он идет по делу. Лялька так, за компанию. Вот и поворот на Лялькину улицу.

— Ну, я пошла, — говорит Лялька и не уходит.

— И я пошел, — говорит Воронок и — ни с места.

Замерзнете... Марш, марш, куда кому надо! Стоят, поглядывают исподтишка друг на друга и ни с места.

Над ними сосна, как наседка, колючие лапы растопырила. На сосне — ворона косит вниз воровским глазом. В глазу вопрос: «Долго ли еще эти торчать тут будут?»

Не выдержала, хлопнула крылом, снежинку-пушинку сшибла. Прямо Ляльке за шиворот.

— Ой! — взвизгнула Лялька и схватилась за шею.

— Ах ты! — крикнул Воронок и запустил в пернатую тезку подвернувшимся под руку катышком.

«Дур-р-рак!» — каркнула ворона и улетела. Видала она таких!..

А Воронок с Лялькой рассмеялись и разошлись по своим маршрутам. Вот и тесовые ворота автобазы, самое приметное место зоны. Воронок пришпиливает к ним объявление и — одну руку в карман, другую за пазуху — отправляется домой. Шагов через двадцать, сам не зная почему, он вдруг оборачивается и видит белого, в мохнатой шубе, похожего на медведя, человека, читающего объявление. Что такое? Прочитав о— бъявление, человек срывает его и, сунув в карман, уходит. Воронок не выдерживает. Бежит за «медведем», обгонят его и, заступив дорогу, узнает Соловейчика.

— Вы зачем, а? — как можно миролюбивей спрашивает Воронок.

— Что зачем? — хмурится Соловейчик.

— Объявление сорвали.

— Объявление? А затем, что не положено, — лоб у Соловейчика сердито морщится, — параграф второй, пункт третий. Не читал небось?

— Нет, — честно признался Воронок, смущенный параграфами и пунктами неизвестного положения.

Это не ускользает от внимания «медведя».

— То-то и оно. А за это, знаешь, штраф, — говорит он и, пристально посмотрев на Воронка, добавляет: — А Макара твоего я знаю...

Известие так неожиданно, что Воронок не сразу обретает дар речи.

— Знаете?

— Знаю.

Сотни вопросов готовы слететь с уст Воронка, но Соловейчик опережает его:

— Точнее сказать, знал.

— Где же он?

— Погиб. Пал смертью храбрых.

В пустых, холодных глазах Соловейчика ни мысли, ни чувства. И голос какой-то скучный, будничный. Воронок потрясен. Знает, что погиб, а говорит об этом, как о чем-то недостойном внимания.

«Что же делать?» — размышляет Воронок, шагая по улице. Продолжать поиски или нет? Стоп! Ведь они ищут не самого Макара, а его родственников, друзей, тех, кто его знал и может о нем что-нибудь рассказать. Вот, оказывается, Соловейчик знал. Но Соловейчик не в счет. Из него слова доброго не выжмешь. Нет, нет, поиски надо продолжать. Разве мало в Зарецке бывших партизан? Вполне возможно, что кто-нибудь из них... Эх, жаль, что объявления повесить нельзя. Может быть, по радио?.. А что, вполне возможно... «Товарищи радиослушатели! К вам обращаются пионеры зоны «Восток-1». Тех, кто знал партизана-разведчика Макара, просят...» Чья-то тень упала на Воронка. Он остановился и поднял голову. Перед ним стоял Генка Юровец.

— Ты куда?

— К прорабу, дяде Кириллу. Надо же сказать.

— Пошли. Все равно делать нечего.

Сапожник дядя Кирилл был давним и добрым другом зоны. Каких только историй не наслушались ребята, бывая в мастерской у балагура-сапожника, чему только не научились: и паять, и строгать, и пилить, и сапоги тачать. Все мог, все умел дядя Кирилл, за исключением самой малости: «лодыря корчить» и «труса праздновать». Нехитрая наука, но к ее познанию дядя Кирилл никогда не стремился. Впрочем, никто ему это в вину не ставил.

Вот к нему-то, к «веселому башмачнику», и направились Воронок и Генка, чтобы сообщить ему новость: об избрании прорабом пионерской стройки.

Воронок потянул дверь сапожной и едва успел отскочить в сторону: прямо на него из мастерской вывалился «медведь» — Соловейчик. Впрочем, встреча не удивила Воронка. Соловейчик, как и все другие, мог зайти к дяде Кириллу, чтобы сдать в починку обувь.

Дядя Кирилл встретил ребят загадочной улыбкой. Воронок и Генка в ответ тоже улыбнулись, полагая, что дядя Кирилл хочет их чем-нибудь потешить.

— Соловейчик, видели, а? — ухмыльнулся дядя Кирилл.

— Что Соловейчик? — насторожился Воронок, вспоминая встречу на улице.

— Лет пять не захаживал. А тут вдруг: «Здрасте, Кирилл Макарович... Не желаете ли путевочку на курорт?» — «За чей счет? — спрашиваю». — «За мой, — говорит, — для себя купил, а ехать не могу». А мне за его счет не нужно. Я и за свой могу. А вы зачем?

Воронок подтолкнул Генку. Пусть скажет дяде Кириллу о решении зоны. Его мысли были заняты другим: Соловейчиком, срывающим объявления... Скупцом Соловейчиком, раздаривающим путевки на курорт. Всем этим необходимо было срочно поделиться с Валентиной и Долгим, слесарем с вагоноремонтного завода, вожатым отряда имени Гагарина. Интересно, как отнесутся они ко всему этому?