Бель де Жур - Интимный дневник. Записки Лондонской проститутки

• Название: Интимный дневник. Записки Лондонской проститутки
• Автор: Бель де Жур
• Жанр: Эротика

Бель де Жур - в переводе с французского "дневная красавица", литературный псевдоним элитной лондонской проститутки. Ее блог вызвал бурю эмоций у читателей и позже стал книгой, в которой она рассказывает свою историю.

Пылкая, но рассудительная молодая англичанка, окончив университет, приезжает в Лондон и, не найдя работы по специальности, устраивается в агентство интимных услуг девушкой по вызову. С юмором и предельной откровенностью она описывает подробности личной жизни - спортзал, пабы, трусики, макияж, умные книжки и, конечно, многочисленные мужчины, такие же жадные до сексуальных развлечений, как и она.

---

—   Мне так хочется туда отправиться.

—   Будь осторожен, ты ее спугнешь.

—   Она сама предложила. Ну — что скажешь?

—   Мне кажется, многовато детской присыпки. И ду­мать не хочется, как это может пахнуть.

—   М-м-м... А мне как раз хочется.

Откуда берутся люди с этой дрянью? И не станет ли там слишком душно?

—  Маньяк. Ты же говорил, что у вас не один только секс, — это твои собственные слова.

—  Да и ты бы не отказалась из любопытства.

—   Кто, я? — я прижимаю ладонь к груди, выражая при­творное удивление. — Да я бы вообще никогда и ни за какие деньги. Я тут чиста, как... — киваю за окно, — как первый снег.

—   Конечно, кто угодно, только не ты. Еще будешь? — проорал А-2 что есть мочи, стараясь перекричать дикий рев, который у них называется песней, — группа была та­кая, что неприлично и называть.

—   Что-нибудь покрепче, если у них, конечно, есть. Чтоб побольше алкоголя. Иначе я эту музыку не вынесу. Прав­да, чтобы расслабиться, я могу попробовать представить, как ты трахаешь надувную куклу.

samedi, le 31 Janvier

В такую погоду, как сегодня, человек должен смиренно признать свое поражение, забыть про: «бывает и хуже» и принять порядок вещей, как он есть. Лучше всего ситуа­цию можно обобщить так: колготки плюс чулки плюс-носки под брюками, «боже мой, неужели придется пользоваться общественным туалетом, проделывая немыс­лимые фокусы со всем этим обмундированием». Впро­чем, возможно, это небольшая плата за то, что живешь в зимней стране чудес, сплошь покрытой грязным снегом.

И в такие дни, как эти, только негодяй и невежа может сморозить что-нибудь типа: «раздались вы в бедрах девуш­ка». Именно поэтому мне пришлось убить Н. и закопать его труп под слоем вечной мерзлоты на Хэмпстед Хит (Район в северной части Лондона, где проживают многие извест­ные писатели и интеллектуалы. Посередине Хэмпстеда расположен обширный луг, который называется Хэмпстед Хит).

FEVRIER

Изюминка

То есть, собственно, такая вещь, которая выделяет де­вушку среди других, то, чем она особенно славится. Неко­торые своим внешним видом, другие — блестящей техни­кой секса или другим каким-нибудь особенным, специфи­ческим талантом. Мне, например, часто приходится заниматься анальным сексом, а также сексом с легким доминированием над партнером, но это не моя изюмин­ка. Моя изюминка — оральный секс. Я очень часто удоста­ивалась комплиментов за то, как классно я отсасываю: перед тем как начать, я всегда спрашиваю у мужчины, хочет ли он кончить мне в рот или нет, а если да, то как долго он хотел бы продлить сам акт. Многие мркчины не верят, что время наступления оргазма в моих руках, или, точнее, в моих губах. Глупенькие, конечно, в моих, в чьих же еще. Мркчины, что с них взять.

Назойливые лизуны

Таких людей много в мире. Их не переделать, да это и не входит в мои обязанности, хотя мягкий намек, тактичный совет в удачно выбранную минуту может стать для такого мужчины полезнейшим уроком из все­го, что он вынес от нашей встречи. Но нужно знать, когда говорить, а когда лучше попридержать свой язык. Особенно это касается тех минут, когда он трендит без умолку.

Музыка

Мне очень не нравится манера некоторых режиссеров перегружать звуковую дорожку кинофильма всяким му­зыкальным дерьмом, которое якобы усиливает впечатле­ние от сцен, изображающих постельные игры. Музыка — это дело вкуса, и обычно сразу видно, напялил ли человек на себя наушники потому, что любит музыку, потому, что он от нее торчит, или потому, что ему кажется, что так теперь модно ходить, все так ходят. Серьезные дела не делаются под сладенькие мелодии Лютера Вандросса — так правильное настроение не создашь. С другой стороны, если человек дерет тебя в задницу под звуки «Весны свя­щенной» Стравинского, значит он по-настоящему, страст­но любит музыку.

Звуки

Вот подходящая альтернатива музыке. Он хочет твоей реакции — дай ее ему. Но ради бога, не вопи в постели, изображая бешеную страсть, если он сам ясно не дал по­нять, что ему этого хочется, что ему это приятно. Он платит тебе за секс, какой он хочет, а не за твою глупость.

dimanche, le 1 fevriev

Я ходила в театр с тем, с кем у меня было Свидание. Но не в какой-нибудь навороченный, с дорогущими билета­ми в Вест-Энде. Нет, он пригласил меня на представление, поставленное одним из его друзей в каком-то ресторан­ном кабаре, — пьесу одного из самых моих любимых дра­матургов эпохи Ренессанса. Я даже слегка засомневалась — стоит ли смотреть постановку этой пьесы на современной сцене.

— Ты будешь потрясена, когда увидишь, что они с ней сделали, — уверял он меня. — Потрясающий у них дуэт получился.

В ту ночь после вечеринки, когда он спал у меня в гостиной на диване, а Н. в моей постели, все трое встали рано и выползли на кухню пить кофе. Я проводила их обоих на улицу, сначала усадила в машину Н. и помахала, ему рукой на прощанье, а потом пошла с моим Первым Свиданием за угол к его машине. Я боялась, что была не права, продемонстрировав накануне ему свою холодность, но нет, перед тем как умчаться в даль лондонских улиц, он запечатлел на моих губах нежный поцелуй. Возможно, у меня есть еще один шанс.

Вечером поехала на метро смотреть с ним этот шедевр. Он уже был в ресторане, сидел за столиком с каким-то своим другом, с которым сразу меня и познакомил. Чело­век оказался известный, правда, право его на известность заключалось в том, что он еще ребенком сыграл в каких-то рекламных роликах, а поскольку выглядел теперь, как минимум, на все пятьдесят, не удивительно, что я его не признала, да и ролики эти тоже не припомнила. Поэтому мы совсем немного поговорили про тернистый путь к успеху и славе, а потом разговор перешел на компьютеры и связанные с ними проблемы. Я считаю, что компьюте­ры — это сущие монстры, пользы от них почти никакой, кроме помощи в продвижении товаров на рынок и рас­пространении порнографии. А в остальном очень похожи на мужчин. А поэтому и вреда от них не так уж много, если хорошенько подумать.

Пьеса для двух актеров шла в помещении наверху. С первых же минут я поняла, что она мне не нравится, зато длинное мускулистое бедро Первого Свидания крепко прижималось к моему, смеялся он не часто и только тогда, когда надо, и если не принимать во внимание фальшивую игру актеров, которые кривлялись всего в нескольких метрах, сидеть с ним рядом в темном поме­щении было довольно приятно.

Пьеса кончилась, публика повалила вниз подкрепиться у стойки бара. Я увидела одного из актеров и присоедини­лась к толпе, расточавшей ему неумеренные и незаслужен­ные комплименты.

—  Ну как, что вы об этом скажете? — спросил меня один из друзей Первого Свидания, глядя мне в глаза с хитрой улыбкой, когда актер, наконец, раскланялся и ушел.

—    Вяловато, — ответила я. — Ни живости, ни страсти.

—    В смысле?

—  Да что там говорить, я бы лучше могла сыграть. Тут я повернулась к Первому Свиданию и произнесла

фразу из пьесы, ту самую, которую произносил тот самый актер. И при этом гладила рукой его рубашку, делая вид, что он — Елена Троянская. И он достойно отвечал мне, игриво увертываясь от моих заигрываний. Потом оба повернулись к этому его другу.

—  Очко в вашу пользу, — сказал он.

Мы с Первым Свиданием осушили свои стаканы и смы­лись.

Он предложил подвезти меня до дому. Ему было не совсем по пути, но я согласилась.

И снова мы болтали — обо всем и ни о чем. Я в не­скольких словах рассказала ему, как у меня все закончи­лось с моим Мальчиком. Он поведал мне о своей послед­ней подружке, с которой тоже расстался совсем недавно. Я вдруг подумала про А-2 и ни с того ни с сего брякнула:

—  Помню, для меня было большим откровением од­нажды понять, что ты не обязан любить кого-то за то, что он любит тебя. А еще, что нельзя говорить тому, кто любит тебя, что твоя любовь — неправильная, что это ошибка.

Последовало молчание.

—  Это хорошо, что ты сказала, — произнес он, с визгом срезая угол у Гайд-парка. — Потому что я тебя люблю.

Так-так, нет-нет, ну, пожалуйста, нет. Я почувствовала себя загнанной в ловушку собственными словами.

—  Спасибо, — ответила я. А что было еще говорить, ког­да в этот самый момент в груди у меня было совершенно пусто? Ну не могла я ответить на его чувство, и все туг. Пока не могла. А может, и вообще. Мы остановились, поднялись ко мне, отправились в спальню, занимались сексом, спали. Он проснулся рано — привычка человека, зарабатывающего честным трудом. Так, по крайней мере, я думаю. Завтрак прошел тихо, почти без слов, после чего он отправился восвояси.