Владимир Колычев - Я промазал, опер – нет

• Название: Я промазал, опер – нет
• Автор: Владимир Колычев
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-40658-6

Капитан милиции Петрович, несмотря на свой богатый опыт, не мог припомнить такого криминального беспредела. Черногайск в одночасье захлестнула волна профессионально исполненных убийств. На первый взгляд они никак не были связаны между собой. Но по мере того, как капитан проводил расследование, один за другим начали всплывать любопытные факты. Например, выяснилось, что всех этих людей убрал один и тот же киллер. И что жертвы не так давно ездили на экскурсию в Москву – в составе одной группы...

---

– И что?

– А то, что следы торжества по этому случаю были тщательно уничтожены... Не знаю, возможно, там, на кухне, вообще ничего не было. Может, он и она сразу нырнули в постель, так иногда бывает, как это ни странно... И вообще, информацией я не владею, чтобы судить точнее. Но кажется мне, что у экспертов на кухне работы не было, как не было там и отпечатков пальцев... Ну может, отпечатки пальцев покойной и нашлись, но посторонних не было...

– Я не знаю, результаты экспертизы пока не готовы, – пожала плечами Бесчетова. – Но я точно знаю, что на кухонном столе ничего не обнаружено, как будто все специально было стерто... И посуды на столе не было... Но это указывает лишь на то, что, совершив убийство, бывший муж потерпевшей уничтожил за собой следы.

– Он что, идиот?

– Ну, не знаю. Если убил, то, наверное, да...

– Сомневаюсь. Зачем ему было уничтожать следы, если перед тем, как попасть в квартиру к своей бывшей жене, он засветился перед соседкой? Причем засветился по своей собственной воле. Письмо из налоговой передал.

– Возможно, он забыл об этом. Убил, разволновался, а оттого и забыл... От волнения, знаете ли, всякое бывает...

– Может, и так, – не стал спорить я.

– Бывший муж потерпевшей виноват, больше некому, – заключила Бесчетова.

– Ну да, Дездемона... то есть Эльвира молилась на ночь, а Отелло... пардон, Родион подошел к ней сзади и задушил.

– Банальное сравнение. Но по существу, – кивнула капитан.

– А молилась гражданка Моносеева голышом, стоя на коленях на самом краешке своей постели. Бывший муж подошел к ней сзади, и...

– Я видела положение трупа. Не знаю, молилась ли Моносеева, но, в общем, все примерно так и происходило. Возможно, она собиралась лечь на кровать, поставила коленку на край, и в это время на нее сзади набросили удавку. И действительно, она в этот момент была без одежды...

– И Родион, видимо, тоже. Ведь они спали вместе...

– Судя по характерным пятнам на постели, между ними был физический контакт, – Бесчетова пристально, немигающе смотрела на меня, как будто давала понять, что в силу профессионального долга ей совершенно не стыдно говорить о «характерных пятнах» в присутствии мужчины. А может, она хотела сказать, что не видит во мне мужчину. Мне, в общем-то, было все равно и совсем не обидно. – Конечно, патологоанатом даст более точное заключение...

– Допустим, был контакт, и что? – флегматично спросил я.

– Как что? – эмоционально отреагировала начальница. – Это объясняет, почему в момент своей гибели Моносеева была без одежды...

– Без халата.

– К чему такие подробности?

– Скажите, вы ходите по дому в халате?

– Ну, хожу, – чуточку зарумянилась Бесчетова. И отвела в сторону слегка застыдившийся взгляд.

– А когда спать ложитесь, снимаете?

– Разумеется... К чему вы клоните, товарищ капитан?

Не скажу, что ей потребовалось неимоверное усилие, но все же она немного напряглась, заставляя себя смотреть на меня.

– И как вы складываете свой халат? Укладываете его по-солдатски вдвое или втрое, перебрасываете через спинку стула или вешаете в шкаф?

– Когда через спинку стула, а когда и в шкаф... По-солдатски точно не укладываю.

– Потому что в армии не служили, в казарме не спали.

– Это что, упрек?

– Нет, простая констатация. И Моносеева в армии не служила. А ее халат уложен по-солдатски. Ну, это мое личное мнение. Может, сейчас в «Космополитене» проповедуют новомодный способ укладки халатов...

– Не знаю, вряд ли... А как лежал халат покойной, я видела. Действительно, не совсем естественно. Но у каждой женщины свои причуды, и без всяких там «Космополитенов»...

– А пуговицы вы не отрываете, когда халат расстегиваете?

– Ну, если нитка перетерлась, то может и пуговица отвалиться...

– Да нет, там не нитка перетерлась, там с мясом вырвано... Только не думайте, что я претендую на лавры Пинкертона. Тем более у меня нет даже данных о предварительном осмотре места происшествия. Но сдается мне, что Моносеева в халате была, когда ее душили. А убийца потом этот халат с нее снимал, потому и пуговица была вырвана с мясом...

– Но, возможно, это сделал бывший муж потерпевшей.

– Зачем?.. Он спал с Моносеевой, и многие об этом знают. Тем более контакт, возможно, был. Если бы он хотел, чтобы подумали на кого-то другого, он бы, напротив, надел на нее халат... К тому же он маленький, щупленький... Ну, если верить соседке... А Моносеева была задушена профессионально... Я так полагаю, гитарной струной... Знаете, почему профессионалы пользуются струной? Потому что она не просто душит, но и в кожу глубоко врезается. Есть даже специальная струна с алмазным напылением, эта просто голову отрезает... Но тут, видимо, толстая струна была, потому что в кожу врезалась, но не до крови...

– Разве не мог Родион купить струну в магазине... Кстати, не так уж и много магазинов, где можно купить гитарную струну, надо бы обойти их...

– Кому нужно, тот пусть и обходит... Но этого мало, струну купить. Нужно еще петли на концах сделать...

– Может, Родион и сделал...

– Не исключено. Хотя не думаю... Легче инсулин купить, чем удавку сделать. Вколол сверх дозы – и все...

– Ну, он мог этого не знать.

– Там еще один момент был. Моносееву душили по всем правилам военной науки. Когда разведчик часового снимает, он удавку на него набрасывает, затягивая узел, тянет на себя, бьет в спину, чтобы свалить с ног, а на земле уже дожимает... На пояснице потерпевшей я видел кровоподтек, возможно, от удара. Хотя, конечно, я могу ошибаться. Но чувствуется, что работал профессионал, служивший в армии...

– А бывший муж покойной в армии служил?

– Чего не знаю, того не знаю.

– Узнаем... В общем, я думаю, что его нужно брать.

– А санкция есть?

– Надо позаботиться.

– Этим пусть следователь занимается, – без всякого энтузиазма парировал я.

– Его еще не назначили. А мы по горячим следам работаем.

– Желаю удачи.

– Я не поняла, вы что, товарищ капитан, отказываетесь работать?

– Ну, если санкция нужна, могу посодействовать. А на задержание ехать отказываюсь.

– Почему?

– А если этот Родион профессионал? Может, он в каком-нибудь элитном спецназе служил, может, с трех рук стреляет? А я жить еще хочу.

– Вы что, боитесь? – обличительно вытаращилась на меня Бесчетова.

– Ну да. Нормальным человеком решил стать. А нормальные люди под пули не лезут. Тем более когда им всего два года до пенсии осталось.

– Но тогда за вас кто-то другой на это дело пойдет. И вам что, не будет стыдно?

– Воспитывать меня собираетесь? Что ж, я не против. Только говорите потише, а то я засыпаю.

– Я вижу, что вы засыпаете, – неприязненно оттопырив нижнюю губку, гневно сказала капитан. – И ваше отношение к службе вижу... Ведете себя как трус и еще воображаете из себя что-то! А если хотите спать, пожалуйста, идите домой, проспитесь!

– А если у меня работа? – безнадежно скучным тоном спросил я.

– Оставьте свою работу для других. Для тех, кто ее более достоин!

Похоже, она всерьез собралась воззвать к моей совести. Ну до чего же наивными бывают люди!

– Очень рад, что у меня такой заботливый начальник. До завтра!

Бесчетова недоуменно смотрела, как я поднимаюсь и поворачиваюсь к ней спиной. Неужели она действительно рассчитывала, что я всерьез проникнусь внушаемой мне моралью?

Моя «Нива» со вчерашнего дня стояла на стоянке перед зданием РОВД, трогать я ее не стал, потому что всерьез вознамерился поправить свое здоровье холодным пивком.

Солнце сегодня разошлось не на шутку. Начало лета, но жара такая, что через подошву чувствуется, как нагрелся асфальт. И ветра нет – выхлопы проезжающих машин стелятся над землей, миазмами расползаются от дороги, растекаются по тротуарам. А вокруг – каменные коробки домов, редкие тополя, с которых вместо прохлады срывается раздражающий пух... Сейчас бы в деревню, в освежающую сень шелестящего леса, бегом к реке, скинуть одежду и с разгона в холодную воду, взмылить руками глинистое дно, с шумным фырканьем вынырнуть и заорать от счастья во всю мощь своего голоса...

Но сегодня мне пришлось довольствоваться летним кафе, столиком под тенистой кроной старого вяза и двумя кружками студеного «Туборга». Я не стал крепить водкой бархатистую мягкость оживляющего напитка, поэтому домой пришел в ясном сознании. Укол совести лишь слегка царапнул душу и не смог прогнать сон, встряхнув меня изнутри. Я мгновенно заснул.

Встал рано утром, с легкой головой, размялся перед открытым окном, освежился под холодным душем, соорудил пару бутербродов, заправился кофе и отправился на службу.

Там я и узнал, что вчера ночью был задержан бывший муж гражданки Моносеевой. Рабочий день еще не начался, а Вадим Агранов уже допрашивал его.

Я зашел в его, верней, в наш общий кабинет и увидел невысокого худосочного мужчину с большими навыкате глазами и маленьким ртом. Он сидел на стуле, забросив обе руки назад, за спинку – со стороны могло показаться, что его запястья стягивают стальные браслеты. Но не было никаких наручников, зачем же тогда этот тип изображал из себя жертву? Может, он и в жизни ведет себя как непризнанная невинность...