Александр Иванченко - Путями Великого Россиянина

• Название: Путями Великого Россиянина
• Автор: Александр Иванченко
• Издательство: Белые Альвы
• Жанр: История
• Год: 2006
• ISBN: 5–7058–0418–0

Эта книга – явление русской культуры общемировой значимости и энциклопедической глубины. В ней впервые воспроизводится и комментируется русская дохристианская фонетическая азбука, которая идентична фонетической азбуке этрусков, обнаруженной польским учёным-сла- вистом XIX века Фаддеем Воланским. Позднее именно её скомпилировали «древние греки», несколько видоизменив и выдав за свою.

Эта книга – взгляд на русскую историю её автора, получившего знание о ней не только в научных залах лучших библиотек Франции, Англии и США, но и в тайных книжных хранилищах современных русских волхвов. В ней же – уникальная информация (на уровне сенсации) для учёных- гебреистов, для искателей эзотерических знаний. И т.д., в т.ч. (впервые!) объяснение мотивов Гималайской миссии Н. К. и Е. И. Рерихов в 1918 г

---

20 июня 1113 года золотой стол в Киеве занял призванный киевлянами Владимир Мономах. Это и был действительно тот «русич в согласии с Русью». Срок его княжения на печати -12 лет. И снова верно: Мономах умер 19 мая 1125 года.

О его главных реформах в области идеологии, о которых в нашей исторической литературе до сих пор практически ничего не сказано, дальше мы ещё поговорим, а пока обратим внимание на нижний угол двухвильника Перуна и Даждьбога.

Он отсечён и под ним два знака, поставленные Светославом один над другим. Верхний напоминает сечение обоюдовыпуклой линзы с острыми углами слева и справа – знак варяга, одинаково готового служить кому угодно, лишь бы полными были живот и сума. Но тут он показан предателем, ибо откололся от двухвильника Перуна и Даждьбога, которым раньше, следовательно, присягал.

Вспомните воеводу Свенельда, не о нём ли речь? Ведь это он выдал Светослава печенегам, зная, что у того нет законных наследников и потому надеясь после его смерти посадить на золотой стол в Киеве своего старшего сына Люта вместо слабохарактерного Ярополка, который на время отсутствия великого князя выполнял в Киеве всего лишь обязанности его посадника и, возможно, был таким же варягом, как Лют.

Но престарелый интриган Свенельд тешился надеждами напрасно. В самом низу под двухвильиком – половина буквы «Л»: ложная любовь. Верхушка этой половинки косо срезана и помещена под знаком варяга. Это порождение ложной любви, с которым, как показано на печати, и будут связаны все потрясения на Руси в течение одиннадцати юпитерных лет. Она – первопричина всех бед. Но участь ее печальна. Сына у нее рано отберут, и тот о ней никогда не вспомнит. Женщина закончит свою жизнь в полном одиночестве, как оно потом и было в действительности. Ни в Новгороде, ни затем на Рюгене Малка-Малуша не появлялась. Куда её упрятал братец Добран, взявший под личную опеку драгоценного племянника, неизвестно.

Конечно, знаки и письмена на печати Светослава я расшифровал очень бегло. Она охватывает период примерно в 170 лет и несет в себе столько информации, что заслуживает специального исследования. Но сейчас у нас другая задача.

Впрочем, я не ответил еще на один вопрос, который у читателя здесь наверняка возникнет. Почему Светослав, если он предвидел свою гибель и заранее знал, что предаст его если не Свенельд, то кто-то из других приближенных варягов, не предпринял никаких мер для своей безопасности? Скорее всего он подозревал все же Све- нельда. Вспомните те три летописные фразы: «И сказал ему воевода отца его Свенельд: «Обойди, княже, [их] на конях, ибо стоят печенеги в порогах». Но не послушал его он и двинулся на лодках». Потому-то и не послушал Светослав старого варяга, что не доверял ему. И, видимо, отношения между ними были уже такие, что Свенельд на то и рассчитывал и заведомо придумал способ, как задержать Светослава в Белобережье. Лодки со съестными припасами, которые следовали на некотором расстоянии позади княжеской дружины, куда-то бесследно исчезли. А вели их люди Свенельда, из чего нетрудно заключить, что «исчезли» они не иначе, как по приказу Свенельда же. Из-за этого Светослав и вынужден был остановиться на зимовку в Белобережье. Ну, а дальше читателю известно...

Обо всех этих перипетиях умалчивают все наши христианские летописи, но о них достаточно подробно говорится в летописях «языческих», откуда, кстати, без указания источника взят и этот стихотворный отрывок:

Уже нам некамо ся дети –

волею и неволею стати противу.

Да не посрамим земле Руськые,

но лязем костию ту!

Мъртви бо срама не имам;

аще ли побегнем, то срам имам.

И не имам убежати,

но станем крепъко!

Аз же пред вами поиду;

аще моя глава ляжеть -

то промыслите о собе».

И реша вои:

«Идеже глава твоя,

ту и главы наша съложим!

Обычно в нашей исторической литературе это подаётся как обращение Светослава к своим дружинникам перед битвой с многократно превосходящими силами византийцев. Так оно и есть, но это лишь незначительная часть того, что безымянный летописец-»язычник» (сравните язык этого стихотворения с языком автора-христианина Слова о полку Игореве, и вы увидите, какая между ними разница) вложил в уста Светослава.

К сожалению, наши академики, присвоившие себе монопольное право толковать русскую историю, не только русскоязычные, но и как будто русские, весь многовековой период дохристианской Руси непременно стараются представить эпохой варварства. Особенно поражают умозаключения академика Д. С. Лихачёва. Когда он, ничуть не смущаясь, на полном серьёзе говорит, что с «крещения Руси можно начинать историю русской культуры», мне всякий раз хочется спросить его, что он имеет в виду под словом «культура» и почему вслед за известными своей кичливостью греками, а затем и норманистами всех мастей называет Русь времён Светослава Игоревича «варварской державой на краю света»? Какой край света? На Дунае, Днепре, Волге или Волхове? И какое варварство? Насильственно насаждённое Владимиром I и его дядюшкой рабби Добраном идолопоклонство с человеческими жертвоприношениями, чего Русь никогда прежде не знала? Тогда, конечно, тут ничего не скажешь. И Владимир, и дядюшка его Добран действительно были варварами. У Владимира сотни жён, наложниц да его хмельные пиры в алых дымах невинной человеческой крови: «Питие есть веселие на Руси». Оно и понятно, что ещё можно было ждать от вожака разбойных варяжских шаек, не гнушавшегося насиловать даже беременных женщин, жену Ярополка, гречанку, к примеру? Но отчего же потом вдруг святой да ещё равноапостольный, вроде новоявленного апостола Павла? Дмитрий-то Сергеевич Лихачёв, насколько мне известно, человек набожный, из старообрядцев. Стало быть, Библию не может не знать. А там ясно сказано: «Сын блудницы не может войти в общество Господне, и десятое поколение его не может войти в общество Господне» (Второзаконие, XXIII, 2). Малка-то, Малуша блудницей была. Или для дочери раввина полагается какое-то исключение особенное? Тогда, рассуждая о крещении Руси, академик Д. С. Лихачев так бы и сказал, разъяснил нам, сирым.

Попутно и другой вопрос не худо бы прояснить. Можно ли считать, так сказать, культурным мероприятием те костры из книг, которые пылали на Руси при Владимире I и после него в общей сложности 133 года? Или Дмитрий Сергеевич полагает, что всё то давно уже быльём поросло? Напрасно полагает. В своих «Записках касательно русской истории» Екатерина II просто по-женски лукавила, говоря, что русская дохристианская письменность пока не найдена. Знала она прекрасно, что и в её время велись летописи докирилловской азбукой и с той самой грамматикой, не ссылаясь на которую по понятной причине, но которой всё же отважился дать «права гражданства» Михайло Ломоносов. Чуждой была русским лкщям та смесь иллирийского и булгарского наречий, которую принесли нам вместе с христианской книжностью болгары.

Сам собой напрашивается и третий вопрос к Дмитрию Сергеевичу. Что он понимает под «варварской державой»? До сих пор под словом «держава» у нас разумелось могучее централизованное государство. Но могут ли создать его варвары, то есть дикари? И есть ли хоть какая-то логика в том, что утверждает академик: «Из варварской державы на краю света вдруг появилась держава с мировой культурой...»?

По Д. С. Лихачёву выходит, что вчера ещё дикарская Русь вдруг стала державой с мировой культурой только потому, что Византия, не однажды битая Русью, в одночасье передала ей все достижения своей цивилизации, и вчерашние варвары моментально достигли вершин мировой культуры. Но что в действительности, кроме церкви и всего, что связано с ней, могла перенять великая Русь у ничтожной по сравнению с ней Византии, жившей главным образом за счёт грабежа более слабых соседних стран? Да и грабила-то она руками всевозможных наёмников, расплачивалась с которыми ими же, простаками, награбленным. Объективно говоря, это было не более как государство-паразит с повадками афериста. Не случайно и вклад Византии в мировую культуру на поверку оказывается равен нулю. Не пышность ведь императорского двора да храмов Цареграда, а наука – вот что прежде всего определяет культуру. Ни одного учёного с мировым именем Византия, однако, за все одиннадцать веков своего существования не дала. Нельзя же в самом деле считать серьёзными учёными таких византийцев, как хронисты Приск Панийский, Прокопий Кесарийский, Михаил Псёл или Лев Диакон. Тогда уж в учёные надо производить и автора трактата «Об управлении империей» Константина VII Багрянородного.

Став наследницей Эллады и Римской империи, вместе взятых,

Византия ту и другую цивилизации перемолола в жерновах доведённого до фанатизма христианства, фактически поставив церковь над государством и тем самым заведомо предопределив свою неизбежную гибель, ибо там, где господствует та или иная теология, невозможно нормальное развитие научной мысли, от которой одной только и зависит главным образом жизнеспособность любого государства. И в то же время Византия вполне унаследовала многое из того эллинского, о чём очень хорошо, на мой взгляд, сказал Славомысл: