Крис Кеннеди - Жена завоевателя

• Название: Жена завоевателя
• Автор: Крис Кеннеди
• Издательство: ACT: ACT Москва, Полиграфиздат
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-065550-2, 978-5-403-03371-8, 978-5-4215-0598-3

Сэр Гриффин Соваж, обманутый коварными врагами, готов из мести попрать рыцарскую честь и взять в жены дочь давнего врага. Это будет равноценная сделка: наследница земель и замков Гвиневра де л’Ами получит защиту в лице могучего воина, а супруг — ее богатства. Однако брак по расчету скоро превращается в брак по любви — и через несколько недель Гриффин и Гвиневра становятся счастливейшими на земле. Но увы, счастье их длится недолго. Влюбленных ждут суровые испытания…

---

— Это то самое имя, что дало мне возможность сохранить ясный ум и получить обратно мои земли.

— А я думала, что этим ты обязан своему мечу.

— У тебя, Гвиневра, острый ум. И потому я стану держать тебя поблизости и воспользуюсь им.

— Своим мечом или моим умом? — усмехнулась она.

Он остановился на расстоянии одного шага от нее и улыбнулся, глядя на ее искаженное лицо.

— И тем и другим.

Ее старый пес Тайбер поднялся с места и побрел к двери на своих скрипящих подагрических лапах. Предатель.

— Твой Генрих мало что знает о том, как снова завоевать эту страну, — заметила она холодно.

По его лицу опять скользнула ленивая улыбка.

— Он знает достаточно, чтобы отправить войска во все мятежные замки, выдать женщин замуж за своих ставленников и погасить мятеж.

— В самом деле? — Она процедила это слово сквозь зубы, будто не хотела позволить ему выйти наружу.

— Да. И тебе следует помнить об этом. — Он понизил голос до заговорщического шепота. — Тебя предал твой Стефан, а не Генрих.

Она инстинктивно прижала руку к груди, будто стараясь защитить сердце.

— Король Стефан царствовал по праву!

— Он правил, применяя силу, и к тому же правил скверно. Твой дом на севере, и потому ты, возможно, мало что знаешь о делах в королевстве, но я готов тебя просветить: королевство Стефана — это страна бесконечных конфликтов и раздоров.

— Ты безумен? — огрызнулась она. — Думаешь, я не знаю, что моя страна разграблена такими, как ты?

Он покачал головой:

— Каждый барон и рыцарь понимает, что покончить с междоусобицами можно, только посадив на трон Генриха. Это не тайна, просто вопрос времени. Папа не короновал бы принца Эсташа, даже если бы тот остался в живых. Впрочем, теперь это не имеет значения.

Гвин почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица, но он, кажется, не заметил этого.

— Стефан добр и галантен, — сумела она процедить сквозь стиснутые зубы.

— Галантный или нет, но он бездарность. И украл корону. Не забывай об этом, миледи. Он поклялся уважать право Матильды на престол, а затем стащил корону, как только она отвернулась. И как это сочетается с твоими представлениями о галантности?

— Лучше, чем с моими представлениями о тебе.

Он улыбнулся, и в изгибе его губ она усмотрела, нечто опасное.

И в груди у нее над сердцем что-то шевельнулось, и она ощутила томление. Она желала его. Желала этой улыбки, обращенной к ней и для нее.

Как такое было возможно?

Чтобы лорд Гриффин был наверху, а принц Эсташ внизу? Это была семья, которую ее отец ненавидел, враг, которому король заставил ее противостоять и поклясться в этом. Она могла представить свое ужасное будущее, забрезжившее вдруг перед глазами, будто отражение в пруду.

Заставив себя отвести взгляд, Гвиневра снова вернулась к окну.

— Меня утомляет эта пикировка. Что ты хочешь знать?

— Об обороне. Сколько у тебя людей?

— Из двенадцати состоит гарнизон и, возможно, сотни две в близлежащих деревнях и городке. — Голос ее сорвался: — Не считая погибших.

Его тихий голос проник сквозь охватившую ее боль:

— Они не будут забыты.

— Тобой? — спросила она с горьким смехом.

— Тобой.

Гвиневра подняла голову и с удивлением заметила, что он снова оказался рядом. Так близко, что она могла расслышать его дыхание:

— Возможно, тебя удивит, как уважительно я отношусь к тем, кто проявляет верность.

Его квадратный подбородок был слегка выдвинут вперед, и это вызвало у нее неуместное сейчас чувственное ощущение, что он сжимает ее в объятиях. И его надменность, столь шедшая ему, не была для нее неожиданной.

— Что еще ты хочешь знать? — спросила она холодно и отрывисто.

— О сенешале.

— Это мой Уильям из Файв-Стрэндс.

Он скрестил руки на груди.

— Припоминаю, что ты говорила о нем. И была права.

Она бросила взгляд через плечо:

— В чем права?

— Я заметил их примерно пять.

Она прикусила губу, чтобы скрыть неконтролируемое подрагивание рта, и опустила глаза.

Надо изобразить притворную капитуляцию, сердито уговаривала она себя. Но только притворную, а не настоящую.

— А как насчет его склонностей и предпочтений? — спросил Гриффин.

— У него есть одно предпочтение — я. В этом нет сомнений. Но раз уж ты вспомнил о нем, могу сказать, что он обладает талантом к цифрам и очень хорошо выполняет свои обязанности.

— Он мне не нужен. А как насчет твоих рыцарей? Сколько их сейчас?

— В настоящий момент с десяток.

— И чего мне от них ожидать?

Она скупо улыбнулась:

— Сопротивления. Они будут сопротивляться все до единого.

Его улыбка была намного шире.

— Говоришь, все до единого?

— Что?

— Считаешь, они верны тебе все до единого?

Ее улыбка теперь казалась неуверенной:

— А тебе известно что-то другое?

— Я знаю, что все они принесли мне клятву верности.

Он помолчал, потом добавил:

— Все до единого.

От изумления ее рот широко раскрылся. В этот напряженный момент в рот ей могла залететь муха и вылететь обратно.

— Джеравиус? Фальк?

— Это высокий мускулистый малый с блестящими глазами? Любит камень и вообще архитектуру.

— Джеравиус, — едва слышно выдохнула она.

— А как насчет твоего военачальника?

Ее плечи опустились.

— Фалька?

Он оглядывал ее с головы до ног.

— Они сказали, что это ради твоего блата и безопасности. Я принял их клятву верности.

— Ради безопасности? Моей безопасности?

— Они сочли, что ты в опасности, — сказал он задумчиво, окидывая взглядом комнату с ее потертыми гобеленами и обивкой.

— Не сомневаюсь, что ты облегчил их совесть и успокоил их.

Его взгляд переместился на нее:

— А почему ты воображаешь, что тебе не грозит опасность?

Ее невольно охватил страх, и она содрогнулась, но гневный взгляд, которым она его окинула, должен был сбить с него спесь. Однако она не преуспела.

— А я в опасности? — смогла она все-таки спросить.

— Что я говорил тебе прежде?

— Когда прежде?

— Ну, в гостинице по дороге из Лондона.

Она окинула его проницательным взглядом:

— Это не было гостиницей.

Его взгляд пропутешествовал по ее корсажу, потом спустился вниз, на юбки, и снова вернулся к лицу.

— Что я тогда сказал тебе, Гвиневра?

Ей потребовалась целая минута, чтобы прийти в себя. Она с трудом сглотнула. Господи! Он говорил ей тысячу опасных и соблазнительных вещей, чувственных, касающихся плоти.

— Ты… ты говорил много разного.

Она рассеянно сделала жест, обращенный к его поясу:

— Но ведь тогда ты не был одет как воин и к боку твоему не был прицеплен меч.

Его руки задвигались, он отстегнул пояс. Тот со звоном упал на пол вместе с мечом, кинжалом и саблей в потертых и поцарапанных кожаных ножнах. Но даже неподвижный, безмолвный и без оружия он казался опасным. Опасность распространялась от него, накатывала волнами.

— Нет, я снова спрашиваю, Гвиневра. Что я сказал тебе?

Она почувствовала, как холодный пот стекает по животу. А взгляд ее был прикован к оружию на полу.

— Ты сказал, что мне нечего бояться тебя.

— И это так.

— А как же мои люди? — спросила Гвин, отступая и спотыкаясь о кайму своего платья. Она выпрямилась и оказалась прижатой к стене. — Должно быть, они считают, что им есть чего бояться. Что ты сказал Джерву и Фальку?

— Лишь то, что я вернулся домой. И что ждет тех, кто будет мне противостоять.

— Господи, Язычник! Ты с таким же успехом мог выцарапать им глаза.

— Глаза у них слегка округлились.

Ее брови разгладились.

— Они добрые люди, верные и значат для меня все на свете. Если ты им угрожал…

Он сделал шаг к ней. От его тела веяло жаром. Ее же охватил озноб, будто в приступе лихорадки. Потом он ударил ладонью по стене возле ее головы. Она дернулась, будто пробудившись, полная внимания.

— Я им не угрожал, леди.

Его другая рука легла на стену, и Гвин оказалась между его раздвинутыми руками.

— Я повторю тебе то, что сказал им. Этот замок мой, и ты моя, как все и всё, что находится в замке. Если станешь противодействовать мне, то потерпишь поражение.

— Ты смеешь мне угрожать?

Он смотрел на нее холодно поблескивающими глазами.

— Ты не видела ничего из того, что я делал и могу делать, леди, как не видела того, что я потерял. Моя роль здесь очевидна. А ты как сноп пшеницы в большом пшеничном поле. Не более. И я тебе не угрожал, — добавил он, понизив голос. — Я только объяснил свою позицию.

— Слишком хорошо, милорд, — ответила она холодным и ясным голосом. — А теперь послушай меня. Я не обнажала меча в битве. Поэтому считай, что я не сражалась. Ты можешь раздавить меня как букашку, но предупреждаю: я способна ужалить, и в моем жале есть яд, какого ты не встречал за все долгие годы в Нормандии.