Тензин Гьяцо - Моя страна и мой народ. Воспоминания Его Святейшества Далай Ламы XIV

• Название: Моя страна и мой народ. Воспоминания Его Святейшества Далай Ламы XIV
• Автор: Тензин Гьяцо
• Издательство: Нартанг
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2000
• ISBN: 5-7921-0308-9

Книга, которую Вы держите в руках, была продиктована Его Святейшеством Далай Ламой вскоре после бегства в 1959 году из оккупированного китайцами Тибета. Почти сразу её перевели на десятки языков, и этот по-человечески простой рассказ лидера древнейшей мировой религии и, одновременно, правителя самой таинственной страны нашей планеты о своей жизни и трагической судьбе тибетского народа уже стал классикой.

Далай Лама рассказывает о сравнительно счастливой жизни тибетцев до китайского вторжения, о том, как и почему в нём распознали перевоплощение предыдущего Далай Ламы, о том, как он рос и воспитывался.

Приняв в 16-летнем возрасте всю полноту духовной и светской власти, в начале китайской агрессии Далай Лама пытался ненасильственными методами спасти свой народ от геноцида, взывая к защите ООН и ведя переговоры с Мао Цзе-дуном. Позднее, руководя тибетским правительством в эмиграции, Его Святейшество, несмотря на ту кошмарную бойню, которую китайцы учинили в Тибете, продолжал следовать буддийским принципам ненасилия, и в 1988 году был удостоен Нобелевской премии мира.

К сожалению, и поныне, несмотря на компромиссный шаг Далай Ламы - согласие не требовать восстановления полной независимости Тибета - КНР отказывается от переговоров и продолжает в Тибете политику культурного геноцида.

---

В окрестности было много других монастырей и храмов, куда любой мог прийти молиться и делать подношения, монахом он был или нет. В действительности вся жизнь была основана на религии. Вряд ли был хоть кто-то во всем Тибете, кто не был бы истовым буддистом. Даже дети уже с того времени, когда начинали разговаривать, с удовольствием приходили в места, где находились символы Трех Драгоценностей - Будды, Учения и Общины. Дети строили храмы из глины, раскладывали перед ними подношения и делали жесты поклонения, которым их никто не учил. Каждый, богатый или бедный, за исключением немногих скупердяев, после того, как покупал необходимое для жизни, все свободные деньги тратил на постройку религиозных памятников, подношения храмам, Трем Драгоценностям, раздачу милостыни беднякам и на спасение жизни животных (это делали, выкупая животных у мясников).

Те, кто были побогаче, всегда имели дома алтарную комнату, и несколько монахов получали пищу в этих домах в обмен на постоянные молитвы. А иногда в дом приглашали сотни монахов, чтобы те хором читали священные тексты целыми днями. Их кормили и оплачивали их труд. Даже беднейшие всегда имели маленький алтарь и изображение Будды в своих хижинах, и масляные лампы всегда горели перед образами.

Хотя в основном жители Докхама были людьми высокими и сильными, а по природе храбрыми и, может быть, жесткими, эти качества были сильно смягчены их верой. Смиренность и добродаяние, терпимость, доброта, сострадание и забота обо всех существах - таковы были добродетели, которые поощрялись религией.

Среди таких добрых людей я и родился в семье чисто тибетского происхождения. Хотя моя семья жила в Докхаме, предки мои пришли из Центрального Тибета. Как они поселились в Восточном Тибете, объясняется просто. Сотни лет назад во время правления короля Мангсонг Мангцена тибетская армия находилась в северо-восточной части Тибета для защиты границ. В нашей части Докхама был расквартирован гарнизон из Пхемпо в Центральном Тибете. Семейная традиция говорит, что мои предки пришли с этим гарнизоном. В нашем семейном диалекте мы до сих пор используем много слов из диалекта района Пхемпо, больше, чем из восточного диалекта. Например, слова наподобие "чини" для сосуда и "кенбу" вместо ложки. За исключением последних двух поколений, члены моей семьи всегда были старейшинами нашей деревни и носили титул Чижа нангцо.

Чижа - это название места, а нангцо означает - внутренний страж.

Я всегда был рад, что происхожу из скромной семьи крестьян. Мою деревню я оставил, когда был еще очень мал, о чем я еще расскажу. Но и годы спустя, когда я но возвращался из Китая, я ненадолго заехал в Такцер и не мог не ощутить чувство гордости, когда увидел мою родную деревню и мой дом. Я всегда чувствовал, что, если бы я родился в богатой аристократической семье, я не смог бы так ценить чувства скромных низших классов тибетцев. Благодаря моему низкому рождению, я хорошо понимаю их мысли и чувства. Именно поэтому я Испытываю такую сильную симпатию и сострадание к ним и изо всех сил стараюсь хоть что-то улучшить в их жизни, в их судьбе.

Семья наша была большой, - у меня было две сестры и четверо братьев, причем все довольно разного возраста Моя мать родила шестнадцать детей, но девять из них умерли в младенчестве. Вся семья была тесно связана узами любви и доброты. Отец был очень добрым человеком, но в то же время весьма раздражительным, хотя и гнев его никогда не длился долго. Он не был высоким пли сильным, и не был образован, но обладал природным умом и смекалкой. Особенно он любил лошадей и много скакал на них. Также он имел талант выбирать Хороших лошадей и умел их лечить.

Мать была человеком добрым и любящим. Она всем сочувствовала, и с удовольствием готова была отдать собственную пищу голодным, оставшись голодной сама. Но, хотя она и была столь мягкой, в семье правила она. Кроме того, она была гибка и дальновидна, поэтому После того, как я был возведен на трон и это открыло новые возможности для семьи, она постаралась, чтобы ее остальные дети получили соответствующее образование.

Вся наша жизнь была основана на земледелии, но, кроме того, мы держали скот, лошадей, выращивали овощи в огороде. Обычно в нашем хозяйстве было пять рабочих, а большая часть работы совершалась членами самой семьи. Но на несколько дней сбора урожая мы иногда нанимали от 15 до 40 рабочих. Кроме того, в нашей деревне был обычай помогать друг другу, когда какой-то семье нужна была помощь. А в то время, когда я был малышом, когда моя мама уходила работать в поле, она обычно носила меня на спине и оставляла меня спать на углу поля под зонтиком, воткнутым в землю.

Дом наш был квадратным строением с двором посередине. Он был одноэтажным, и нижняя часть была построена из камня, а верхняя - из глины. Края плоской крыши были выложены бирюзовой плиткой. Главные ворота были с южной стороны, со стороны Амичхири, а верхняя часть ворот, как традиционно принято в Тибете, была украшена копьями и флагами. Молитвенные флаги также развевались на вершине высокого шеста в середине двора. С задней стороны дома был двор, где содержались лошади и мулы. Перед главными воротами на привязи бегал тибетский мастиф, который охранял дом от незваных вторжений. У нас было восемь коров и семь дзомо. Дзомо - это смесь яка и коровы (слово "як" означает только животное мужского пола, так же как и слово "бык"; женская особь яка называется дри). Мать доила дзомо сама, и как только я научился ходить, я обычно следовал за ней в хлев с чашкой, которая была в складках моей одежды, и она давала мне теплое молоко дзомо. Ещё у нас были куры, и мне разрешали ходить в курятник собирать яйца. Это, наверное, одно из моих наиболее ранних воспоминаний. Я помню, как забирался в куриные гнезда и как там квохтали несушки.

Жизнь нашей семьи была простой, но жили мы счастливо и в довольстве. В большой степени довольством этим мы были обязаны Тубтену Гьяцо, 13-му Далай Ламе, который на протяжении многих лет оставался духовным и светским правителем Тибета.

Но время своего правления он прояснил и определил статус Тибета как независимой нации и много сумел сделать для улучшения жизни народа. Восточные районы, где мы жили, находились под светским правлением Китая, но он оставался духовным лидером и жил там около года, так что и местные люди испытали его непосредственное влияние. В своем завете, который он оставил народу, говорилось: "После того, как я принял на себя обязанности духовного и светского руководства, у меня не бывало времени для отдыха и удовольствий. Днем и ночью размышлял я с тревогой над проблемами религии и государства для того, чтобы решить, как они должны развиваться наилучшим образом. Я должен был раздумывать над благоденствием крестьянства, как устранить их беды и как открыть три двери - современности, беспристрастности и справедливости".

Благодаря его трудам народ Тибета наслаждался долгим периодом мира и процветания. Сам он говорил: "С этого года, с года воды-быка, и до настоящего времени года воды-обезьяны, страна Тибета была счастливой и процветающей. Сейчас она совсем как новая страна, и народ доволен и счастлив".

Но в год воды-птицы, то есть в 1933 году, Тубтен Гьяцо ушел из этого мира. И как только новость распространилась по Тибету, народ почувствовал себя оставленным. В нашу деревню печальную новость принес мой отец. Он был на рынке в Кумбуме и услышал это в тамошнем монастыре. 13-й Далай Лама сделал так много для мира и процветания Тибета, что народ решил построить золотой мавзолей, совершенно особый, в качестве знака своей благодарности и почтения. По древнему обычаю эта прекрасная могила была воздвигнута внутри дворца Поталы в Лхасе - столице Тибета.

С уходом 13-го Далай Ламы начались поиски его перерождения, поскольку каждый Далай Лама является перерождением своего предшественника. Первый родился в 1391 году как воплощение Ченрези, на санскрите - Авалокитешвары, Будды сострадания, принявшего обет защищать всех существ.

Вначале Национальная ассамблея назначила регента, который должен был управлять страной, пока новый воплощенец не будет найден и не повзрослеет. Затем, в согласии с древними обычаями и традициями, в качестве первого шага к нахождению места, где должно было появиться новое воплощение, на консультации были призваны государственные оракулы и ученые ламы. К северо-востоку от Лхасы были замечены любопытные формы облаков. И люди вспомнили, что после смерти Далай Ламы его тело, помещенное на троне в Норбулинке, летнем дворце Далай Лам в Лхасе, было повернуто к югу, но через несколько дней заметили, что лицо его повернулось к востоку. Кроме того, на деревянном столбе с северо-восточной стороны храма, где находилось тело, вдруг появился громадный гриб в форме звезды. Все эти и другие знаки указывали направление, в котором следовало искать нового Далай Ламу.