Елена Грушко - Созвездие Видений

• Название: Созвездие Видений
• Автор: Елена Грушко
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1991
• ISBN: 5—235—01937—7

Сборник фантастики, составленный и изданный Всесоюзным творческим объединением молодых писателей-фантастов при ИПО ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия» по материалам семинара, состоявшегося в Ялте в январе-феврале 1991 года.

---

Между тем люди внизу, увлеченные поисками пищи, все больше смелели. Болотистая равнина изобиловала слизняками, толщиной в руку, огромными улитками, мокрицами и прочей разнообразной прыгающей и ползающей нечистью. Дети куда, более бедных пищей скал и пещер, они, захваченные пиршеством, утратили осторожность. Одна женщина подошла совсем близко. За ней тащился ребенок, голый, со спутанной шапкой волос — и еще не заволосевшим смуглым телом. Он плелся, держась одной рукой за наброшенный на плечи мамы длинный обрывок чьей-то пестрой шкуры и быстро жевал все то, что она совала ему в рот.

«Надо же, совсем не боятся!» — затаил дыхание Трофимов, разглядывая эту пару. Но оказалось, не боялись они зря. Тираннозавр нашел обход и стремительно выскочил из-за ближайшего холма в какой-нибудь сотне метров от одного из людей. Дети этого сурового мира, они обладали поистине звериной реакцией и сразу рванулись с места. Только тот, ближайший, замешкался. Он как раз переворачивал камень, когда появился тираннозавр. Выпущенный камень упал человеку на ногу, и необходимые секунды были упущены. Тираннозавр нагнал его; не замедляя хода, наклонил голову и чудовищной пастью подхватил поперек туловища. Добычи было много, и хищник не стал терять времени на доедание. Он просто проглотил то, что оказалось между двумя рядами зубов, а остальное — ноги и голова с плечами — упали на две стороны. Несчастный даже не закричал.

Трофимова передернуло. Захваченный страшной картиной, он пропустил трагедию, развернувшуюся у подножья его холма. Женщина, услышав топот и булькающее хриплое дыхание чудовища, рванулась с места, как и все, но так стремительно, что ребенок остался стоять с ее одежкой в руках. Пробежав десяток метров, мать заметила, что ребенок отстал и повернула голову. Следующим шагом она угодила в болотное окно. Трофимов отвернулся. Заполненные отвратительно тягучей, маслянистой и в то же время как бы упругой субстанцией эти трясины поглощали все, что в них попадало, в считанные секунды. Несчастная только один раз успела приподняться и отчаянно крикнуть что-то бегущему к ней ребенку, да еще раз взметнулась над топью ее рука. Ребенок, потерявший из виду мать, завизжал так пронзительно, что заглушил вопли разбегающихся и… привлек внимание хищника. Слух у чудовища был лучше зрения: по равнине удирала куда более жирная добыча, но он повернул к холму. Ребенок заметил приближающуюся опасность, совсем потерял голову и с проворством ящерицы стал карабкаться вверх по склону. Тираннозавр приближался скачками, и Трофимова в который раз поразило несоответствие бешено работающих мускулов гигантского тела и холодно застывшего выражения морды — бугристо-бородавчатой, с неподвижными глазами. Только пасть с зубами в пол человеческой руки жила своей жизнью — открывалась и закрывалась.

Между тем ребенок уже выползал на вершину. Он поднял голову и замер, увидев Трофимова. Замер молча, словно парализованный. И тогда Трофимов, сделав легкое усилие, прочел его мысль. Собственно, это была не мысль, выраженная словами, а образ, и это был образ его, Трофимова, в виде скалы или груды камней, или чего-то еще — бесформенного, но массивного до несокрушимости. И ощущение ужаса сзади. Маленькое получеловеческое существо воспринимало Трофимова, как защиту! Ребенок не сводил с Трофимова молящих глаз, и они были полны настоящих, огромных слез.

Есть вещи, которые перенести нельзя. И среди них главные — женский плач и детский страх. Трофимов увидел, как ребенок съежился, свернулся в клубок и содрогнулся от ужаса, — дохнув мерзкой вонью падали, тираннозавр распахнул пасть, и между зубов из нее свисали кровавые ошметки… Уже ни о чем не думая, Трофимов взвился в воздух и, издав крик, по силе не уступающий реву чудовища, изо всей силы ударил пяткой прямо в его ноздри. Взбираясь по крутому откосу холма, тираннозавр находился в состоянии неустойчивого равновесия. Тяжелый хвост вынуждал его к вертикальному положению, он же тянулся к лежащему ребенку и лишился главной опоры. А может быть, и сила удара оказалась такова, что огромное тело опрокинулось, словно кегля, и покатилось вниз. Трофимов гигантскими прыжками бросился за ним. Видимо, то была действительно сила удара.

Трофимов-спящий с восторгом и ужасом наблюдал за тем, на что способен «Трофимов-с-холма». Тираннозавр оказался опытным бойцом — Трофимов еще не успел достичь подножья, а чудовище уже вскочило на ноги и с воплем ринулось в атаку. Но молниеносный выпад страшной пасти пришелся на пустое место: Трофимова словно отбросило в самый последний, момент. Он снова закричал, закричал восторженно, чувствуя, как бурная жизненная сила клокочет в нем. Все, что происходило, было битвой только для тираннозавра. В его крохотном мозгу не умещалось других желаний, кроме желания жрать, Трофимов же играл, нет, жил каждым движением, мгновенным на десятки метров прыжком, каждый раз буквально в сантиметре от чудовищных клыков. Ослепленное яростью пресмыкающееся уже уставало, но продолжало бросаться на его голос с прежней свирепостью. Трофимов мог завести зверя а болото, которое тот недавно обходил, но такая гибель для чудища казалась ему недостаточной. Он хотел убить его сам, своими руками, и только бурное, опасное движение, полнота жизни, столь приятная после долгого стояния на холме заставляла его длить эту сумасшедшую погоню. Между тем, тираннозавр уже не так быстро поворачивался и не так стремительно бросался, пора было с ним кончать. Трофимов сосредоточился и почувствовал, как вокруг него закипают, собираются; нависают Силы. Он еще раз отпрыгнул метров на пятьдесят в сторону так, что тираннозавр, потеряв его из виду, резко затормозил. Сорванная подушка мха, вперемешку с грязью и водой, клочьями взметнулась в воздух из-под его лап. Пресмыкающееся выпрямилось, выглядывая с высоты своего роста исчезнувшую добычу. Трофимов оскалился и поднял руку. Он сконцентрировал клубящиеся вокруг него Силы, собрал их в пучок и ударил. Из его сомкнутых рук метнулся узкий, пронзительный, ослепительный в сумраке пасмурного дня, луч. На долю секунды луч как бы соединил тираннозавра и Трофимова. С истошным воплем чудовище опрокинулось на бок.

— Опять? — услышал Трофимов брюзгливый, усталый Голос.

— Я спасал человека.

— Их время еще, не пришло. Они должны вымереть. — Голосу было скучно повторять уже, видимо, не раз сказанное. — А тираннозавры?

— Тоже, в свое время. Их время уйдет, придет время людей.

— Но не здесь, не сейчас, не у меня на глазах! — яростно выкрикнул Трофимов.

Тираннозавр зашевелился и попытался встать. Трофимов снова собрал вокруг себя Силы и вдруг, почувствовал противодействие. Его блокировали! Он вспомнил отчаянно молящие глаза ребенка, и ярость на это тупое противодействие затмила разум. У Голоса было много мощи, но в его мощи не было страсти!

Вокруг Трофимова началась буря. Вершина холма, у подножья которого он стоял, сдвинулась и, разваливаясь на комья, покатилась вниз. Вспыхнули и запылали несколько пропитанных водой моховых кочек. Сверху обвалом давила тяжесть, но снизу, из земли, его буквально выпирало наверх — столь мощные Силы он вызывал. Стиснутый этим противоборством, Трофимов изогнулся назад и вскинул руки. Он не просто концентрировал энергию, он вложил в нее все, что чувствовал и думал. Сама планета пришла ему на помощь! Противодействие раскололось, как стекло и снизу, из земли в зенит ударила ветвистая, ослепительная молния. И небо померкло…

9. Из записок врача-интерна Анатолия Петровича Выговцева

Выговцев: Давно ли это у вас началось?

Трофимов: Что именно «это»?

Выговцев: Приступы. Когда вы почувствовали потерю сознания в первый раз?

Трофимов: Я никогда не терял сознания. Я просто уходил в иной мир, более полно чувствовал. Я не могу описать, что именно и как я чувствовал, для этого в языке нет слов. Но я всегда оставался в сознании, размышлял, старался понять. И если со стороны это выглядело, как бессознательное состояние, то лишь потому, что наши, земные органы чувств у меня отключались.

Выговцев: С нашей, земной точки зрения это и есть потеря сознания. У человека, потерявшего сознание, мозг живет… Ну, хорошо, так когда же это у вас началось?

Трофимов: Довольно давно. Видите ли, у меня была любимая девушка… Я не знаю, надо ли об этом?..

Выговцев: Врач-психиатр, так же, как и священник, обязан соблюдать тайну исповеди. Расскажите — будет легче.

Трофимов: Короче, мы с ней расстались. И буквально на следующий день это случилось в первый раз…

После того вечера, когда Трофимов нашел вместо Кати записку, он решил, что больше к ней не пойдет. Долгими вечерами, шатаясь по улицам, он вел нескончаемые мысленные диалоги. Причем, начинались они каждый раз с того, как она приходила к нему сама, и кончались его милостивым прощением. И только в самый первый день, напившись, он дал себе отчет в действительных причинах и следствиях. Тогда, в пьяном бреду, Трофимов осознал, что не не хочет идти к Кате, а боится. И боится не того, что она прогонит, а того, что при этом сошлется на его ненормальные способности. Они пугали самого Трофимова, что уж говорить об обычной, нормальной женщине? Однако с того пьяного вечера, он запретил себе думать о всяких телепатиях и телекинезах. Трофимову было легче объяснить все обычным, человеческим образом — разлюбила или устала разрываться между ним и — каким не каким, а все-таки мужем. Поэтому в мыслях его приходила всегда она.