Исмаил Ахмедов - Служба в сталинском ГРУ И побег из него. Бегство татарина из разведки Красной армии

• Название: Служба в сталинском ГРУ И побег из него. Бегство татарина из разведки Красной армии
• Автор: Исмаил Ахмедов
• Издательство: University Publications of America
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2007

Мемуары перебежчика, бывшего офицера советской военной разведки Исмаила Ахмедова, попросившего политического убежища в Турции в 1942 году, а затем в 1953 году выехавшего в США. Оригинал книги вышел в США в 1984 году. Несмотря на пропагандистский антисоветский характер, она представляет некоторый интерес, особенно, что касается раннего периода существования советской военной разведки, хотя достоверность некоторых моментов представляется сомнительной. В книге есть и явные ошибки, вроде путаницы двух братьев Кобуловых или утверждения, что Маяковский повесился (а не застрелился).

В переводе фамилия автора и главного героя мемуаров почему-то повсюду пишется как «Ахметов», хотя и в русских, и в иностранных источниках она пишется только как «Ахмедов /Akhmedov», поэтому здесь использован именно общепринятый у нас вариант написания.

---

На следующий день я отправился в генеральное консульство США. Там меня принял сам генеральный консул. Это был старый джентльмен, хрупкий и маленький человек. На улице стояла холодная погода, а здесь приветливо горел огонь в камине его кабинета. Мы просидели около камина почти час, покуривая и беседуя. Больше говорил я. Назвал ему свое настоящее имя, настоящую работу и настоящее происхождение.

Затем я сказал: «Сэр, я физически здоров и являюсь по профессии инженером. Я должен продолжать сражаться, поскольку мы все объединены в борьбе за жизнь против общего врага. Однако, у меня более нет никакого желания служить Советам. Гитлер и Сталин оба диктаторы. Нет никакой разницы между гестапо и НКВД.

У меня также нет желания уклониться от своей доли участия в этой войне. Я офицер генштаба и хочу воевать на вашей стороне, за ваши идеи. Можете ли вы мне помочь?»

Когда я закончил, старый джентльмен немного посидел молча. Затем он повернулся ко мне. Его глаза, казались, выражали сочувствие ко мне. Он меня услышал и понял, сказал он. На этом он встал, подождал, когда я встану со своего места. У дверей он добавил, что у него нет ничего, чтобы ответить по существу. Я никогда больше не слышал что-либо от этого старого джентльмена. Однако, я также ничего не слышал от НКВД о моем визите в американское консульство.

Вступление американцев в войну также добавило мне работу по моему прикрытию в качестве пресс-атташе. В Турции в это время находилось несколько американских корреспондентов, однако, до этого никто из них не посещал меня. Теперь они хотели знать о страданиях советских людей, о сражениях Советского Союза, о положении в экономической и политической областях. Они хотели знать о моем мнении по поводу будущих перспектив и об американо-советском сотрудничестве.

Увы, хотя я хотел быть честным и искренним, но у меня не было ничего утешительного для них. Я им не мог говорить, что Советский Союз не изменил и не изменит в будущем свою позицию по отношению к США и Великобритании только потому, что мы оказались на одной стороне фронта против Германии. Все, что я мог им говорить, это то, что любой союз с западными державами будет лишь временным союзом.

Наступивший новый 1942 год я отмечал в консульстве в кругу советского персонала. Здесь я совершил ошибку, напомнив мою проблему по поводу американских корреспондентов. Я спросил моих «товарищей», не наступило ли время позабыть старые взгляды и начать строить действительную дружбу с представителями западных держав, находящихся в Турции, в особенности, с учетом того, что мы уже воюем вместе. Я хотел знать, почему это неправильно иметь американских и английских друзей тогда, когда мы находимся в дружбе с нашими малыми союзниками, как Югославия и Чехословакия. Тут выступил с ответом Наумов. Он почти зарычал: «Позабыть старые взгляды? Я удивляюсь, понимаете ли вы вообще линию партии? Позабыть, как американские финансовые магнаты помогали вооружать и строить германскую армию? Позабыть о тесных связях между тиссенами, круппами и Уолл-стритом? Вам лучше не следует забывать, что Соединенные Штаты являются наиболее богатой, наиболее мощной из всех капиталистических стран, и они являют собой классический пример империализма и поэтому всегда будут нашим врагом номер один. Да, теперь, временно мы являемся союзниками. Эта вещь временная и только до тех пор, пока мы не победим Германию. Затем, в один прекрасный день, нам будут противостоять Соединенные Штаты Америки в качестве нашего главного врага. Вы можете пить вино и обедать с вашими американцами и англичанами. Улыбайтесь им в лицо и обращайтесь с ними вежливо. Это прекрасно. Но никогда не забывайте, что они наши завтрашние враги».

Эта риторика всерьез встревожила меня. Здесь, разумеется, не было ничего нового. Новое было в том, что Наумов выделил меня для такого рода взрыва. Я должен быть более осторожным, иначе он скоро обвинит меня в политической неблагонадежности.

С этого времени я старался обходить американских корреспондентов и побольше контактировать с турецкими дикторами и корреспондентами. Наумов не мог критиковать меня за это, за единственную часть работы по моему прикрытию. Подобная работа вынуждала меня ходить в рестораны, кабаре, музеи, театры, мечети и университеты, которые были для меня не только удовольствием, как туристу, но они были также полезны офицеру-разведчику для целей исчезновения с виду, для нахождения мест встреч и вербовки.

Тем не менее, это было не все. Я действительно любил находиться в компании с турками. В конце концов, они были моими людьми, ближайшими для меня людьми из всех, когда у меня не было ни моей семьи, ни Тамары. Часто моих турецких знакомых забавляло слышать мой правильный турецкий язык с татарским акцентом.

Некоторые турки даже настаивали, что я есть настоящий турок, один из Ана Ватана (Туркестан) и спрашивали меня о тюркских народах в Советском Союзе. С улыбкой я напоминал им, что моя фамилия Николаев является чисто русской, но большинство считало это не важным и настаивало на том, что у меня турецкая кровь.

Чем больше я видел Турцию, и чем больше я узнавал ее народ, тем больше я восхищался ими. Я мог понять отца, отказавшегося воевать с турками, и благодарил бога, что мне не приказали шпионить против них. Это было бы равносильно шпионить в своем собственном доме и в собственной семье.

Тем не менее, однажды я жутким образом был близок к этому по отношению к туркам. В это время, как Запад, так и державы оси, ухаживали за Турцией изо всей мочи для того, чтобы изменить ее нейтральный статус. Как англичане, так и немцы, приглашали турецких журналистов в свои страны и в свои вооруженные силы. Я предложил сделать то же самое со стороны Советов; позволить туркам видеть, как Красная Армия сражается против немцев и в то же самое время укреплять торговые и культурные обмены.

Такое предложение никогда не было принято. Вместо этого, Виноградов вызвал меня в Анкару после его получения и сказал: «Товарищ Николаев, официально для нас Турция является нейтральной страной. Заметьте, что я сказал, официально. В действительности, Турция не только держится за германскую сторону, но даже помогает ей. По этой причине Турция является нашим врагом и однажды она за это заплатит. Запомните это. Пока нашей задачей является склонить на нашу сторону турецкое общественное мнение. Как пресс-атташе, вы имеете здесь свою роль. Вполне возможно, что в будущем ваша сегодняшняя роль потерпит корректировки для выполнения других, более специфических задач тайного характера».

Скоро после того, как мне были даны совет и предупреждение, Турция была потрясена попыткой покушения, которая значительно могла изменить ее международное положение, если бы она удалась. Это был вопиющий акт терроризма, который не смог изменить течение войны и привел к серьезному ухудшению советско-турецких отношений и поставил меня, лично, в чрезвычайно опасное положение.

24 февраля 1942 года была предпринята попытка убийства германского посла, известного нациста Франца фон Папена и его жену, когда они прогуливались около своей официальной резиденции в Анкаре. За ними следовал мужчина с бомбой, спрятанной под его одеждой. Бомба взорвалась преждевременно и покушавшийся был разорван на куски. В десяти метрах от него супруги Папены обошлись не более чем шоком и несколькими синяками, к их счастью и к счастью турецкого правительства.

Турецкая полиция и силы безопасности среагировали без промедления и весьма эффективно. К концу дня уже мертвый террорист был опознан как турецкий студент-юрист, который родился в Югославии, тем самым почти повторив подобный акт перед началом Первой мировой войны. Турецкого происхождения, он бежал из Югославии накануне вторжения нацистов, стал турецким гражданином, но сохранил свое членство в югославской коммунистической партии. Были схвачены также три его сообщника. Двое из них были турко-югославами с аналогичным происхождением и членством в компартии. Третьим был советский нквэдэшник Корнилов, действовавший под прикрытием члена торговой миссии.

Это было все, что сообщили большинству общественности об этом возмутительном акте, когда я отправился в наше консульство к вечеру злосчастного дня покушения на фон Папена. Когда я подошел к зданию, то увидел, что оно окружено турецкой полицией, как в гражданской, так и военной одежде.

Я должен был показать свое личное удостоверение турецкой полиции, чтобы пройти в здание. В нем персонал консульства действовал так, как будто он находится под осадой.

Акимов мне сказал, что еще другой заговорщик, Павлов, был вовлечен в заговор в Анкаре и скрывался на верхнем этаже консульства. Он был человеком НКВД с прикрытием младшего помощника консула.

Акимов не мог терпеть его и сразу сказал, что он есть головорез, один из наиболее важных работников наших «соседей» из-за его большого опыта в «мокрых делах». Мой друг добавил, «я догадываюсь, что они варят что-то чрезвычайное».