Мария Оссовская - Рыцарь и буржуа

• Название: Рыцарь и буржуа
• Автор: Мария Оссовская
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Философия
• Год: 1987

Книга состоит из двух наиболее важных в теоретическом отношении работ крупнейшего польского исследователя в области морали. Работа «Рыцарский этос и его разновидности» посвящена рассмотрению разновидностей и эволюции рыцарского этоса, начиная с античности и кончая новейшей историей. В «Буржуазной морали» обстоятельно анализируется становление и развитие норм и ценностей буржуазной морали и присущих ей личностных образцов поведения. В ходе рассмотрения исторических типов нравственности автор широко привлекает материал художественной литературы, публицистики, мемуаров, этнографических и социологических исследований, что делает возможным рекомендовать книгу не только специалистам по истории этики, но и широким кругам читателей.

---

Предприниматель по натуре должен быть завоевателем. Он должен уметь воплощать далекие замыслы, быть организатором, подчиняющим других своей воле. И негоциантом, умеющим договариваться и торговаться (Зомбарт употребляет здесь слово Handler, оговариваясь, что понимает его в самом широком смысле). Пока не сформировался капитализм, подобного рода натурам находилось самое разное применение. Мы встречаем их среди корсаров, среди тех, кто искал новые земли в надежде на золотое руно. Предпринимательским духом обладали феодалы, которые на своих землях разрабатывали рудники и сооружали горные заводы. К этой категории принадлежали и государственные мужи типа Кольбера, и крупные спекулянты акциями английских торговых компаний, и флорентийские купцы, начинавшие с мелких лавчонок, которые они превращали в крупные торговые дома.

Чтобы быть завоевателем, организатором и умелым негоциантом, нужно уметь быстро ориентироваться, схватывать главное. Необходимо разбираться в людях и в обстановке, быть энергичным, смелым, решительным, обладать внушительным запасом жизненной силы при слабой, в общем-то, эмоциональности, дабы чувства не осложняли жизнь и не мешали осуществлять задуманное.

Натуры по преимуществу мещанские не противопоставляются резко завоевателям, коль скоро эти качества обычно уживаются в одном человеке. Но это в противоположность сеньориальным, беззаботным натурам люди заботливые. Это люди порядка и долга в отличие от людей наслаждения жизнью. «Те мечтают, эти считают» (с. 160). Мещанские натуры противостоят эротическим, при понимании этого слова настолько широком, что к эротическим натурам причисляются и св. Августин, и св. Франциск Ассизский. Ведь любить — значит расточать; хозяйствовать — значит сберегать. А мещанин экономит все: время, деньги, материал, тщательно следя за тем, чтобы доходы превышали расходы, и придавая своей хозяйственности сакральный характер.

Этот очерк исторического развития буржуа и характеристика двух разновидностей буржуазных натур вызывают серьезнейшие сомнения. Как было уже замечено критиками, необоснованно усматривать «капиталистический дух» лишь в итальянском капитализме, если под капиталистическим духом понимать стремление к наибольшей прибыли.

По мнению Луйо Брентано (См.: Brentano L. Die Anfauml;nge des modernen Kapitalismus. Muuml;nchen, 1912, S. 116.,) в итальянских городах, особенно приморских, торговля, сочетавшаяся с понимаемым таким образом духом капитализма, не прекращалась со времен античности (о чем речь еще пойдет ниже). Феодалы средневековья тоже гнались за богатством, и капитализм не внес в этом отношении ничего нового, только жажда богатства нашла себе новый объект: деньги вместо земли.

Типология Зомбарта, повторявшаяся потом многими авторами, представляется сомнительной уже в своем исходном пункте. Кто этот «человек с капиталистическими склонностями», который выступает затем в различных разновидностях? Не зная точно, что именно подвергается дальнейшей конкретизации, трудно занять какую-либо позицию по отношению к типологии Зомбарта. Веру в биологическую предопределенность его типов сегодня не может разделять никто; и сам Зомбарт выставляет ее в смешном свете, причисляя Рокфеллера к мещанским натурам за ведение расходной книжечки, якобы наследственно обусловленное. Трудно сомневаться в том, что впоследствии, в качестве нефтяного магната, Рокфеллер представлял собой уже натуру по преимуществу крупнопредпринимательскую. Предопределяла ли здесь наследственность превращение «мещанина» в «завоевателя» и не подрывает ли возможность таких превращений самой типологии? Эти соображения, как видно, не приходят в голову Зомбарту. Он верит в «расу» и, вероятно, именно за это удостоился в немецких энциклопедиях времен нацизма одобрительного упоминания как один из лучших историков капитализма и критик социализма. Мы, «верящие в первенствующее значение крови» — так говорит он о самом себе (с. 173), возражая тем, кто переоценивает роль среды.

Все европейские народы, по его мнению, обладают определенными капиталистическими наклонностями, но в этом отношении между ними имеются как количественные, так и качественные различия. К народам с неразвитыми капиталистическими предрасположениями Зомбарт относит кельтов и готов. У кельтов верхний слой живет широко, по-господски, а средние слои не проявляют какой-либо хозяйственной предприимчивости. Это можно наблюдать в Шотландии, Ирландии и тех областях Франции, где сильна примесь кельтской крови. В Испании предпринимательством также занимались прежде всего евреи и мавры, а потомки кельтов не проявляли экономической активности (с. 166-167). Народы с особыми капиталистическими способностями Зомбарт делит в свою очередь на «народы героев», с задатками к предпринимательству крупного размаха, и «народы торговцев», склонные скорее к мирной торговой деятельности. К первой группе автор относит римлян, норманнов, лангобардов и франков. Среди мирно торгующих народов фигурируют этруски, фризы, евреи. Примеси этрусской крови якобы обязаны своими экономическими успехами флорентийцы, примеси крови фризов — голландцы (с. 167).

Эти биологические предрасположения, признает Зомбарт, меняются от поколения к поколению в результате отбора наиболее приспособленных и смешения крови. Так, например, во Флоренции приходят в упадок дворянско-рыцарские элементы из-за неприспособленности дворянства к торговле. В рамках мещанства в свою очередь торгаши уступают место предпринимателям с широким размахом. Для того чтобы мог появиться на свет Л. Б. Альберти, пишет далее Зомбарт, подчеркивая роль смешения крови, немало торгашеской крови должно было влиться в благородную кровь семьи Альберти. Иначе нельзя объяснить появление такого труда, как «Книги о семье» Л. Б. Альберти. Тут Зомбарт замечает, что сам Л. Б. Альберти был, скорее всего, внебрачным ребенком: бог знает, какого рода была его мать, имени которой биографы установить не смогли (!) (с. 172).

Мы здесь не будем полемизировать с этими «расистскими» взглядами, поскольку все, о чем пойдет речь дальше, достаточно ясно показывает удивительную для социолога слепоту Зомбарта к роли социальных факторов. Сегодня каждому ясно, до какой степени способности к торговле обусловлены социальным положением. Известно, что они с удивительным постоянством проявляются у неполноправных граждан, для которых путь к продвижению по служебной лестнице закрыт. Не входя пока в детали этого вопроса, мы хотели бы еще обратить внимание на представления нашего автора о кельтах. Кельтов он находит там, где сохранился кельтский язык: в Шотландии, Ирландии или Бретани, не замечая их там, где их «кровь», несомненно, сыграла роль, хотя язык был утрачен. Обычное смешение языка с расой, непростительное для социолога!

b) M. Шелер. Книга Зомбарта сделала типологическую характеристику буржуа широко популярной и вызвала к жизни целый ряд работ на ту же тему. В1919 г. появилосьисследование М. Шелера Scheler M. Der Bourgeois und die religiouml;sen Mauml;chte. — In: Scheler M. Vom Umsturz der Werte. Leipzig, 1919, Bd. 2, S. 247-279. — ученика Гуссерля и наиболее активного теоретика этики среди феноменологов. Перейдя уже взрослым человеком из иудаизма в католицизм, он стал особенно ревностным его защитником. Некоторые течения польского католицизма испытали его сильное влияние. Вера в абсолютный характер мира ценностей, познаваемых путем некой непосредственной интуиции, а также возвышенный стиль изложения сочетались у него с неприязнью ко всему демократическому, привязанностью ко всему господскому и рыцарскому, с антипатией к любым движениям «снизу», с верой во врожденные склонности и в «благородство души», не зависящее от влияний среды. В работах Шелера, нередко весьма интересных (в тех случаях, когда их вообще можно было понять), сказывалась какая-то склонность к интеллектуальной провокации.

Буржуа для Шелера, как и для Зомбарта, — биологический тип, которому Шелер приписывает все неприятные для себя черты, основываясь не на каком-либо конкретном материале, а, как это было принято у феноменологов, «на интуитивном постижении». Это «интуитивное постижение» говорит тем же языком, каким обычно критиковалось мещанство в конце прошлого и в первой четверти нынешнего столетия.

Разные авторы, пишет Шелер, с давних времен выделяли тип человека риска и тип боязливого человека, человека открытого и замкнутого в себе (hommes ouverts и hommes clos y Бергсона), человека широкого, отдающего себя другим, и человека, закованного в жесткие рамки самодисциплины, натуры господские и натуры мещанские. Люди первого типа (к которому Шелер явно относит себя самого) любят опасность и риск. Твердо уверенные в собственной ценности, они далеки от каких-либо завистливых чувств. Они не заботятся постоянно о себе и своих близких, верят в жизнь и относятся к ней легко. Эта вера позволяет им не осторожничать, быть великодушными и щедрыми, оценивать людей согласно их внутренней ценности, а не пользе, которую можно от них получить.