БЕННО ХЮБНЕР - ПРОИЗВОЛЬНЫЙ ЭТОС И ПРИНУДИТЕЛЬНОСТЬ ЭСТЕТИКИ

• Название: ПРОИЗВОЛЬНЫЙ ЭТОС И ПРИНУДИТЕЛЬНОСТЬ ЭСТЕТИКИ
• Автор: БЕННО ХЮБНЕР
• Жанр: Философия

Книга представляет собой критику априоризма в этике. По мнению автора, долженствование не предшествует хотению ни в случае отдельного человека, опосредованного и итерсубъективной сферой языка (Апель), ни вне человека (Хёсле) Сегодня этический дефицит компенсируется преимущественно эстети­чески: если истины уже не очаровывают, истиной становится очарование.Но тогда возникает вопрос, не основываются ли сам этос и этическое в эстетическом. Ведь этос и смысл могли контитуироваться лишь там, где людям с их мега-физической по­требностью казалось разумным расходовать себя ради Другого.Существование Другого,этоса как "обещания счастья" (la promesse du bonheur) было возможно лишь благодаря "счастью обещания" (le bonheur de la promesse), т.е., благодаря эстети­ческому феномену.

ISBN985-6329-40-X

---

ОТ ПЕРЕВОДЧИКА

Если для Фрейда ключевым феноменом, проясняющим существо человека и культуры в целом, являлась сексу­альность, для Маркса — труд, а для Хёйзинги - игра, то для автора этой книги — скука (Langweiligkeit). И такая провокация имеет свои основания. Скука, по мнению Хюбнера, является врожденной и неустранимой чертой че­ловеческого существования. Это некий экзистенциал, при­сущий homo sapiens и характеризующий его не в меньшей степени, чем голод, сексуальный голод, обладание речью или орудиями труда. Ведь подлинно человеческая беда начинается не тогда, когда нам чего-то не хватает (пищи, комфорта, здоровья, справедливости, любви, зарплаты, «мирного неба над головой»), но когда утрачены цели — ради чего все это? Проблема движения в никуда, без цели, поднятая когда-то Паскалем, Киркегором и Ницше, ста­новится необычайно актульной не только для нас, граж­дан развалившейся империи, но и для «них», членов того общества, на построение которого мы уповаем. Благода­ря мегамашине современной западной культуры потреб­ления можно обрести желанное «свободное время» гораз­до в «больших объемах», чем когда-либо прежде. Но па­радокс заключается в том, что распорядиться свободным временем гораздо сложнее, чем «рабочим». Свободное время требует свободного выбора и свободной ответ­ственности. Кажущаяся простота этих приевшихся кли­ше ставит в тупик. Более того, наличие свободного вре­мени есть исток проблемы и предмет напряженных раз­мышлений.

По мнению автора, есть два способа бегства от скуки — эстетический и этический. Очевидно, здесь он исходит из

[6]

указанных еще Киркегором двух способов человеческого существования и развивает классическую тему. Разница между эстетическим и этическим существованием в самом первом приближении может быть представлена следую­щим образом: человек эстетический живет ради собствен­ных переживаний, ради собственного Я, а человек этичес­кий нуждается в чем-то внеположенном Я, устремляясь к Другому. Причем само это Другое превращается для него в трансцендентное и властное ДРУГОЕ. Автор использу­ет два способа написания (Другой и ДРУГОЙ) для про­ведения различия между двумя этими видами. Человек эс­тетический имеет дело с тем, от чего ожидает впечатле­ний, аффектации и расценивает действенность и значи­мость Другого по степени оправдания своих ожиданий. Человек этический имеет дело с ДРУГИМ, с тем, что само предъявляет свои ожидания к человеку и уже не Другое избирается, моделируется человеком, но человек властно «приватизируется» ДРУГИМ. Соответственно, изжить скуку можно двумя путями: эстетическим (наслаждаясь Другим) и этическим (служа ДРУГОМУ). Какой способ существования выбрать — дело вкуса, прихоти (Belie­bigkeit). Важно, что, сделав выбор однажды, избирают этос жизни. Именно поэтому Хюбнер рассматривает эс­тетический и этический способы существования не аб­страктно, но в их связи с изменением исторических и социокультурных форм жизни. Примечательно, что как раз в эпоху «больших возможностей» члены суперсекуляризированного западного общества отдают предпоч­тение эстетическому этосу, когда «служение» искусст­ву, спорту и другим массовым зрелищам замещает ре­лигиозность, долженствование во всех формах его про­явления. При этом автор вовсе не призывает «назад, к этике», но лишь констатирует упрямый факт: человек нуждается в этосе, но каков «должен» быть этос буду­щего, вернее, может ли этос быть «должным» или он так

[7]

и останется делом прихоти (а значит, вкуса, т. е. по пре­имуществу эстетическим) — этот вопрос остается от­крытым.

В заключение скажем несколько слов о самом авторе. Его судьба, судьба эмигранта, довольно примечательна. По происхождению немец, он родился (1931) в Испании, в городе Монкада. Затем — обучение в школах Германии (Пфорцхайм, Титизее, Сазбах, Мюнхен, Фрайбург) и Ис­пании (Барселона), университетах Фрайбурга, Бонна и Мюнхена.

Сфера его интересов довольна широка: изучение юрис­пруденции, философии и социологии сочеталось с посе­щением лекций по русской и испанской литературам, а на­писание работы «Онтологическая дифференция в рабо­тах М. Хайдеггера» не помешало защитить диссертацию по теме «Скука» (Die Langweile) во Фрайбурге/научное руководство по философии (Макс Мюллер), по филосо­фии права (Эрик Вольф) и по социологии (Арнольд Бергстрессер). Затем — увлечение неопозитивизмом и семио­тикой, работа в Штуттгарте на кафедре математической эстетики Макса Бензе и, наконец, штудии работ Франк­фуртской школы (Адорно, Хоркхаймер, Хабермас).

Его деятельность также не укладывается в рамки «классического» немецкого профессора. Работа в качестве редактора журнала Musée Labyrinthe вскоре сменилась должностью научного руководителя Высшей народной школы (Volkshochschule) Штуттгарта. В 1969 году он ра­ботает в университете Сарагосы (Испания) в качестве приглашенного лектора по программе DAAD. Вероятно, интерес к испанской культуре, прекрасное владение язы­ком и стали причиной того, что в дальнейшем его «до­мом» стала Испания, университет Сарагосы. Однако это только начало большого странствия: лекции, выставки, презентации, доклады в университетах Германии, Чили, России и, наконец, Белорусии. С недавнего времени

[8]

Бенно Хюбнер — постоянный и желанный гость Минс­ка, а его намерение изучить русский все больше стано­вится реальностью.

Работы Бенно Хюбнера не менее интенсивно кочуют из языка в язык: бесчисленные рецензии, эссе, статьи и пе­реводы в Stuttgarter Zeitung, Der Spiegel, Editoren-Verlag, Klett-Verlag Германии, Passagen-Verlag Австрии, EL Dia, Mural de Luna, Riff Raff, UnaLuna, Ayuntamiento de Zara­goza Испании, Journal of Pragmatics Дании, Universidad Central de Bayamon США. Это уже вторая его работа, пе­реведенная на русский язык. Статья «Во имя Другого, или Другой в свете его исторического становления Другим» (1998) вышла в сборнике От Я к Другому (Издательство ЕГУ «Пропилеи», Минск).

А.Лаврухин

[9]

ПОСЛЕ НИГИЛИЗМА: АПОРИЯ АВТОНОМНОГО ЧЕЛОВЕКА

Сюзанне,которой я по-прежнему,вопреки всем взглядам искоса,до и после ее смерти следую

Тенденции эмансипации и освобождения от теократи­ческих, антропологических и физиократических гете­рономии1, которыми характеризуются, прежде всего, последние два-три столетня со времени оседлости, по­дарили нам сегодняшнего раскрепощенного автономно­го человека, ничем и никому не обязанного, но постав­ленного перед вопросом, что делать, где применить свои метафизические2 избытки энергии. Так поставленный вопрос провоцирует ответ: человек может проецировать в будущее цель, находящуюся вне его Я, двигаться к этой цели и тратить избыток своей энергии и излишнее вре­мя на ее достижение; либо ему придется нацелить свою избыточную энергию и время на собственное Я, приво­дя себя в движение для того, чтобы в будущем освобо­диться от своего Я. Ему необходимо расходовать себя либо в Другом3, либо как-то иначе. Он может вызывать какие-нибудь изменения в мире и в этом смысле быть полезным, либо ему нужно что-то вызывать в себе пси­хически, чтобы избавляться от сиюминутных чувств и быть бесполезным, лишним. Первый ответ на экзистен­циальный мета-физический вопрос я называю этичес­ким, второй — эстетическим. Когда даны различные, со­вершенно противоположные ответы на один и тот же практический вопрос, возникает другой вопрос, имею­щий универсальный, теоретический характер: каково отношение между этикой и эстетикой. В Де-проецированном человеке я попытался выявить нечто вроде этоса эстетики. В данной же работе я попытаюсь обосновать этос в эстетике, т. е. выявить эстетику этоса. И если я

[11]

здесь еще добавлю, как уже намечалось в Задолжавшем себе будущем4,что во имя зтоса на протяжении истории непрерывно осуществлялся террор одних людей против других, что и сегодня люди терроризируют других из эстетических побуждений посредством символической эстетики террора и что имеется, таким образом, нечто вроде этоса террора или эстетики террора, то путаница понятий покажется полной. Хотя, может быть, эти по­нятия никогда не обозначали того, что происходило на самом деле, как, скажем, при эстетическом оправдании зверств. Какое же отношение имеет террор в первом слу­чае к этосу, а во втором — к эстетике? Предположение об этих взаимосвязях, наряду с другими современными философами (здесь я имею в виду, прежде всего, Ниц­ше), было высказано еще Киркегором: «Впрочем, зло никогда не оказывается таким привлекательным, как при эстетическом воззрении на него; этически очень важно то, что зло никогда не желали определить в эстетичес­ких категориях»6. Апель также имеет в виду эти взаи­мосвязи, когда говорит об «эстетике зла» как о след­ствии «эмансипации эстетического» от рассудочных из­мерений истины и добра. Он считает, что «это развитие, опять же опосредованное Ницше, в настоящее время привело к такой ситуации, когда идея этического добра поставлена под вопрос не только благодаря сциентизму-редукционизму тотального поверхностного просве­щения, но и одновременно благодаря тотальной эстети­зации идеи зла, которая впервые была проблематизирована на кризисной стадии морального сознания»7. Чего Апель не замечает или не упоминает, — так это на­личия этоса зла.