Татьяна Морозова - Коричневый Предел. Там, где зимуют раки

• Название: Коричневый Предел. Там, где зимуют раки
• Автор: Татьяна Морозова
• Жанр: Фэнтези

---

Речь Анны Ивановны получилась бессвязной, она прыгала с одной мысли на другую. Но, саму суть речи я ухватила — расчленять будут не меня. Все угрозы направлены в адрес дочери. Впрочем, Анна-Антея теперь не считает Степаниду таковой, равно как и Василий — больше ей не сын. От воспоминаний о семейной жизни не осталось и следа. Теперь дочь и сын для Анны Ивановны не больше, чем надоедливые люди, которые требуют покинуть принадлежащую им жилплощадь. Но даже в нашем присутствии брат и сестра грызлись как пара шакалов, деля мамкино наследство. Я не думаю, что эти двое не догадывались, что за молодая женщина проживает в комнате их матери. Очень даже хорошо понимали, только объяснить феномен не могли. А может и не хотели. Зачем? Нет старушки — нет проблемы. Зато есть возможность обвинить незнакомую женщину в похищении пенсионерки с целью захвата её комнаты. Тут, даже несколько вариантов развития сюжета — можно и меня обвинить в сговоре, таким образом, убив сразу двух зайцев — полностью очистить квартиру от нашего с Анной Ивановной присутствия.

Книга Магии, по всей видимости, тоже входила в список их наследства. Но, каким образом они догадались, что фолиант спрятан в моём шкафу?

— Одевайся! — Анна Ивановна говорит, словно приказы отдаёт, — Пойдём!

— Куда? Ночь на дворе!

— И что? — в глазах Анны-Антеи играл злобный огонёк, — Это не помешает мне придушить гадину.

"Останови её, — взмолился Феликс, — Необдуманные поступки до добра не доведут, только лишь до отделения милиции".

"Да? А ты пробовал остановить идущий на полном ходу литерный? Мне как-то не хочется испытать на себе ярость Хранителя Врат. Её сейчас никакие доводы не остановят".

"Делай что хочешь, но вы обе должны остаться дома и спокойно всё продумать".

Легко ему говорить, он-то по шее не получит.

— Ну? — Анна Ивановна наградила меня недовольным взглядом, — Что замерла?

— Ой! — я схватилась рукой за живот.

— Что ещё?

— Ой-ёй-ёй…

Кривя лицо, словно лимон надкусила, я завалилась на кровать, и, поджав колени к животу, страдальчески застонала. Анна Ивановна недовольно фыркнула, но всё же забеспокоилась.

— Найяр, что случилось?

— Жи-вот, — продолжая корчиться от "страшных болей", всхлипнула я, — Видимо, в кафе что-то съела…

Присев на край кровати, Анна Ивановна посмотрела на меня с лёгким недоверием. Для поддержания образа "самого больного в мире Карлсона", пришлось ещё раз выразительно простонать. По всей видимости, стон кентервильского приведения затронул стальные нити души Анны-Антеи. Взгляд её изменился.

— Почему у меня ничего не болит? Ели-то всё одно и тоже.

— Не зна-а-ю, — "корчась в муках" простонала я, — Может, у меня желудок так среагировал на что-то?

— Ладно, сейчас таблетку принесу, — Анна Ивановна ушла в свою комнату.

"Ну, что? Доволен?", — поинтересовалась я у Феликса.

"Для местечкового театра сойдёт, — охарактеризовал мои актёрские данные Меч, — Но главное, что Антея отложила аутодафе".

"Отложила… до утра. Неужели ты думаешь, что она оставит затею покарать воришку? И потом — книгу всё равно необходимо вернуть".

"Согласен, но не драконовским же методом?"

После такого сравнения, я загрустила. Ши'А… Как она там? И все остальные тоже… Тоска прокралась в сердце и заколола сотнями иголочек. Поэтому, когда вернулась Анна Ивановна с таблеткой и стаканом воды, мне даже не пришлось притворяться — вся грусть и печаль в полной мере отразились на моём лице.

— Выпей и ложись спать, — Анна-Антея протянула принесённое лекарство, — утром разберёмся.

Послушно проглотив таблетку и пожелав ей спокойной ночи, я с чувством выполненного долга уснула. Но сон не был спокойным и расслабляющим. Мозг продолжал работать, выдавая варианты поиска книги. Мне снились различные сюжеты, в которых мы с Анной Ивановной то сражались с Лихом Одноглазым по имени Стеша, то прилетал ворон Василий и угрожающе каркал. Потом мы убегали от толпы каких-то головорезов. Так что проснулась я вся разбитая, с плохим настроением. Но злоключения мои только начинались. Первый удар судьбы ожидал за дверью комнаты — Анны Ивановны в квартире не было.

"Возможно, в магазин пошла", — успокаивала я саму себя.

"И ты в это веришь?", — поинтересовался Феликс.

"Хотелось бы на это надеяться".

Но ни через час, ни через два, Анна Ивановна так и не появилась. Тревожные мысли не давали покоя. Куда, ну куда, скажите на милость, идти её искать?

"Могу предложить пару вариантов, — Феликс как обычно слушал мои мысли. — Искать Антею надо или у Степаниды дома или в отделении милиции".

Обречённо вздохнув, я оделась и вышла на улицу.

* * *

Голос профессора Лерса Донго доносился откуда-то издалека, пробиваясь сквозь вату в ушах. Впервые за многие годы Заххар Тоин пребывал в состоянии шока. Софья… Неужели такое возможно? И почему именно сейчас? Стоя в коридоре института генетики человека, премьер-министр смотрел на собеседника стеклянными глазами.

— При тщательном уходе и выполнении всех моих указаний, постоянном врачебном наблюдении — положительный исход возможен, — не обращая внимания на растерянный вид Заххара, продолжил профессор, — Не могу сказать, что всё пройдёт гладко, на то воля Владыки.

— Вы уверены в своём заключении, уважаемый Донго? — казалось, что премьер-министр не слушал, что до этого говорил светила науки.

— У вас вызывает сомнение моя компетентность в этом вопросе? — профессор удивлённо приподнял брови.

— Нет, что вы…

— Или показаний УЗИ недостаточно?

— Я…

— Уважаемый господин премьер-министр, я понимаю, когда двадцатилетний юноша, услышав подобную новость, ведёт себя, скажем так — не совсем адекватно, но вы… взрослый человек…

Отчаянно пытаясь взять себя в руки, Заххар пытался найти логическое объяснение случившемуся.

— Мы прожили в браке больше пятнадцати лет…

— И что? Дорогой мой, в этом мире всегда есть место чуду. Радоваться надо, а вы паникуете.

Из дверей кабинета врача вышла смущённая Софья. Глядя на неё, казалось, что счастливей женщины нет на всём белом свете. Увидев мужа, она зарделась, словно аленький цветочек. Поймав её улыбку, премьер-министр облегчённо вздохнул и улыбнулся в ответ.

— Девочка… Заххар, у нас будет дочка.

Мягкий тембр голоса Софьи окончательно успокоил премьер-министра. Раз Владыке угодно, чтобы у них родилась дочь, значит так надо. Конечно, сейчас не самое подходящее время — идёт война, но, тем не менее, они справятся. И всё же одна-единственная мысль не давала Заххару покоя — почему именно сейчас Владыка услышал его многолетнюю мольбу и сжалился? Что мешало подарить ему ребёнка несколькими годами раньше, когда и он, и Софья были молоды и полны сил? Словно уловив ход мыслей супруга, Софья прижалась к нему и прошептала на ушко:

— Мы справимся, я знаю.

По дороге домой они договорились, что до поры до времени никому не станут рассказывать о беременности Софьи. Настанет срок, и все сами увидят. А пока что лучше сохранить это в тайне. Единственным живым существом, от которого не удалось скрыть правду, оказался Грэм. Дварх встретил Заххара ехидным хихиканьем.

"Ну, что, папочка? Готов менять подгузники?"

"Мог бы и раньше предупредить, не пришлось бы стоять истуканом перед профессором. Выглядел дурак-дураком".

"Я дварх, а не акушер-гинеколог. Дварху-двархово, а врачам-врачово", — перефразировал поговорку Грэм.

Премьер-министр устало опустился на диван.

"Почему сейчас? Ты всё знаешь — ответь мне. Почему сейчас?"

"Много будешь знать — скоро состаришься. Значит так надо. Лучше отбрось эту мысль куда подальше и радуйся жизни!"

Разумом Заххар понимал всю правоту слов дварха, но вот в душе что-то ныло и скреблось, не давая возможности прочувствовать полноту свалившегося на него счастья. Бесплатный сыр, он только в мышеловке бывает, за любую толику счастья надо платить. А вот какова будет цена рождения долгожданного ребёнка — одному Владыке известно. Заххар боялся, что за право иметь наследницу, ему придётся заплатить самую высокую цену — жизнь Софьи. Врачи могут говорить что угодно, гарантировать высококвалифицированное наблюдение за беременностью и проведение родов, но они не боги и не всесильны. И если в небесной канцелярии решат, что Софья должна уйти, то именно так и произойдёт. Она не молода, и уже далеко не детородного возраста, ещё неизвестно, как отреагирует организм на такое изменение. Но Софья полна решимости, и в глазах её светится счастье. Поэтому, он не станет делиться своими сомнениями с супругой, он будет молча бороться за них троих.

"Не переживай ты так, — попытался успокоить друга Грэм, — В случае чего — я рядом и скажу, если что-то пойдёт не так".