Джованфранческо Страпарола - Приятные ночи

• Название: Приятные ночи
• Автор: Джованфранческо Страпарола
• Жанр: Классическая проза

Во время венецианского карнавала Лукреция Сфорца, дочь епископа, изъявила желание, чтобы каждую ночь дамы во дворце рассказывали страшные истории и истории о любовных похождениях, волшебные сказки о феях, удачливых дураках и задавали загадки. И в таких развлечениях они и не заметили, как пролетело время...

---

Едва Марсильо и Тия друг друга заметили и Марсильо поздоровался с нею, они сразу затеяли разговор и после долгой беседы о том и о сём Тия сказала Марсильо: "Завтра утром, надежда моя, Чекато нужно будет поехать на мельницу, и он не вернётся домой до послезавтрашнего утра, так что приходите ко мне, если того пожелаете, поздним вечером после наступления темноты; я буду вас поджидать, но смотрите - обязательно и не вздумайте меня обмануть". Выслушав столь приятную новость, Марсильо исполнился такой радости, какой никогда ещё не испытывал ни один человек; он подпрыгнул и бесконечно довольный расстался с Тией. Не успел Чекато возвратиться домой, как хитрая женщина, выйдя ему навстречу, сказала: "Чекато, милый мой братец, необходимо съездить на мельницу, потому что нам нечего есть". Чекато ответил: "Так, так". - "Так вот, говорю тебе, туда нужно отправиться завтра с утра", - продолжала Тия. Чекато ответил: "Конечно, завтра с утра до рассвета я пойду призанять телегу с быком у тех, у кого работаю; затем ворочусь сюда, чтобы её нагрузить, после чего и тронусь в дорогу. А пока, Тия, пойдём подготовить зерно и насыплем его в мешки, чтобы завтра утром у нас больше не было никакой заботы, как погрузить их на телегу и с песней пуститься в путь". - "Отлично, - заметила Тия, - вот так и поступай".

На следующий день Чекато, взвалив на телегу зерно, насыпанное в мешки накануне вечером, уехал на мельницу. И так как дни стояли короткие, а ночи долгие-долгие и дороги из-за дождей, грязи и наледи совершенно раскисли и ко всему ударили сильные холода, бедняге Чекато пришлось просидеть всю ночь на мельнице, что было очень и очень на руку Марсильо и Тии. С наступлением темноты Марсильо в соответствии с уговором, который состоялся у него с Тией, прихватив парочку хорошо откормленных и отменно зажаренных кур, белого хлеба и доброго вина без примеси хоть капли воды, то есть всё то, что он позаботился заранее подготовить, покинул свой дом и, пробравшись, таясь ото всех, по полям подошёл к дому Тии. Войдя внутрь, он нашел её у очага, в котором горел огонь, за прядением и наматыванием нити в клубок, и они сейчас же сели за ужин, а закусив на славу, отправились вместе в постель, и пока злополучный простофиля Чекато занимался на мельнице помолом зерна, Марсильо в его постели месил без устали тесто.

Уже начало подниматься на небо солнце и стал заниматься день, когда любовники встали с постели, опасаясь, как бы Чекато не накрыл их в объятиях друг у друга, и пустились весело болтать о том и о сём, как вдруг к дому подъехал Чекато и принялся возле него свистеть во всю мочь и громко кричать: "Тия, Тия, разожги поскорее огонь, я до смерти прозяб". Тия, ловкая и находчивая в беде, услышав, что её муж возвратился, и боясь, как бы чего худого не случилось с Марсильо, и ей самой не попало, и она не набралась сраму, поторопилась распахнуть дверь и заставила Марсильо притаиться за нею, после чего с весёлым лицом выбежала к мужу и стала его ласкать и голубить. Въехав во двор, Чекато обратился к Тии с такими словами: "Разожги, Тия, огонь, потому что я прозяб до костей. Клянусь кровью святого Кинтона {106}, этой ночью, сидя на мельнице, я чуть не замёрз до смерти, и такой там был холодище, что мне не удалось ни на мгновение подремать и хоть чуточку отдохнуть". Тия не мешкая отправилась в дровяной сарай и, взяв там увесистую вязанку хвороста, разожгла огонь и с умыслом осталась стоять у самого очага, заняв собою то место, откуда, по её расчетам, Чекато мог бы заметить Марсильо.

И разговаривая со своим мужем Чекато о всякой всячине, Тия сказала ему: "Ах, Чекато, милый мой братец, не рассказать ли вам славную новость?" На это Чекато ответил: "Какая же у тебя новость, дорогая сестричка?" Тогда Тия проговорила: "После вашего отъезда на мельницу, у меня тут побывал один старичок нищий, который бога ради попросил подаяния, и, так как я вынесла ему хлеба и чашку вина, он научил меня верному способу - ничего замечательнее не слыхивала я во всю мою жизнь - наложить заклятье на ястреба. И это заклинание я запомнила наизусть". - "Ну и ну, так ли это? - воскликнул Чекато, - а ты меня не обманываешь?" Тогда Тия сказала: "Что вы! Это сущая правда, клянусь своим крёстным. И я очень этому рада". "Так прочти же мне заклинание", - сказал Чекато. Тия ему ответила: "Разумеется, братец, вы тоже должны его выучить". - "Но как же мне это сделать?" - спросил Чекато. "Я вам его сообщу, - проговорила Тия, - если вы меня выслушаете". - "Каково же оно, скажи мне! - воскликнул Чекато, - и не томи меня больше".

На это Тия сказала: "Нужно, чтобы вы вытянулись во всю длину на полу, как если б вы были покойником - от чего избави нас, боже! - и легли головой и плечами в сторону входной двери, а коленями и ступнями к бочке с водой, и ещё нужно, чтобы я положила вам на лицо белый бельевой холст и надела на голову нашу четверть {107} для масла". - "Но она не придётся мне впору", - возразил Чекато. "Придётся, придётся впору, - ответила Тия, - и вы сейчас убедитесь в этом". С этими словами она взяла стоявшую неподалёку четверть и, водрузив её мужу на голову, произнесла: "Ничто на всём божьем свете не могло бы вам лучше прийтись, чем она! И потом, - продолжала Тия, - помните, что вам нужно лежать, как мёртвому, и совершенно не двигаться и не ворочаться, иначе у нас ничего не выйдет. А я возьму в руки наш грохот, и начну его над вами трясти, и, тряся его таким образом, стану одновременно произносить заклинание; вот так-то и наложим на ястреба наше заклятье. Но смотрите, не вздумайте шевельнуться, пока я трижды не прочту заклинания, ибо его нужно три раза прочесть над вами и после этого вы увидите, посмеет ли ястреб нападать на наших цыплят".

На это Чекато сказал: "Дай боже, чтобы всё, что ты говоришь, оказалось чистою правдой, и мы смогли вздохнуть немного свободнее. Не считаешь ли ты, что нам ни к чему разводить цыплят, раз этот ястреб пожирает их всех? И можем ли мы разводить их столько, чтобы вносить нашему хозяину причитающуюся с нас плату или продавать их на рынке, чтобы уплатить подати и купить масла, соли и чего другого для дома?" - "Но ты же видишь, - возразила на это Тия, - что теперь мы сможем помочь нашей беде", - после чего обратилась к Чекато с такими словами: "Ну-ка, ложись", - и Чекато лёг. "Вытянись, да получше!" - продолжала распоряжаться Тия, и Чекато вытянулся как только мог, во всю длину своего тела. "Ну вот, теперь то, что требуется", - произнесла Тия. Затем она взяла кусок белого льняного и чистого бельевого холста и накрыла им лицо мужа, потом взяла четверть для масла и водрузила её на его голову, наконец взяла грохот и принялась трясти им над мужем и читать заклинание, которое запомнила наизусть и которое начала таким образом:

Болван ты был и будешь, милый мой,
Вот грохотом трясу я над тобой:
Две дюжины цыплят у нас найдутся,
Пусть к ним хорёк и вор не заберутся,
Ни крыса их не схватит, ни лисица,
Ни хищная с горбатым клювом птица,
Ты там, за дверью, если не поймёшь -
Безумцем по заслугам прослывёшь.

Пока Тия произносила своё заклинание и трясла грохотом, она не сводила глаз с двери и делала знаки Марсильо, стоявшему позади неё, чтобы он немедленно улепетывал. Но юноша, не привыкший к подобным делам и не располагавший в них опытом, не понимал её знаков и не догадывался, чего ради Тия беспрерывно их подаёт, и не трогался с места. И так как Чекато вознамерился было встать на ноги, поскольку лежать без движения на полу ему основательно надоело, он обратился к Тии с такими словами: "Ну, так как, у тебя уже всё?" Но Тия, которая видела Марсильо всё там же, позади двери, накинулась на Чекато, вскричав: "Погодите, чёрт вас возьми! Разве не говорила я вам, что заклинание мне надобно произнести целых три раза? Или вам хочется испортить всё дело и поэтому вы решили подвигаться?" На это Чекато сказал: "Нисколько, нисколько". И он снова улёгся на пол, и Тия во второй раз произнесла заклинание, сделав это совсем так же, как в первый.

Поняв, наконец, чего от него хотят и как нужно ему поступить, Марсильо выскользнул из-за двери и пустился во всю прыть наутёк. Увидев, что Марсильо выбрался уже из их дворика, Тия окончила налагать заклятие на ястреба и позволила мужу приподнять с пола свой нос, и Чекато вместе с нею разгрузил с телеги муку, которую привёз с мельницы. Выйдя из своего дворика и следя за Марсильо, который резво бежал вдалеке, Тия принялась кричать с такой силой, какой только достало у её глотки: "Прочь, прочь, проклятущая птица! Прочь, прочь! Если ты отважишься сюда сунуться, если отважишься сунуться, вот тебе моё слово, вот моё слово, я заставлю тебя убраться отсюда не иначе, как поджав хвост. Прочь, тебе говорю. Ну, не жаднюга ли эта подлая птица? Неужто эта гнусная тварь опять сюда направляется? Уж ты у меня хлебнешь горюшка!" И всякий раз, как прилетал ястреб и падал камнем на двор, чтоб унести цыплёнка, он сначала сшибался с наседкой, и наседка учиняла ему такое заклятье, что он улетал, поджав хвост, и больше не возвращался, и у него пропадала охота нападать на цыплят Чекато и Тии.