Светлана Зорина - Наследница Ингамарны

• Название: Наследница Ингамарны
• Автор: Светлана Зорина
• Жанр: Фэнтези

Оба племени устали от вражды, и жизнь в Сантаре, кажется, входит в мирное русло, но тот, кто способен видеть дальше сегодняшнего дня, понимает — это всего лишь затишье перед бурей. А в сантарийской глуши, в краю цветных гор и лесных замков, подрастает девочка, постигающая тайное учение со скоростью, удивляющей старых мудрецов. Она уже знает, что будущее мира во многом зависит от неё. А ещё от тех, кого ей предстоит найти.

---

— А кто победил?

— Да в общем-то никто. И у тех, и у других было страшное оружие. У нас маррунги — неуязвимые каменные чудовища, которые разрушали целые города, ханги — мертвецы, временно оживлённые силой колдунов, огромные звери. Нумады использовали силы всех стихий. Об оружии валларов я знаю мало. Знаю только, что у них были железные чудовища, почти такие же опасные, как наши маррунги… Они стреляли. Там, где они проходили, оставались дымящиеся развалины и ужасная болезнь.

— Болезнь?

— Да. Люди умирали или теряли рассудок. У них вылезали волосы. У тех, кто оставался жив, рождались уроды. Не у всех, конечно, но… Говорят, это творится до сих пор. Прошло три тысячи лет, а в пустыне, на западе, как раз там, где валлары применили это оружие, до сих пор живёт племя уродов.

— Это их называют маркангами?

— Маркангами или марвидами… Правда, некоторые считают, что это не одно и то же. Мы ведь почти ничего не знаем о жителях пустыни. Может, там и не одно племя. После того, как война закончилась, в Сантаре, да и в стране валларов, ещё долго царил хаос. Кругом бродили страшные звери и лишённые разума великаны, живые мертвецы и призраки преследовали людей, от оружия валларов, вернее, от последствий его применения, продолжали гибнуть леса, а полчища маррунгов продолжали уничтожать всё на своём пути. Только вмешательство богов помогло прекратить этот ужас. Но вражда двух племён не прекратилась. И тогда боги изменили облик гор. Бог Хонтор зарастил диурином проходы, по которым можно было ездить из одной страны в другую. С тех пор их разделяет сплошной, неприступный хребет.

— И всё-таки они пришли сюда…

— Пришли. Наверное, в этом тоже есть воля богов, но мне неведомы их цели. После Великой Войны боги отняли у людей письмо. Были уничтожены все записи, и знания передаются только устно. И только среди избранных. Слишком опасно делать знания доступными большинству.

— Но у валлонов до сих пор всё самое важное записывают…

— Их нынешние знания — детский лепет по сравнению с теми, что были у их предков. Да и наши нумады умеют меньше, чем нумады древности.

— А это правда, что нумады древности умели вселять нафф в камень и освобождать её оттуда?

— Вселять умели. А освобождать… Говорят, это мог только один. Его звали Тунгар. Он мог сам вселять свою нафф в камень и выходить из него. А как он это делал, не знает никто.

— А валлоны умели входить в камень?

— Нет, что ты. Из детей воды мало кто изучал таннум. Разве что служители бледной луны да бога тьмы. Среди них были неплохие предсказатели и даже целители.

— Но в песне о битве гигантов говорится, что великан Тунгар сражался с великаном Вальгамом, а этот Вальгам был валларом…

— Он был валларом и, между прочим, другом Диннувира. Они вместе построили святилище водяным богам на берегу Наугинзы.

— То, которое уже три тысячи лет стоит заколоченное?

— Да. А что касается битвы гигантов… Великан Тунгар — это, конечно, маррунг. Огромная статуя, в которую вошла нафф Тунгара. А великан Вальгам… Не знаю, что тут имеется в виду. Вряд ли Вальгам умел входить в камень.

— Дедушка, а маррунги… Они кому подчиняются?

— Они временно подчиняются тому, кто их создаёт. Маррунг — это камень, в который вселили нафф, и он какое-то время служит тому, кто сумел его оживить.

— Какое-то время? А потом?

— А потом маррунгом может овладеть безумие. Это страшнее всего. Но в конце концов нафф в камне засыпает — то есть окончательно попадает во власть Маррона. Ведь цель каменного бога — создать на Эрсе мёртвое, бесплодное царство. Вечное, каменное и застывшее. Чем ближе маррунг к каменному царству, тем быстрее он погружается в оцепенение.

— А больше маррунг никому не подчиняется? Только колдуну, который его создал, и каменному богу?

— Да… Правда, великому Диннувиру удалось укротить одного маррунга. И то лишь потому, что в эту статую заключили душу его любимого зверя. Сингала, которого он приручил ещё детёнышем.

— Дедушка, это тот золотой зиннуритовый зверь, что сидит под арконой недалеко от Хаюганны? Я видела его во сне. И знаешь… Он подчинялся мне! Я позвала его, и он побежал ко мне, как домашний гал.

— Вот как? — поднял брови дед. — А что ты ещё видела в этом сне?

— Город. Очень красивый… И дворец. Огромный сингал сидел на тумбе у ворот, а я позвала его.

— Чудесный сон, дитя моё, — задумчиво произнёс дед. — Диннувир — наш родич. Память предков иногда просыпается в нас.

— А этот маррунг не проснётся?

— Нет, не должен. Не так-то просто разбудить нафф, уснувшую в камне. Нынешним нумадам это не под силу.

— Дедушка, все говорят о великане в Западной пустыне, возле самого царства Маррона. Это и есть Тунгар? Это его нафф спит в каменном великане?

— Не думаю. Тунгар умел выходить из камня. А если он там остался и уснул, то он во власти Маррона, и его не разбудишь.

У старой Таомы было другое мнение на этот счёт.

— Я знаю одно, — сказала она. — Оба эти великана где-то есть. И они ещё проснутся.

— Оба великана — это Тунгар и Вальгам?

— Да. Есть такое поверье. Тунгар и Вальгам оживут. Битва гигантов повторится. Это будет последняя битва, и от её исхода зависит всё.

— Что всё?

— Судьба нашего мира. Эрсы и всех, кто на ней живёт. Между прочим, маррунги могут проснуться. И они уже просыпались. Мне это говорила мать, а ей дед рассказывал. Полтора больших цикла назад, когда в Сантару пришли валлоны, была Ночь Камы. Ты ведь знаешь, что она повторяется через каждые сто пятьдесят лет. Так вот тогда маррунги просыпались. Во всяком случае, тот сингал под арконой изменил позу. Сначала он просто лежал. А когда закончилась последняя Ночь Камы, люди увидели, что он слегка приподнялся, как будто стал готовиться к прыжку, да снова оцепенел. Правда, некоторые твердят, что всё это ерунда, что он сроду был таким.

— Не бойся, Таома, — сказала вдруг Гинта. — Если даже этот сингал проснётся, он ничего тебе не сделает. Я ему не позволю.

— Ты мне не веришь? — нахмурилась она, заметив, что нянька с трудом сдерживает улыбку.

— Конечно, верю. Я нисколько не сомневаюсь — моя госпожа будет самой знаменитой нумадой в Сантаре. Такой же, как её великий предок Диннувир.

— Будущий нумад должен прежде всего уяснить: сила дана ему не для забавы, — говорил дед. — Но чтобы твой дар приносил тебе радость, можешь исполнять кое-какие невинные прихоти. Только делай это осторожно. Не забывай: чем больше ты даёшь одним, тем больше отнимаешь у других. И если хочешь взять, сначала дай.

Одной из прихотей Гинты были ходячие куклы, но дед пока запретил ей заниматься арканатом. Зато другую свою прихоть она вполне могла удовлетворить. Она уже давно мечтала вырастить большие-пребольшие аксы и сафиры. Аксы появлялись во второй половине лета и цвели до конца осени — ярко-алые, пурпурные и тёмно-красные, с резными бархатистыми лепестками и узорчатыми фиолетовыми листьями. Чем ближе к зиме, тем больше становилось тёмных. У иных лепестки казались почти чёрными, а стебли и листья приобретали красноватый оттенок. Сафиры в естественных условиях цвели только осенью. Они были жёлтые, оранжевые и алые, с тёмно-красной или чёрной каймой по краям резных лепестков, с чёрными серединками и красноватыми стеблями и листьями. Самыми редкими считались светло-жёлтые с чёрной окантовкой, но Гинта больше любила золотисто-оранжевые и алые. Дикорастущие аксы и сафиры были примерно с головку годовалого ребёнка, а те, которые Гинта вырастила в своём цветнике, получились раза в три крупнее.

Девочка целый тигм усиленно поливала посаженные в специальные ящики лугву, харву, кангу, вассун и прочую зелень, для роста которой не нужно ничего, кроме воды. Сорная трава неприхотлива и тянется очень быстро, но если хочешь забрать у неё часть нигмы, её надо хорошенько поить. В сезоны дождей сорняки могут перегнать в росте не только цветы, но и кое-какие плодовые деревья. Сантарийцы стараются этого не допускать, во всяком случае, в своих садах и возле жилищ. Колдуну-нигмату всегда найдётся работа.

Гинта слышала, что валлоны не умеют перекачивать нигму и просто вырывают сорную траву. Поэтому в центре всегда плохой урожай. На полях холы выпалывают всю харву, а ведь харва и лугва разрыхляют землю. Холе нужна рыхлая почва, она так лучше растёт. А на полях валлонов она мелкая — с детский кулачок — и совсем не сочная. Если позволить харве расти, как ей вздумается, она забьёт холу и урожая вообще не будет. Надо просто перераспределить нигму, заставить сорняк поделиться ею с холой. Но валлоны ненавидят колдовство и колдунов. И нумадов. Их они тоже колдунами называют — потому что не хотят видеть разницу между обычным колдовством и таннумом. Какое там учение?! Да ещё тайное! Колдовство и только. Это у валлонов есть учения, а сантарийцы дикари. Правда, в последнее время знатные валлоны то и дело приглашают к себе колдунов-нигматов. Некоторые представители валлонской знати хотят, чтобы в их садах и оранжереях росли огромные цветы, а плоды были крупнее и слаще.