Тиа Атрейдес - Дети Грозы

• Название: Дети Грозы
• Автор: Тиа Атрейдес
• Жанр: Фэнтези

Неприятности юной принцессы-колдуньи Шу начинаются задолго до покушения по дороге в столицу Валанты, куда она вместе с братом-наследником возвращается после долгого изгнания. Сумеет ли она совладать с собственным даром и устоять против старшей сестры-завистницы и злодея-придворного мага? Сумеет ли уберечь брата от их происков? На помощь Шуалейде приходит принц-бастард, интриган и один из сильнейших магов Империи. Он сам пока не знает, движет им лишь корысть или что-то большее. Но кроме великолепного аристократа судьба связала Шуалейду с еще одним человеком. Покидышем, наемным убийцей, рожденным в тот же день, что и принцесса. Встретятся ли они — и что получится из их встречи, пока не знают даже боги.

---

«Пол-день, пол-день!..» — отзвучали последние удары колокола. Толпа хлынула в отворившиеся двери Алью Райны. Отразившись от светлого шпиля, солнце снова брызнуло Келму в глаза.

Шес! Проиграл-таки клятое пари!

Белобрысый петлял, как заяц. Едва он бросился в сторону Чистого рынка, послышался цокот копыт по булыжнику: наперерез выехал патруль.

— А ну стой! Куда? — подбоченившись, заорал служака на кауром жеребце.

Остальные трое в серо-красных мундирах разъехались, загораживая мальчишкам дорогу. Белобрысый даже не притормозил. Наоборот, рванул быстрее — и, пригнувшись, проскочил под брюхом лошади. Удивленные солдаты замешкались. Келм повторил маневр, но чуть медленнее, чем надо. Плечо ожгло болью. Последний из вояк успел огреть его хлыстом. Келм озлился окончательно. Запоминать служаку не стал — больно надо. За все ответит белобрысый. Прямо сейчас!

Лягушонок проскочил людской водоворот в воротах рынка, не снижая скорости. Келм бежал, почти наступая ему на пятки — мимо наваленных грудами абрикосов, яблок и мандаринов, мимо прилавков с посудой и коврами. Они лавировали между груженых ишаков и крикливых домохозяек. Страх и отчаяние белобрысого уже щекотали ноздри — еще рывок! Вот он! Не уйдет!

Вдруг впереди раздался обиженный ишачий рев и вопль купца:

— Куда прешь, отродье гиены? Убери свое вонючее животное, деревенщина! Стой, ворюга! Куда?! Отдай!

Прямо на Келма мчался, выпучив глаза и ревя во всю глотку, ишак. За ним развевалась связка цветных платков, зацепившаяся за упряжь. На ишачьем хвосте повис крестьянин: он безуспешно упирался ногами, но остановить животное не мог.

— Айя! Мои прекрасные ирсидские шелка! Стой, испражнение крысы! Ты мне заплатишь! — Следом, призывая Светлую и сержанта рыночной стражи в свидетели, придерживая длинные полы камзола, переваливался на коротких ножках купец.

Келм отскочил с дороги, отмахнулся от ярких тряпок и снова устремился в погоню. Но через пару шагов понял, что гнаться не за кем: Лягушонок как провалился. Нить оборвалась. Упустил! Резко сбавив темп, он попытался снова уловить нужное направление, как учил Мастер: глубокий вдох, умна сосредоточения. Все чувства обострились, нахлынули волной запахи — разгоряченных людей и животных, фруктов и пряностей, рыбы и копченостей — острые мурашки опасности пробежали по спине…

Келм не успел обернуться: что-то кольнуло в лопатку, краски, звуки и запахи взорвались жгучей болью, и все погасло.

* * *

Беги, Лягушонок, беги! — билось в висках, щекотало дыханием голодной бездны.

Полуденное солнце пекло непокрытую голову, пот щипал глаза, но спину кололи мерзлые иголки страха. Погоня приближалась — и сегодня игра вовсе была не игрой. Он не смог оторваться. Не смог спрятаться. Все щели и закоулки известны охотнику. Еще немного, и… смерть?

Успокойся! Дыши. Если нельзя сбежать, нужно…

На глаза попался матовый черный шпиль, притянул взгляд, позвал в Тень. Сквозь жаркое марево повеяло холодом, сердце дрогнуло и остро забилось в горле. Неужели? Но ведь он не прошел Посвящения? Он не готов — но ведь это лучше, чем умереть прямо сейчас?

— Ужели, — откликнулось эхо шипением змей. — Сейчасс…

Сейчас… — щекотными пузырьками ужаса и надежды шелестела кровь в ушах. Отвлечь охотника, хоть на миг — и… что будет дальше, Лягушонок боялся и думать.

Сквозь людской водоворот он проскочил на рынок, помчался по рядам. Преследователь дышал в затылок азартом пополам с ненавистью. Вытесняющий дыхание страх превращался в злость и предвкушение. Взгляд шарил по людям, прилавкам…

Крестьянин. С ишаком. Между рядов. Вот он, шанс!

Не сбавляя скорости, Лягушонок острым концом отмычки ткнул ишака. Тот взревел, рванул к прилавку.

— Куда прешь, отродье гиены? — завопил купец и огрел ишака промеж ушей.

Перепуганная скотина снова заорала, взбрыкнула и помчалась прочь.

— Айя! Мои прекрасные ирсидские шелка!

Вопли купца, сумятица, паника и злость вокруг Лягушонка загустели. Мгновенно нахлынула и отступила волна запахов: специи, пот, пыль. Поднялись до резкого визга голоса и тут же упали, завязли еле различимым басовым урчанием. Все вокруг выцвело, подернулось дымкой и замедлилось. Холод пробрал до костей. Тихий смешок — почудилось? Привычный мир стал плоским, как лист — а поверх него словно нарисовались силуэты демонов…

— Хисс… Хисс… — они шипели и тянулись к нему, скалились и били крыльями. Ледяной ветер рвал волосы, смеялся и звал: — Сюда… здесь… останься!

Лягушонок на миг почувствовал себя маленьким и жалким. Но только на миг.

— Договор! Я готов заключить договор с тобой, Темный Хисс! — срывая связки, закричал он слова, выученные наизусть всеми учениками Мастера Тени.

— Договор? Смелый слуга… не боишьссся? — Тень смеялась, но за смехом не было веселья, только голод и пустота.

— Боюсь. Но буду служить тебе, Хисс! — голос словно тонул в вате.

— Я всегда забираю свое, Хилл по прозванию Лягушонок. Не забывай. Ты — мой!

— Я твой слуга, Темный, — в отчаянной надежде на чудо, отозвался Хилл совсем не теми словами, что полагались по ритуалу.

— Добро пожаловать в Ургаш, мальчик, — невидимое божество довольно усмехнулось, не обратив внимания на робкую попытку нового Посвященного что-то изменить.

С последним словом Темного Близнеца холод отступил, затих ветер и растаяли тени демонов. Хилл остался один посреди серых людских силуэтов.

Дальше все было просто.

Он вернулся назад, к почти неподвижному преследователю, вытащил из его кармана сухого цхека с иглой, уколол. Прицепил насекомое к одежде. Отошел на сажень.

И сделал шаг — из Тени домой. В живой мир.

Шаг — краски вернулись, вернулись запахи и звуки. Вернулись свет и тепло.

Лягушонок бросился к падающему Волчку, подхватил у самой земли. Осторожно уложил, чтобы пойманный дичью охотник не переломал себе ненароком костей.

* * *

На южной окраине Старого Города, в небогатых кварталах, есть улица — короткая и извилистая. Небольшие дома тесно прижимаются друг к другу, нависают над мостовой разномастными балкончиками. Блеклые стены и мутные окна словно припорошены пылью забвения — даже солнце не желает отражаться в тусклых витринах лавок. На этой улице всегда пустынно, разве что забредет случайный прохожий, взглянет на вывески и поспешит убраться.

Время от времени на улице Ткачей, в народе прозываемой улицей Ловкачей, появляются и иные прохожие. Пряча лица и кутаясь в длинные плащи, сюда приходят шеры и бие, военные и чиновники, игроки и добропорядочные горожане, не желающие посвящать в свои проблемы магистрат и королевский суд. Обо всем, что касается контрабанды и редких вещиц из коллекции соседа, гоблиновой травки и фальшивых бриллиантов, подпольных игральных домов и незаконной работорговли — и, разумеется, быстрого и надежного устранения неких лиц за некую, весьма значительную сумму — можно договориться на улице Ловкачей. Если знать, куда зайти и что сказать. Правда, не все, ступившие на узкую и кривую улочку, выходят с нее целыми и невредимыми. Но не потому, что здесь обитают грабители и убийцы — напротив, тут никогда не нападают на случайных прохожих, и даже маленький ребенок может пройти улицу из конца в конец, подкидывая на ладошке золотой империал.

Небогатый торговец, одетый пестро и безвкусно, не прятал лица. С любопытством разини он разглядывал облупившуюся штукатурку, отвалившуюся местами мозаику и выщербленные булыжники мостовой. Его внимание привлекла одна из мануфактурных лавок: окна её закрывались обшарпанными ставнями, дверь выглядела так, будто прикоснись к ней — развалится, покосившаяся и покорёженная вывеска изображала не то ткацкий станок, не то кузнечный горн — похоже, художник никогда не видел ни того, ни другого. В целом, вид лавка имела такой, что ни один покупатель в здравом уме не сунется.

Румяный толстячок, кивнув сам себе, толкнул дверь. Вместо мерзкого скрипа — что вполне соответствовало бы виду рассохшейся деревяшки — раздался глухой звяк треснутого колокольчика. После залитой солнцем улицы в передней комнате было темно, но толстячка это не смутило. Он направился мимо заваленных барахлом полок и прилавков прямиком к конторке, освещенной одинокой фейской грушей в стеклянном шаре.

— Приветствую, бие Махшур. Как ваше драгоценное здоровье? — глуповато улыбнулся толстячок.

Среднего возраста мужчина за конторкой мало походил на торговца мануфактурой. Скорее на матерого пирата. Его левую бровь и висок наискось пересекал старый шрам, чуть приподнимая уголок глаза и придавая лицу удивленно-ехидное выражение, в длинной косице седых прядей было больше, чем черных, кисть левой руки заменял протез гномьей работы.

Достопочтенный Махшур никогда не отличался приятным характером, а с тех пор, как потерял руку и сменил работу убийцы на должность помощника главы Гильдии, стал исключительно въедливым и язвительным занудой. Что оказалось кстати для его новых обязанностей — держать в ежовых рукавицах воровскую братию.