Юрий Иванов - Рейс туда и обратно

• Название: Рейс туда и обратно
• Автор: Юрий Иванов
• Издательство: Ордена Трудового Красного Знамени издательство ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия»
• Жанр: Морские приключения
• Год: 1986

Иванов Ю. Н.

Рейс туда и обратно: Повесть. — М.: Мол. гвардия, 1986. — 285 с., ил. — (Стрела).

1 руб. 150000 экз.

Калининградский писатель-маринист, известный читателям по книгам «Атлантический рейс», «Сестра морского льва», «Дорогой ветров», в новом произведении обращается к своей излюбленной морской теме. Выполняя рейс, экипаж танкера «Пассат» попадает в сложные и опасные, но в общем тоже обычные для моряков ситуации, которые постоянно создает им океан. Это повесть о наших современниках, людях долга, по первому зову идущих на помощь тем, кто в открытых широтах посылает в эфир сигналы: «Всем, кто меня слышит!»

© Издательство «Молодая гвардия», 1986 г.

---

— Вас понял, — торопливо отозвался «Коряк». — Хирургу презентуем редкую ракушку... Василий Васильевич, девчушка, что ожидает малыша, славная. Знаем мы ее хорошо, в прошлом рейсе у нас буфетила, так что не ругайте ее, бедолажку.

— «Коряк», не засоряйте эфир, — строго произнес невидимый Василий Васильевич. — Продолжаем совет. «Орион», что у вас?

— А у нас три колеса, четыре и восемь тонн. И нам котеночка! Обязуемся окружить его теплом и заботой. «Омега», слышите?

— «Олонец» говорит. Шесть, две и девять. Мы тоже знаем Танюшку с «Ключевского», Василий Васильевич. Добрая, милая девчушка. А что ребеночка ждет, так это же счастье большое...

— «Олонец»?!

— ...может, моряк будущий, а? Посоветовались мы тут и решили: на судне собрать ей наше рыбацкое, морское приданое. Думаю, что все моряки промысла откликнутся на наше предложение.

— А как она себя чувствует? — спросил вдруг Русов. — Здорова?

— Хорошо себя чувствует, — тотчас отозвался «Ключевской». — А за предложение «Олонца» спасибо большое. Девчушка одинокая, ни отца у нее, ни матери.

— Товарищи, товарищи! — заволновался Василий Васильевич Попов. Помедлил чуть. Слышно было, как вода булькает. Наливал, наверно, в стакан. Шумно вздохнул. — Ну с чего вы взяли, что я ее ругать буду? Поддерживаю предложение «Ключевского». Спасибо. А теперь продолжим наш совет. «Стрелец», как у вас дела?

Вскоре промысловый совет окончился. Русов связался по радиотелефону с «Коряком», уточнил его координаты и потом вместе с Жорой вычертил курс на карте. Идти к «Коряку» было около пятидесяти миль. Как раз после обеда и подгребут. Поглядел в иллюминатор, нахмурился: волна баллов семь... А ветерок не успокаивается, распевает свои злодейские песни. Того и гляди, разгуляется погодка! Мука, а не бункеровка будет. А тут еще больной... Как пересаживать Толика на траулер? Есть же строжайшее распоряжение управления: пересадку людей производить лишь в тихих, спокойных условиях. Усмехнулся: да бывают ли тут такие? Опять доктора на «пузырях» переправлять? Все риск, риск!

С капитаном, что ли, посоветоваться? Но тот слишком осторожным стал, запретит. Да и понятно: зачем брать на себя ответственность, нарушать указания начальства, когда вот-вот и ты навсегда сойдешь на берег? Конечно же, Михаилу Петровичу хочется уйти на пенсию с благодарностями, а не с выговорешниками... Вздохнул. Поглядел на доктора. Тот сидел на диванчике, качал ногой, курил сигарету. Встретился с озабоченным взглядом Русова и подмигнул: не дрейфь, старпом. Живы будем, не умрем!

Внизу громыхнула стальная дверь.

— Чиф, боцман Тимоху повел прогуливать, — сказал рулевой Серегин. — Утопит он все ж кота.

Русов, Жора и доктор поспешили в ходовую рубку и прильнули к лобовым окнам-иллюминаторам. По переходному мостику, задрав хвост, бежал к полубаку судовой кот Тимоха. А за ним топал громадными сапожищами с голенищами-раструбами боцман Дмитрич, поглядывал вправо-влево, обозревал палубу: не напакостил ли океан? Не погнул ли леера волнами, не смыл ли пожарный ящик с песком?

Порой танкер зарывался носом в волну и вода прокатывалась по стальной палубе, кипела и плескалась на полубаке вокруг якорной лебедки. Подрыгивая то одной, то другой задней лапой, Тимоха застыл на самом краешке переходного мостика. Боцман приучил кота «гулять», делать свои маленькие и большие дела в сопло клюза якорь-цепи правого борта. Вода схлынула с полубака, танкер, задирая нос, начал карабкаться на очередную волну, и кот ринулся к клюзу.

— Торопись, Тимошка, — сказал Жора и засмеялся: — Отец!

Прижав уши к лобастой башке, кот присел и. вздернул короткий хвост палкой. В этот момент полубак танкера был как бы на взлете. «Торопись, же, черт серый! — нетерпеливо подогнал кота и Русов. — Сейчас танкер опять начнет зарываться в волну... Быстрее, гад проказливый!»

Нос танкера резко пошел вниз. Под скулами бурно вскипела вода. Что-то выкрикнул боцман. Все находящиеся в рубке замерли: сейчас потоки воды рванут через клюзы на полубак и смоют отважного кота. Вот сейчас, вот... Но Тимоха был настоящим морским котом: все успел! И еще демонстративно скребанул лапами железо, оглянулся на клюз, а потом серым пушистым вихрем метнулся к протянутым рукам боцмана.

В то же мгновение из клюза, будто два белых, пенных взрыва, вода кипящая выкинулась. Потоки ее забурлили на палубе и полубаке, танкер зарылся носовой частью в волны, тяжко содрогнулся. Прижимая к себе кота, боцман торопливо отступал по переходному мостику к ходовой рубке.

— Сколько там?

— Жуть... Думаю, уже под семь баллов, чиф. Что делать-то будем, а? — Освещенное лампами подсветки приборов лицо Жоры Куликова было каким-то зеленоватым, испуганным. Он то напряженно всматривался в темень, расстилавшуюся впереди танкера, то быстро оглядывался на Русова и что-то мучительно глотал. Глотал, но все никак не мог проглотить. — Опасно вязаться с «Коряком», чиф! Дед Иван говорил мне: «Как семь баллов, бди, моряк».

— Все в море опасно, Жорик. Лишь только покидаем сушу, дорогой мой Одиссей, как мы ввергаем себя в пучину множества опасностей, поджидающих нас на каждой миле. Так что бди. «Коряк» на связи?

— На связи. Говорить будете? «Коряк», «Коряк», как нас слышите?

— Хорошо вас слышу. Уже видим ваши ходовые огни. Зажигайте иллюминацию, у нас все готово к бункеровке. С богом, да?

— Готовьте свои веревки. Сейчас связываться будем... — Толя Гаванев выкрикнул из угла рубки: «Как там больной? Пускай готовят к операции!» — И Русов, не спрашивая о самочувствии больного, сказал: — Готовьте своего больного, видите, что на улице творится? Волны выше сельсовета.

— Да тут всегда так, — проворчал «Коряк». — Подгребайте, да?

— Эй, «Коряк», курить не вздумайте во время бункеровки...

— Роднуля, вы же слышали совет: неделю без курева маемся. Может, подкинешь ящичек сигарет, да?

— Дадим вам ящик сигарет. А вы нам рыбки.

— Роднуля, может, вначале дадите курева, а уж потом начнем бункеровку? Вы ведь не хотите увидеть мертвый траулер?

— Мы вам дадим, вы там все закурите, а у нас топливо. Б-бам-м! И поплывут по волнам обломки... Минутку.

В рубку вошел радист и по торопливости, с какой он вошел, по тому, как, отвернувшись, протянул Русову листок радиограммы, старший помощник капитана понял: скверные вести.

— Что там? — спросил он, не принимая радиограмму. — Быстрее.

— Сообщение из Кейптауна. В наши широты надвигается ураган «Элла». Скорость ветра до сорока метров в секунду.

— Ч-черт, этого еще недоставало. Синоптическую карту приняли?

— Степан Федорович пошел ее принимать... Да вот он идет.

— «Пассат», «Пассат», почему исчезли из эфира? — словно почувствовав недоброе, заволновался «Коряк». — «Пассат»!

Грохнула дверь, второй штурман, Степан Федорович Волошин, ввалился в рубку, в его руках шуршал остропахнущий лист бумаги. Отдав микрофон Куликову, Русов двинулся следом за ним в штурманскую рубку. Степан Федорович расстелил карту на штурманском столе, прижал ее пухлыми ладонями, склонился, вгляделся в карту. И Русов вгляделся. Широта... долгота... Их точка в океане, отмеченная Степаном Федоровичем, рядышком «Коряк». И чуть в стороне какой-то клубок со стрелками, нацеленными в сторону «Пассата» и «Коряка». Степан Федорович молча взглянул на Русова, под сузившимися его глазами синевато набрякли мешочки, губы сложились в трубочку, будто второй помощник капитана хотел свистнуть. Не свистнул. Сказал:

— Через несколько часов эта дуреха «Элла» будет здесь, а мы с траулером на веревке, со шлангами. Соображаешь? Может, уткнемся носом на волнишку да переждем? Уж очень все рискованно, Коленька, к чему же нам самим усложнять ситуацию?

— А больной ждать будет?

— «Пассат», «Пассат», — взывал «Коряк». — Ну что там у вас?.. «Пассат», топливо у нас почти что на нуле, слышите? И вот что еще: только что приходила наша врачишка. Плохо больному, говорит, очень!

— Скажи: не можем, — зашептал Волошин. — Живи проще, Коля.

Русов медленно вернулся в рубку. Растерянно улыбаясь, Жора Куликов протянул ему микрофон. За своей спиной Русов чувствовал шумное дыхание Степана Федоровича, а из угла рубки сверкнули стекла очков доктора Гаванева. «Коряк» опять ворвался в эфир, и по напряжению в голосе капитана траулера Русов понял, с какой тревогой они ждут вестей с «Пассата». Конечно же, и они уже получили штормовое предупреждение, понимают и они, как опасно начинать бункеровку в таких условиях, ведь с каждой минутой ветер будет крепчать, волнение усиливаться... Но и то понимал отлично Русов, что, останься «Коряк» без топлива в ураган, недалеко и до беды. Остановится двигатель, развернет судно бортом к волнам и...

— Плох наш больной, слышите, «Пассат»? — все более наполнялся тревогой голос капитана траулера. — «Пассат», ждем бункеровки и вашего хирурга... Слышите меня?