Юрий Иванов - Рейс туда и обратно

• Название: Рейс туда и обратно
• Автор: Юрий Иванов
• Издательство: Ордена Трудового Красного Знамени издательство ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия»
• Жанр: Морские приключения
• Год: 1986

Иванов Ю. Н.

Рейс туда и обратно: Повесть. — М.: Мол. гвардия, 1986. — 285 с., ил. — (Стрела).

1 руб. 150000 экз.

Калининградский писатель-маринист, известный читателям по книгам «Атлантический рейс», «Сестра морского льва», «Дорогой ветров», в новом произведении обращается к своей излюбленной морской теме. Выполняя рейс, экипаж танкера «Пассат» попадает в сложные и опасные, но в общем тоже обычные для моряков ситуации, которые постоянно создает им океан. Это повесть о наших современниках, людях долга, по первому зову идущих на помощь тем, кто в открытых широтах посылает в эфир сигналы: «Всем, кто меня слышит!»

© Издательство «Молодая гвардия», 1986 г.

---

— Плох наш больной, слышите, «Пассат»? — все более наполнялся тревогой голос капитана траулера. — «Пассат», ждем бункеровки и вашего хирурга... Слышите меня?

— Слышу вас хорошо. Вижу ваши огни. Сейчас начнем работы. Хирург уже готов к пересадке на траулер.

— Николай Владимирович, какая еще бункеровка в такую погоду? О какой пересадке на траулер хирурга идет речь? — Михаил Петрович Горин вышел из своей каюты. Даже при скудном освещении рубки было видно, какое у капитана «Пассата» желтое, прямо-таки восковое, перекошенное страдальческой гримасой лицо. — Баллов уж восемь! Кто дал разрешение?

— Капитан, вы ужасно выглядите. Идите в каюту, лягте. Толя, дай капитану снотворного.

— Хорошо, — сказал, немного подумав, капитан. — Коля, поменьше риска, все надо делать технически грамотно!

— Куликов, зажигай все огни. Где боцман?

— Корма, корма! — позвал Жора по радиосвязи. — Боцман, к бункеровке готовы?

— Все, Кулик, готово! — сердито рявкнула корма. — Заледенели уже. Давай быстрее, Кулик.

— Хорошо, сейчас начинаем. — Куликов поглядел на Русова. — Боюсь я, чиф. Коленки дрожат...

— Твоя вахта, Георгий Николаевич, — сердито сказал Русов. — Работайте, третий помощник капитана. — Куликов отер ладонью пот со лба, обхватил себя руками за предплечья, отвернулся. Русов позвал траулер: — «Коряк»! Будьте предельно внимательны. Заходим вам с кормы, даем бросательный. Не хлопайте там ушами, ловите сразу, чтобы не делать повторного захода.

— У нас все готово, — облегченно отозвался траулер. — Махнемся киношками, да?

— Махнемся, «Коряк», махнемся, — сказал Куликов.

Он шумно вздохнул, распрямился, подошел к пульту включателей освещения. Над палубой и кормой вспыхнули мощные лампы. Жора взглянул в окно. И Русов поглядел. Свет залил обширный участок воды. И в этом ярком свете океан представлял собой еще более мрачное, грозное зрелище. Бесконечная череда волн, пена, сорванная ветром, снежная крупа, плотным роем мечущаяся перед окнами. Куликов, не оборачиваясь, протянул руку, Русов отдал микрофон, и Жора проговорил:

— Внимание, «Коряк». На вахте третий помощник капитана Георгий Николаевич Куликов...

— А капитан? Или перед этим старпом говорил? — встрепенулся. «Коряк». — У нас тут капитан.

— ...Георгий Николаевич Куликов, — повторил Жора и покосился на Русова, тот чуть приметно кивнул. — Прошу все необязательные разговоры прекратить. Приступаем к работе. — Он повесил микрофон, быстро прошел на левое крыло мостика, распахнул дверь. Плотный поток холодного, сырого воздуха ворвался в рубку. Выглянул. Захлопнул дверь, сказал вахтенному рулевому: — Шурик, пять вправо. — И опять покосился на Русова, тот посмотрел вперед, где в снежной круговерти то взбрасывалась, то опадала корма траулера, и кивнул: хорошо. И плавно помахал ладонью. И Куликов тотчас понял этот знак, перевел рукоятку машинного телеграфа на «самый малый». Сказал рулевому: — Так держать. Влево не ходить.

Русов закурил. Вышел из рубки, а потом вновь пришел доктор, шепнул, что капитан спит. Демонстративно, слишком громко зевнув, ушел Степан Федорович. Русов усмехнулся: никто не хотел делить с ним ответственности. И тут же подумал, что нет, не то. Второй помощник капитана покинул рубку, чтобы Жоре было спокойнее работать.

Вот он, траулер. Из снежной круговерти медленно выплывали серые контуры раскачивающегося на крутых волнах судна. Чудовищные качели. То траулер стремительно всплывает куда-то вверх, в небо, а они валятся, валятся вниз, то, наоборот, танкер взмывает под низкие, лохматые облака, а траулер скатывается по крутым горбинам волн вниз и весь скрывается в брызгах и пене. Плотный, белый ком чаек над кормой, оранжевые куртки рыбаков...

Медленно, на самом малом ходу, будто подкрадываясь, танкер подходил к траулеру. Нужно пройти мимо него «впритирочку», а потом отдать с кормы швартов. Чертовски трудная эта операция! Танкер — стальная громадина в полторы сотни метров длиной, траулер чуть поменьше. Рассчитай-ка тут «впритирочку»! Чуть ошибешься, и волны «сложат» теплоходы, набросят друг на друга бортами... Русов достал носовой платок, вытер вспотевшие ладони. Да, тут чуть ошибешься и... Но вся жизнь моряка покоится на этом «чуть-чуть». Швартовка ли, бункеровка, вход ли в порт или движение по узкостям, каждый шторм, ураган, да и просто движение по океану: чуть ошибся штурман в расчетах — и вылетит твоя посудина на рифы или мели, чуть недоследят механики за своей машиной — и остановится двигатель в самый критический момент. «Чуть-чуть»... Волны, ветер, резко меняющий свою силу, течения, гигантские массы судов: все тут надо рассчитать, учесть... Но не слишком ли уходит судно влево?! И Русов чуть не вскричал: «Бери правее, Кулик!», но сдержал себя, сказал:

— Не взять ли нам чуть правее, на пяток градусов?

— Пройдем слишком далеко от траулера, — ответил Куликов. — Не добросят выброску, чиф...

— Да, пожалуй, — согласился Русов. И прошел на крыло мостика, выглянул, подставив лицо сырому ветру. Хорошо подходим. Все хорошо. — Да, Георгий Николаевич, так держать.

Уф! Легче самому все делать, чем наблюдать за действиями другого штурмана. И улыбнулся, кивнул Жоре: молодец. И тут же опять холодком омыло сердце: а все же не очень ли жмется Кулик к траулеру?! Черт бы побрал этот шторм, надвигающуюся «Эллу», «Коряка». Топливо, видите ли, у них на исходе! Врут, поди. Курить им, обормотам, отчаянно хочется, такие и через рифы за пачкой сигарет попрутся!.. Русов сжал пальцами мышцы в районе сердца, потискал, отпустил.

Серые, в рыжих пятнах надстройки траулера медленно проплывали вдоль левого борта танкера. Как близко! Боже, пронеси и помилуй... «О-о-оо!» — покрывая гул ветра, разнесся над океаном веселый рев многих глоток. Рыбаки толпились на пеленгаторном мостике и кормовой палубе траулера. Этим что шторм, что не шторм. Знали: курево будет.

— «Коряк», «Коряк», как идем? — проговорил Куликов в микрофон.

— Хорошо идете, — отозвался «Коряк». — Второго захода делать не придется, Георгий Николаевич, да?

— Тьфу-тьфу, — отозвался Куликов. Спросил: — Корма, как там у вас?

— Ползешь, как насекомое... — пробурчал с кормы закоченевший боцман. — Хорошо идем. — И прикрикнул: — Тимоха, куда полез? Брысь! Простите, котишка тут возле ног шастает.

Русов улыбнулся, оглянулся, а где же доктор? А, вот он, уже в спасательном жилете, на голове шапка-ушанка, на груди привязанный веревкой саквояж с инструментами. Кивнул Русову: я готов.

— Сидеть мне за тебя в тюряге, — сказал Русов. — Топай в корму, потрошитель.

Прошли вдоль траулера. Острый, то опадающий, то вскидывающийся форштевень «рыбачка» ушел за корму танкера, и Русов увидел, как взвился сильно кинутый боцманом бросательный конец и упал на сырой полубак «Коряка». Подхваченный матросами, пополз, заплюхался в волнах швартовый конец с танкера к траулеру, а с траулера на танкер.

Доктор подошел к Русову, что-то весело буркнул и ткнулся холодным носом в его лицо, заспешил в корму. «Пузыри» — шесть резиновых буев-шаров, стянутых сеткой, уже прыгали возле корпуса танкера, а боцман, спустившись на штормтрапе, проверял, надежен ли плотик.

Вот и доктор полез. Уселся посреди «пузырей». Свесившись над водой, Дмитрич опустил ему на колени мешок с двумя коробками кинофильма и второй мешок — с сигаретами. Доктор повозился, устраиваясь удобнее, и что-то крикнул, но ветер унес его слова. «Пузыри» взлетали на гребни волн, и хорошо была видна скорчившаяся фигура доктора, он руками прижимал к себе мешки. В следующий момент плотик проваливался среди волн, трос ослабевал — не оборвался ли?.. Да нет же, вот снова натянулся!

Корпус танкера уже не прикрывал плотик от ветра и волн, «пузыри» плясали и взметывались в волнах, как бешеные, потоки воды обрушивались на доктора, и в какой-то из моментов Русов вновь подумал, что напрасно не послушался опытного Степана Федоровича Волошина, разрешил доктору идти на траулер, но где же плотик?! Русов выхватил из ящика бинокль, выскочил на крыло мостика: плотик прыгал в волнах возле борта «Коряка». «Да тяните же его живее! — думал Русов. — Да что же вы там мешкаете?» Так они еще бросательный конец доктору не подали, а плотик сносит, не затянуло бы под корму. Сырой снег лепился на лицо, холодные струйки стекали за воротник... Вот наконец-то выброску метнули с «Коряка». Прямо на доктора! Ага, правильно, чуть подвернули траулер к ветру, прикрыли плотик корпусом судна. Карабкается уже док на траулер... Ну и холодина, просифонило всего! И он нырнул в ходовую рубку.

— «Коряк», «Коряк», приняли доктора? — спросил в трубку радиотелефона Куликов. — Все в порядке?

— Приняли доктора, приняли, — озабоченно отозвался траулер. — Вот только личико он себе немного поцарапал, да.

— Кино и сигареты не подмокли?

— Все тут в порядке. Сейчас грузим вам свою киноху и рыбу. Пять ящиков. А вы подавайте шланг, да?