Владимир Пистоленко - Крылья беркута

• Название: Крылья беркута
• Автор: Владимир Пистоленко
• Издательство: Изд-во ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия»
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1969

Автор этой книги Владимир Иванович Пистоленко — уроженец города Оренбурга. Он хорошо знает и любит свой край, и потому в большинстве его произведений главные события происходят на Южном Урале.

В. И. Пистоленко известен как прозаик и драматург. Им написаны повести «Товарищи», «У открытых дверей», «Памятное лето Сережки Зотова», несколько сборников рассказов и около тридцати пьес.

В последние годы на телевидении были показаны телевизионная трехсерийная повесть В. Пистоленко «Бегут дороги», пьеса «Счастье Андрея Сторожева» и комедия-шутка «Трефовый король».

Роман «Крылья беркута» — новое произведение В. И. Пистоленко. В этой книге автор как бы возвращается к началу своей жизни, воссоздает бурную эпоху революции с ее сильными характерами и героическими делами.

---

— Тоже скажешь! Ты грамоте знаешь, а я только денюжки считать научился. Мне совсем не подходит такое дело, — ответил Василий, но было заметно, что слова Семена все-таки растревожили его.

— А думаешь, Надежда не будет учиться? — продолжал развивать свои мысли Семен.

— Вроде бы ей и так хватит. Вон чего превзошла. Ей взамуж пора.

— Не первый раз слышу, Вася, — со значением сказала Надя, и Василий смутился. — А мне, ребята, и вправду учиться охота. Если удастся, я обязательно закончу гимназию.

— Погоди, — прервал ее Василий, — а ты что, разве не всю ее превзошла, эту самую гимназию?

— Не удалось.

— Чудно, — ухмыльнулся Василий. — И сколько годов там маялась?

— Три года, — усмехнувшись, сказала Надя.

— Ей-право?! А потом? Бросила? Или как?

Надя махнула рукой: мол, не стоит вспоминать. Но тут заговорил Семен:

— Был такой каприз у Стрюкова, твоего дорогого хозяина, за которого ты хоть под пулю.

— Видала, чего он наговаривает? Щиплет меня и щиплет, как курчонка, — обиженно обратился к Наде Василий.

— А ты слушай. Не перебивай оратора, — деланно строго прикрикнул Семен. — ...И захотелось тому подлюге Стрюкову Надю в гимназию определить. Пожалуйста! А Надьке только того и надо: как пошла, как пошла, как поперла, всех других обогнала! И вдруг, что ты думаешь? Стрюкову понадобилась прислуга в Петроград. Для дочки, для Ирины Ивановны. Марш, Надька, хватит ученья! Вот так. Понял?

Василий ничего не ответил, только молча взглянул на Надю.

— Было, Василий. Было, — подтвердила она.

— И больше никогда такого не будет! — твердо произнес Семен и всей пятерней нажал басовые клавиши.

— Слыхал, Василий? Как думаешь, правильно он говорит? — не скрывая легкой усмешки, спросила Надя.

— Не наше дело. Может, и правильно. Как тут узнаешь? — неохотно откликнулся Василий.

— Шел бы ты к нам да потолковал с Петром Алексеевичем по душам и еще с кем из командиров — сразу бы все в голове прояснилось. Говорю тебе потому, что на себе испытала...

— Тоже мне — сказала, — засмеялся Семен. — Он в Соляной городок топать собрался, кулакам прислуживать!

По лицу Нади промелькнула тень.

— Правда? — Поняв, что Семен не шутит, Надя подошла к Василию и, глядя ему в глаза, с сожалением сказала: — Зря, Вася, ой как зря!

В ее голосе Василий уловил тревогу и беспокойство. На душе у него потеплело. Может, и вправду остаться? Послушать их, жизнь должна повернуться. Кто знает, куда она еще повернется... И все же они себе не враги, Надька и Семен. Да и нету такого человека, чтоб себе хотел худа. Вот если бы наверняка знать, что здесь ему положена удача, тогда зачем переться в Соляной городок?! И думать бы не думал. Но, с другой стороны, поступи к ним, сразу винтовку в руки и — айда в бой! Может, только и жил... Атамановы казаки тоже небось не для того воюют, чтоб свои головы под пули подставлять, возьмет на мушку, тюкнет в голову и поминай, как звали. Нет, кому не терпится, пускай себе воюют, а ему война совсем без надобности. И опять же — письмо Ивана Никитича! Такое славное письмо человек выдал! Не кто-нибудь рекомендацию дает, а сам Стрюков! Да с этой бумажкой можно самое лучшее место сыскать — никому и не приснится. Оно, конечно, может все и по-другому обернуться — в Соляном городке никто для тебя сала с маслом не припас, как придешь ни с чем, так ни с чем и в обрат потопаешь. Все ж попробовать не мешает. А останься тут, сразу же на глаза хозяину попадешься. «Ты что же, — скажет, — такой-рассякой, хвостом крутишь, то сюда кидаешься, то туда? Или не знаешь, к какому берегу причалить?» А возможно, сейчас ни слова не скажет, а когда белые вернутся, коленкой так наподдаст, места не найдешь... Вот кабы знать наперед, куда она, жизня, направится!

— Заснул, что ли? — окликнул его Семен. — Или размечтался, как буржуйские пышки будешь молотить? Твое, конечно, дело, но ты попомни мое слово: придет время, не простишь себе такую оплошность, спохватишься, да не вернется.

— Ну и пускай, — набравшись храбрости, сказал Василий. — Я живу себе помаленьку, никому не мешаю...

Семена начинало разбирать зло — не доходят до Василия добрые слова, отскакивают, как горох от стенки.

— Вот такие, как ты, поперек дороги у нашей революции лежат. Ты можешь себе представить?

— Ну и неправда! — возмутился Василий. — Ты, Сень, на меня совсем навалился и зряшное говоришь.

— Не обижайся, Василий, — вмешалась Надя. — Он тебе как лучше хочет.

— Так я разве чего? — подобрел Василий. — Я ничего. И еще есть у меня просьба к тебе, Надежда, и опять же к Семену, — он просяще глянул сначала на Надю, потом на Семена. — Тут у меня кой-чего остается из одежки, потому как пешком ударюсь в Соляной.

— Замерзнешь к чертям, мороз-то вон какой.

— Ничего, Сень! У меня есть валенки. Правда, подшитые, ну, а как новые... Так я оставлю у тебя, — обратился он к Наде, — свой шухер-мухер? На сохранение.

— Ну, конечно, — согласилась Надя.

— Я скоро вернусь и заберу, — торопливо заверил Василий.

— Не волнуйся, места не пролежит, — успокоила его Надя. — Давай приноси.

— Между прочим, можно и ко мне — тоже никуда не денется, — предложил Семен.

— Ну, спасибочки, — поблагодарил Василий и собрался уходить.

В это время Надя, забыв предосторожность, повернулась к Семену так, что он увидел правую часть ее лица. Он положил гармонь на стул и шагнул к Наде.

— Это что у тебя со щекой?

— Да, так, пустое, — отмахнулась Надя, но Семен крепко взял ее за руку.

— Ничего себе — пустое! И вроде кровь запеклась?! — строго и встревоженно допытывался он.

— Где? — не зная, как отбиться, смутившись, спросила Надя. Она никому не собиралась рассказывать о своих злоключениях в Форштадте.

— Да вон, на нижней губе... — не отставал Семен.

— Правда, — приглядевшись, подтвердил Василий. — Будто ушиб! Верное слово!

— Ну, чего пристали? Просто так...

— Так? — зловеще проговорил Семен. — А я тебе скажу: били! Кто тебя бил, признавайся?

Надя поняла, что ей не отвертеться.

— В общем... — сбивчиво заговорила она. — В общем это... пожалуй, чепуха... говорить не стоит. — Но ей вдруг захотелось рассказать, рассказать все, все...

Она задумчиво взглянула на Семена, не отрывавшего от нее пристальных глаз, и глуховато сказала:

— Нет, конечно, не чепуха... — Несколько мгновений она стояла среди комнаты, не зная, с чего начать. — Влипла я сегодня...

Надя в изнеможении опустилась на стул и стала рассказывать о вдове Васильевой, о рыжем Рухлине и его семействе.

— Ну зачем ты пошла, зачем пошла к этим гадам?! — сжав кулаки, прорычал Семен.

Василий слушал Надю с широко открытыми глазами и думал о том, что она по-настоящему добрая душа. Про Рухлина такого не скажешь... Непонятно, почему Семен спрашивает, для чего она пошла к рыжему, — тут же и без всяких слов дело ясное, как на ладони!

— Сейчас я сама понимаю — не надо было идти.

Когда Надя стала рассказывать, как на нее накинулись у Рухлиных, лицо Семена стало иссиня-бледным, а рука потянулась к стоявшей рядом винтовке.

— Значит, ударил? — задохнувшись, спросил он.

— Раз ударил.

— А ты? Ты что ему на это?

— А что я могла?..

— Что верно, то верно, — со злой усмешкой сказал Семен. — Слыхал, Васек, какую песню Надежда оторвала: «Рыжий красного спросил, чем ты бороду красил»?

Он торопливо сунул Василию руку. Наде показалось, что Семен хочет поскорее выпроводить его.

— Счастливой тебе дороги!

— Прощай, Сеня. Не знаю, когда теперь свидимся.

Василий своими лапищами крепко сжал руку Семена и обернулся к Наде.

— Будь здоров, Вася. Да не вспоминай лихом, — сердечно сказала она.

Василий засмущался.

— Ты, слышь, Надежда, на меня не имей сердца. Может, когда и обидел невзначай...

По настроению Василия было похоже, что он собрался держать перед Надей покаянную речь, но его опередил Семен:

— Послушай, Васек, а что, ежели нам с тобой договориться вот насчет чего: когда притопаешь в Соляной городок и малость оглядишься...

Василий замахал руками, показывая, что не хочет и не будет слушать Семена.

— Ты, Сень, зря заводишь, ничего я там не стану делать. И лучше мне памороки не забивай.

— Да ты не кипятись и не спеши! А главное — выслушай, — пытался урезонить его Семен. — Ничего страшного тебе не поручаю, так что не бойся и раскрой уши. Там стоят каратели. Верно? Ты между дел присматривайся и старайся понять все, что там увидишь. И запоминай, для себя, конечно. Вот и все. Может, трудно? — насмешливо спросил он.

— Так это чего... — сдаваясь, сказал Василий. — Это вроде ничего... Глаза и так все видят.

— А я о чем толкую? — обрадовался Семен. — Ну будь здоров! До следующей встречи.

— Весточку подал бы, как там устроился, — попросила Надя.

Василий удивленно взглянул на нее: зачем Надежде понадобилась от него весточка?!