Дитер Хэгерманн - Карл Великий

• Название: Карл Великий
• Автор: Дитер Хэгерманн
• Издательство: ООО «Издательство АСТ», ЗАО НПП «Ермак»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-018682-7, 5-9577-0127-0

Карл Великий — это имя постоянно встречается в исторических хрониках и современных исследованиях.

Но где заканчивается легенда о величайшем из королей франков и начинается подлинная история умного, тонкого и дальновидного политика и полководца, превратившего силой меча и дипломатии свое слабое, обескровленное государство в могущественную империю?

Эта книга поможет вам узнать, каким в действительности был Карл Великий — император, которого историки сравнивают с Александром Македонским, Цезарем и Наполеоном.

---

Другим аутентичным комментарием по поводу событий в то рождественское утро следует считать указание Эйнхарда в его житии правителя. Оно, правда, встречается в связи с описанием характера Карла, особенно с учетом его способности сдержанно переносить недоброжелательство и ревность. В этом разделе к тому же идет речь о глубокой приверженности Карла святому Петру и о его стремлении украсить этот храм с местом захоронения апостола. Еще речь идет о том, что последний визит Карла в Рим прежде всего служил цели упорядочить расшатанное состояние церкви, и этому были посвящены все зимние месяцы. В те дни он принял звание императора и Августа. Поначалу это настолько претило ему, что в тот праздничный день он даже не переступил бы порог храма, если бы предвидел решение папы. Карл с большой выдержкой перенес зависть и возмущение римских императоров из-за его нового титула. Он великодушно пережил их презрение — в этом отношении Карл, несомненно, оказался на высоте, направив к ним многочисленных эмиссаров и называя их в своих посланиях «братья».

Становится понятно, что только из монастыря Лорш аргументирование обосновывают принятие императорского достоинства и смену титула, в то время как параллельные источники лишь с некоторым смещением акцентов в самых общих чертах пишут о характере самой церемонии в соборе Святого Петра. В итоге по прошествии более чем четверти столетия Эйнхард постулирует, что его читатели и без того знакомы с деталями происходившего в 800 году, или расценивает их как незначительные, резюмируя критику своего хозяина задним числом.

Тем не менее значение данного свидетельства трудно переоценить. Эйнхард был не только придворным, поэтом и зодчим у Карла в Ахене. Он нашел свое признание еще как дипломат на службе короля и императора, оказывая значительное влияние на политическую линию Карла на последнем этапе его правления. Именно Эйнхард в 806 году передал на подпись папе политическое завещание Карла, известное под названием Divisio rtgnorum, а в 811 году вдохновил Карла на составление собственно завещания, полный текст которого предание донесло до нас в житии монарха. Он был одним из тех, кто инициировал признание за Людовиком Благочестивым статуса соправителя в 813 году. Таким образом, слово Эйнхарда, деятельного участника многочисленных событий, находившегося в ближайшем окружении Карла, приобретает особый вес.

Из разных источников, представленных на манер китайской головоломки, вырисовывается, по сути дела, следующая картина: при всей неопределенности того, о чем договорились Карл и Лев в связи с принятием императорского достоинства уже в Падерборне (Саксония), с уверенностью можно утверждать, что решение папы в то рождественское утро не застало Карла врасплох. Невозможно экспромтом организовать хвалебное песнопение и возгласы одобрения, а также скрыть от взгляда короля положенную перед криптой корону. Да и сам Карл едва ли мог облачиться в одеяние императора лишь непосредственно перед актом посвящения, в котором, и по свидетельству Эйнхарда, он, безусловно, появлялся в Риме, не говоря уже о том, что, оказавшись в сложной, только-только упорядоченной ситуации, папа едва ли рискнул бы провоцировать своего покровителя, влиятельного короля франков, да еще сразу после принесения очистительной клятвы. Раздражение, охватившее Карла скорее всего сразу после церемонии в соборе Святого Петра, отдаленное эхо которого докатилось до нас благодаря Эйнхарду, по-видимому, проистекало из формы акта, обеспечивавшей папе доминирующую функцию, а возносившим одобрения жителям Рима государственно-правовой перевес. Тем самым, как полагают более поздние исследователи, римская идея императорства вовсе не противоречила ахейскому императорскому достоинству. А вот характер церемонии, а также роль совершавшего коронацию и присутствующих в храме породили серьезные возражения.

Хотя в Риме VIII века, уже многие десятилетия подряд уда-; лявшемся от Византии и ее правителей, даже несмотря на то что организованный при участии патриарха Запада Никейский собор 787 года, вернувшись к вопросу о почитании икон, вновь привел к определенному сближению, имели весьма смутные представления и поэтому располагали более чем ограниченными детальными сведениями о формах возведения в императоры на Босфоре, тем не менее было достаточно хорошо известно, что для этой процедуры (не назначения отцом сына в соправители!) конституционно достаточно избрания и назначения войском, сенатом и народом. К этому по большей части (впервые это подтверждено возведением Льва I в 457 году) добавлялась коронация патриархом Константинопольским. Однажды этот акт был исполнен даже присутствовавшим римским папой, когда в 526 году Иоанн I находился в городе императоров и короновал Юстиниана I. Через это благословение император воспринял «мистическое освящение его служения». Подробности той коронации, очевидно, произошедшей в рамках торжественной мессы после вступления правителя на престол, до X столетия не отмечены, а в последующий период времени отражены в императорской церемониальной книге.

Без малого двумя десятилетиями ранее в соборе Святого Петра прошла коронация с участием понтифика: тогда Адриан I помазал на королевское правление сыновей Карла — Людовика и Пипина (Карломана), на которых тем самым распространилось покровительство святого апостола Петра. В результате помазания и коронации понтифик вновь однозначно легализовал династию «выдвиженцев». Эту традицию, по-видимому, подхватил его преемник Лев III в рождественское утро 800 года, когда понтифик помазал старшего сына Карла, тоже Карла, да еще короновал его, как сказано в одном послании Алкуина. Вполне вероятно, что это вызвало злобную усмешку византийского хрониста Феофана Конфессора, в связи с 797 годом отмечающего, что тогда, когда изувеченный папа обратился за помощью к Карлу, королю франков, Рим оказался под господством франков, а Лев III «в оправдание своей вины перед Карлом» короновал его в соборе Святого Петра императором римлян, а потом еще помазал с головы до пят, облачил в императорские одеяния и возложил корону».

Помазание императора для Византии было делом необычным. Низкий поклон перед императором (Рroskynese) являлся составной частью византийского придворного церемониала. Исполнять его обязаны были также патриарх и Роntifex maximus[65] Запада. B любом случае начиная с 669 года папа выражал готовность следовать этому правилу в своих приветственных посланиях. По крайней мере в отношении этого жеста смирения, коронации и облачения Карла в императорские одеяния, а также возгласов одобрения пример Константинополя имел решающее значение. Этим элементам противоречат последовательность и акценты отдельных компонентов процедуры возведения, очевидно, вызвавших огорчение Карла и более чем сдержанную реакцию аббата Рихбота в его записях. Речь шла об экзальтированной роли папы и римлян, потребовавших для себя конститутивных актов. Карл как король и «патриций римлян», видимо, не мог примириться со столь неординарной формой реализации. Разве нe являлся он и без участия папы или жителей града Рима, на взгляд его окружения, «новым Давидом» и властителем христианской империи в качестве преемника Римской империи? Разве не был он уже давно хозяином резиденций прежних императоров (как нам дает понять аббат монастыря Лорш и архиепископ Трирский), например Рима и Равенны, Арлеса и Трира? Как уже Libri Carolini «списали» Римскую империю, так и короли и даже греческие императоры уже не правители всего мира, в то время как Карл «по знаку Божию является королем франков, который правит Галлией, Германией, Италией и теми бесчисленными провинциями».

Распространению ветхозаветно оправданного королевского правления на христианскую империю Запада, чему упорно противилось только Беневенто, соответствовало вытеснение византийцев из Средиземноморья. Правда, данная тенденция не коснулась Сицилии и побережья Адриатики от Венеции до Зары. Это связывали на Западе с узурпацией власти императрицей Ириной, в 787 году велевшей ослепить сына и сместить его. Наши источники умалчивают, стала ли при этом Ирина орудием дворцовой камарильи или поступила так по собственному убеждению. Такого рода правление расценивалось как неприемлемый властный матриархат и, таким образом, как вакансия в имперской системе власти, возможно, даже как требование настоящего момента: король франков, гарант и покровитель папства, соединяет свою персону со свободным титулом, вакантным достоинством. Карл не мог прекословить этому, ведь достоинство императора и Августа было единственным, которое с античных времен возвышало и выделяло его носителя над королевством. Ведь королевский титул, а им обладали также правители Астурии, Мерсии и даже славянские вожди, соответствовал полноте власти господина над многими народами от Атлантики до Венского леса, от Эльбы до ворот Вечного города. Разве в результате принятия более высокого титула, нового монаршего звания одновременно не был восстановлен богоугодный порядок, требующий, по Августину, соответствия «обозначения» и «дела» («nomen» и «res»), согласно которому именно самый влиятельный и единственный правитель христианской империи удостоился положенного ему императорского достоинства и в виде титула?