Дитер Хэгерманн - Карл Великий

• Название: Карл Великий
• Автор: Дитер Хэгерманн
• Издательство: ООО «Издательство АСТ», ЗАО НПП «Ермак»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-018682-7, 5-9577-0127-0

Карл Великий — это имя постоянно встречается в исторических хрониках и современных исследованиях.

Но где заканчивается легенда о величайшем из королей франков и начинается подлинная история умного, тонкого и дальновидного политика и полководца, превратившего силой меча и дипломатии свое слабое, обескровленное государство в могущественную империю?

Эта книга поможет вам узнать, каким в действительности был Карл Великий — император, которого историки сравнивают с Александром Македонским, Цезарем и Наполеоном.

---

Присутствие имеющих право на преемство сыновей на могиле святого Мартина, возможно, подтолкнуло короля просить святого о просветлении. Фактически свой шаг к политическому завещанию Карл сделал лишь в 806 году. Правда, тогда это решение было отягощено проблемой, по сути, неделимого императорского достоинства и его продолжения тремя равноправными сыновьями.

Наполненное благочестием паломничество как исходный пункт для последнего визита Карла к могилам апостолов в 800 году резко контрастирует с многообразными спекуляциями старых и новых исследований насчет императорской власти, о чем Карл уже говорил на встрече с папой Львом III в Падерборпс или непосредственно после нее. Соответствующие источники не дают однозначного ответа. Для Алкуина и других наиболее близких к королю людей Карл скорее не второй Константин, а «новый Давид», от крепких рук которого ожидают оздоровления христианской империи.

К политическим трудностям этих месяцев и дней добавилась личная драма. Из-за нее монарх дольше, чем планировалось, задержался в Туре. Вновь, но теперь уже в последний раз, он стал вдовцом. Королева Лиутгарда, заболевшая еще во время путешествия, 4 июня умерла в аббатстве Святого Мартина и там же была предана земле.

Скончавшаяся королева происходила из аристократического алеманского рода. После смерти Фастрады в 794 году Лиутгарда возглавила солидный ряд официальных наложниц. Дочь Карла Ротруда, согласно тексту Падерборнского эпоса, открывала королевский выезд на охоту, опережая дочерей Фастрады, Теодраду и Гильтруду. Из этой иерархии вытекает ее статус. Вероятнее всего, король связал себя законными брачными узами с Лиутгардой незадолго до прибытия папы Льва III из уважения к понтифику и к требованиям церемониала. Придворные восхищались молодой женщиной. Алкуин и Теодульф славили не только ее красоту, шарм и любезный нрав, но и проявляемый ею большой интерес к свободным искусствам и изящной словесности. Утверждалось, что она днем и ночью с пользой находилась рядом с королем и славилась как радетельница интересов аристократии. Детей у нее не было. В отличие от Гильдегарды и Фастрады она не оказала заметного влияния на политику Карла. Для своего господина — короля и друга Алкуин сочинил вполне традиционное послание, которое завершалось словами утешения: «Желаю, чтобы в вечности ей даровалось счастье; она — мне дорогая дочь. Но я молитвы возношу, чтоб Господу она была угодна».

После кончины Лиутгарды Карл уже больше не женился. Известны имена четырех наложниц, подаривших Карлу пятерых детей — двух девочек и трех мальчиков, о которых после смерти отца Людовик Благочестивый позаботился по-своему. Никто не возмущался интимной жизнью Карла, хранили молчание и церковные инстанции. Только радикальная чистка дворца вскоре после прибытия Людовика в Ахен в 814 году дает представление о настроении в кругу Бенедикта Анианского и реформаторов. Лишь десятилетие спустя в Рейхенау прозвучала уже упомянутая откровенная критика, да и то через призму видений потустороннего мира.

С большой долей вероятности можно утверждать, что после кончины Лиутгарды король сознательно уклонился от заключения еще одного брака. Поскольку после визита папы в 799 году не намечалось больше никаких мероприятий такого высокого ранга, не было необходимости умножать число законных, то есть имеющих право на наследство, сыновей, рожденных в законных браках, усугубляя тем самым проблему правопреемства. Хотя основополагающим критерием легитимности рождения при решении вопроса о правопреемстве впервые стали считать ОгоМпагю шрегп 817 года, определяющим до того времени оставалось волеизъявление отца независимо от происхождения сына. И все же в отказе от имен «Пипин», «Карл» и «Карломан», а также «Людовик» и «Лотарь» значимость более поздних детей явно отличалась уже своим наречением от имен потомков Гильдегарды.

В Туре за два дня до кончины Лиутгарды Алкуин получил таможенные льготы для приданного аббатству Святого Мартина монастыря Кормей. Привилегия касалась перевозки соли и продовольствия на двух судах по Луаре и ее притокам. Данный факт позволяет сделать вывод о том, что и в Галлии традиционное взимание пошлин теоретически пополняло королевскую казну. Важнее, чем эта грамота, представляется указ Карла, посвященный жалобам церковных да и королевских лично зависимых крестьян, роптавших из-за непомерных тягот, связанных с суровым каждодневным трудом. Посовещавшись со своими советниками, монарх составил «нормативный каталог», с того момента ставший обязательным для исполнения. Согласно этому указу, например, безземельный крестьянин на землях, принадлежащих церкви или королю, был обязан отработать целый день на пашне с четырьмя волами. Тот, кто не имел воловьей упряжки и плуга, обязан был отработать соответственно три дня в поле с использованием лопаты. Градация отработки продолжительностью от недели до двух дней соответствует правовому статусу лично зависимых крестьян, правовой форме и величине владения. Наверняка присутствовавшему при этом пфальцграфу Адельгарду было поручено публично объявить об этом указе и приказать всем его исполнять.

С королевским волеизъявлением, призванным определить надежные правовые рамки крестьянских трудов, связан весьма любопытный факт внедрения «двухпартийной» системы сеньери-альной власти, в том числе на территориях между Сеной и Луарой. Этот процесс шел параллельно распаду прежней феодальной власти сеньера и передаче высвобождающейся господской земли в виде земельных наделов закрепленным за дворами лично зависимым крестьянам. Эти наделы они обрабатывали затем как самостоятельные работники. Очевидно, было не так-то просто определить эквивалент «нагрузки» для частного крестьянского хозяйства, с одной стороны, и государственных имений, с другой. Тем более что техническое оснащение дворов плугом и воловьей упряжкой давало наглядный пример хозяйствам, выполнявшим сезонные работы только с помощью мотыги и лопаты или сообразно своему правовому статусу батрачившим всю неделю на господской земле. Король как пользователь государственных и церковных владений наверняка был заинтересован в отыскании приемлемых решений, служивших повышению количества и качества сельскохозяйственного труда.

Между тем Карл вернулся из Тура через Орлеан, где творил его князь поэтов Теодульф, в Ахен. В какой мере исторически значимое в годичных летописях стоит рядом по современным понятиям со сравнительно малозначительным, показывает запись в имперских хрониках. 6 и 7 июля был отмечен обильный иней, который, правда, не нанес большого ущерба плодовым деревьям. В начале августа король прибыл в Майнц, где, согласно хроникам Лорша, «собрал верную ему знать, напомнив о несправедливости, нанесенной римлянами папе; и он повернул свое лицо, дав понять, что отправляется в Рим, что и случилось». Аббат Рихбот, наиболее вероятный автор этих записей, разъясняя смысл перехода через Альпы, не упускает случая, чтобы подчеркнуть мирное состояние королевства. Забота о понтифике, а не принятие императорского достоинства побудило Карла отправиться в Рим. Он исполняет свой долг защитника Римской церкви как союзник папы, как «патриций римлян», а может быть, и как новый Константин.

Эйнхард связывает этот визит Карла с особо трепетным отношением к могиле апостола Петра, которую монарх постоянно стремился защищать и оберегать, облагораживать и обогащать. Правда, «его последний визит имел не только эти основания, но и то, что римляне… заставили папу Льва умолить короля о верной преданности. Поэтому он прибыл в Вечный город, чтобы восстановить состояние церкви, которое оказалось чересчур расшатанным. Визит продолжался всю зиму». Текст очистительной клятвы, принесенной Львом III перед собранием в соборе Святого Петра 23 декабря 800 года, обнаруживает ту же тональность: «Чтобы обсудить этот правовой случай [то есть предъявленные папе обвинения в тяжких преступлениях], исключительно милосердный и исключительно величественный господин король Карл в сопровождении духовенства и знати прибыл в этот город». И в цитируемых свидетельствах не прослеживается даже намека на императорское достоинство и его реализацию.

В поэтическом произведении, которое Алкуин, можно сказать, по традиции посвящает в эти месяцы своему господину и хозяину, хоть и говорится о Риме как о голове мира, но исключительно в христианском смысле, как о месте, в котором сосредоточены священные сокровища. Пусть король поскорее исцелит израненные члены, «дабы Отец [папа] и народ [римляне] жили в духе мирного согласия…» И продолжает: «Голова мира [Рим] ожидает тебя-как покровителя [!], который призван служить восстановлению нарушенного мира. Предстоятель церкви должен с его помощью обрести праведное начало в управлении церковью». И наконец: «Дабы он оставался с тобою денно и нощно, целительно воздействуя на тебя, о король: пусть направляет и защищает тебя на обратном пути, дабы в радости встретили тебя дома как победителя». Рим, голова мира, вечная обитель князя апостолов Петра, хранительница спасения, не может не притягивать Карла как патрона, несущего защиту, право, спокойствие и согласие. Неясно только, сталкиваются ли в понятии «патрон» представление о защитнике и «патриции римлян», носителе административной власти. Целью визита в Рим было главным образом урегулирование сложившегося там положения, избавление папы от его противников и восстановление Рах Rоmanа[64] на базе общехристианского согласия.