Александра Егорушкина - Настоящая принцесса и Снежная Осень

• Название: Настоящая принцесса и Снежная Осень
• Автор: Александра Егорушкина
• Жанр: Детская фантастика
• Год: 2005
• ISBN: 5-93878-191-4

Наступила странная осень, и на ещё не опавшие листья посыпался снег. Непонятные события завязываются в Петербурге. В школе, где учится Лиза Кудрявцева, она же Принцесса Радингленская, начинается конкурс на участие в каком-то таинственном фильме. Вода в Неве поднимается, на улицах появляются говорящие крысы, а бронзовые львы сходят со своих постаментов. Зло приняло новое обличье, и теперь от Лизы и её друзей зависит судьба не только Радинглена, но и Петербурга.

---

Мягкие шаги опять заходили взад-вперед. Пол, кажется, каменный. И сыростью пахнет. Подвал, что ли?

— Просто удивительно, насколько все стремятся мне помочь, — человек в темноте глумливо фыркнул. — Поразительно. И тебе огромное спасибо — то, что ты сам вернулся с порога и пришёл в учительскую, сэкономило мне некоторое количество усилий. А за тобой и другие придут. Как миленькие.

«Другие — это кто? — напрягся Лева. — Да кто бы они ни были! К этому! Сюда! Лизка точно побежит, и никто её не остановит. Нет, так не годится. Надо думать. Шёл бы он отсюда, а то сосредоточиться не дает! Или нет, пусть говорит, мало ли про что-нибудь полезное проболтается?»

Тот, в темноте, будто мысли читал:

— …девчонка первая прибежит, а как только я получу девчонку, то получу и мальчишку, — спокойствия в голосе как не бывало, теперь человек в темноте лихорадочно бормотал, будто разговаривал сам с собой, забыв о присутствии Левы. — Да-да, конечно, он наверняка носит это с собой, — он же не дурак, да и никто это так просто из рук не выпустит…Отлично, отлично, всё как по заказу, до Амберхавена-то мне не дотянуться…

Лева вздрогнул от неожиданности — стул под ним скрипнул. Человек в темноте осёкся и умолк, а когда снова заговорил, то голос у него опять был ровный и даже вкрадчивый:

— Главное, дружок, — меня слушаться, тогда будешь цел и невредим. Всё честно, ты — мне, я — тебе, — пообещал он. — Кстати, ты имей в виду — я всегда играю по-честному. Да и не изверг я — детей убивать, они мне для другого нужны…

«Для чего это для другого? — Лева навострил уши. — Отлично, давайте, подкиньте мне ещё информации к размышлению!» — он хотел машинально поправить очки, но на носу было пусто. Тьфу ты!

— Мне нравится твоё молчание, — снисходительно одобрил голос. — Похоже, ты намерен вести себя разумно. Видишь, я с тобой откровенен. Или теперь уже не видишь? А? — он отрывисто засмеялся и вроде бы подошёл поближе.

Лева попробовал отодвинуться. Находиться рядом с этим человеком было просто невозможно — в голове начинало мутиться, как будто температура сразу подскакивала.

— Вот так-то лучше. — Голос и шаги удалялись. — Отдыхай, дружок.

Дверь со скрипом приоткрылась, но светлее не стало. А потом захлопнулась.

* * *

Возвращаясь домой, Филин зашел в аптеку и набил карманы промокшей серой куртки всякими пакетиками, содержимое которых щедро сулило мгновенно избавить от любой простуды. Или, по крайней мере, отодвинуть болезнь на шесть часов. Когда живёшь один, болеть нельзя, а кто же знал, что на улице вдруг станет около нуля и внезапно грянет дождь со снегом? Вчера ещё было плюс пятнадцать и даже солнышко… А термометр за окном разбился ещё летом, когда Филин, возвращаясь с ночной прогулки, задел его крылом. В общем, сам виноват.

Фокстерьер Монморанси, которого Филин привязал снаружи у аптеки, тоже озяб и дрожал крупной дрожью. Правда, это не мешало ему грозно рычать и изо всех сил натягивать поводок, стараясь добраться до разбитого подвального окошка. Крысы там, что ли?

При виде хозяина песик радостно тявкнул и устремился к парадной, рассекая засыпанные листьями лужи, как катер. Первый пролёт он преодолел одним прыжком, а потом вдруг кинулся назад и, скуля, прижался к ногам Филина.

— Что такое, Ране? — Филин поморщился: горло изрядно саднило. То ли ещё будет.

— Здрасьте, — послышался с площадки хрипловатый мальчишеский голос. — А я тут вас жду.

Монморанси позорно поджал хвост и даже глаза закрыл от ужаса. Дугокрылых огнедышащих он боялся в любом виде.

— Привет, Константин, — удивился Филин. — Заходи, гостем будешь. Не замерз? Ране, спокойно, свои, не узнал?

Красивый темноволосый мальчик с готовностью соскочил с подоконника и потянулся, не выпуская изо рта сигареты.

— Я не знал, что ты куришь, — осторожно сказал Филин и закашлялся.

— Это, — буркнул младший Конрад. — И вы туда же.

Филин зажёг свет в прихожей. Дождь за окном лил стеной. Крыши и карнизы гремели, как жестяной барабан.

— Я… В общем, домой я не пойду, — сообщил Костя и неумело затянулся. С волос у него текло — значит, ждал недолго.

Филин, стягивая отяжелевшую от воды куртку, посмотрел на него вопросительно. Где-то в затылке проклюнулось и пошло в рост зерно головной боли.

— Ладно, можно, — уронил он.

— Что — можно? — удивился Костя.

— Курить здесь можно.

— Издеваетесь! — Дракончик весь ощетинился и погасил сигарету о косяк, а окурок воровато сунул в карман.

— Напротив, — сказал волшебник, глядя на некрасивую подпалину на дереве.

— Что — напротив?

— Ванная напротив. Душ горячий прими, а то простынешь. А я, с твоего позволения, переоденусь.

Пока в ванной шумела вода, Филин успел ещё и градусник в аптечке отыскать — надо же узнать о себе всю правду.

— В общем, — повторил Костя, получив чашку горячего чая и бутерброд, — не пойду я домой. Чего они как эти?

Монморанси скулил в прихожей — боялся. Филин поднял повыше воротник самого тёплого свитера и вынул градусник из-под мышки. Ничего себе. Только температуры не хватало…

— Ты поссорился с родителями? — Филин грел ладони о горячую голубую кружку, над которой вился парок. В кружке плавало прозрачное колесико лимона.

— Маме вообще слова не скажи — на всё орет, что сестрёнку не жалею! — взорвался Костя и чуть кружку не опрокинул. — А сестрёнка эта даже не родилась ещё! А папа туда же — не кури, не ругайся, здесь не стой, того нельзя! А сам как паровоз дымит!

— На лестнице, — вполголоса напомнил Филин и отхлебнул обжигающего чаю.

— И вообще всё время говорит про то, как подросшие драконы стадо покидают! — Костя прогудел последние слова так похоже на папеньку, что Филин усмехнулся. — Им новый драконёныш, — он тряхнул взлохмаченной подсыхающей головой, — старого дороже!

— Охохонюшки-хохо, — вздохнул Филин. — Что же мы с тобой теперь делать будем?

— Не пойду домой! — набычился звероящер.

— Ну, по крайности, надо позвонить и сказать, что ты жив, — заметил Филин. — Хочешь, я сам позвоню?

Костя посмотрел на него недоверчиво, откусил полбутерброда сразу и кивнул.

— Хорошо, поживи пока у меня, — предложил Филин. — Живи сколько надо. — Он разболтал в стакане содержимое яркого пакетика — вода вспенилась и заволоклась оранжевым — и залпом выпил шипучку. Тоже мне апельсиновый вкус.

Костя оторопел и чуть не подавился бутербродом. Ожидал он совсем другого.

— В школу тоже не пойду, — предупредил он на всякий случай.

— Дело твое, — покорно согласился Филин. Лечь бы…

— Работать буду, не думайте, — усовестился дракон. — Каскадёром.

— Идея хорошая, но, боюсь, тебя не возьмут, годами не вышел и паспорта нет. Впрочем, проверим… Когда сестрёнка-то родится?

— Ну, через неделю. Может, вообще завтра.

— Понимаешь, родится сестренка, а папа твой всё время на работе, — задумчиво сказал Филин. — Я, знаешь ли, наблюдал вблизи маленьких детей — трудно с ними. Так что же, маме всё одной? Иногда ведь даже за хлебом некогда выйти…

Костя заёрзал.

— Ты, конечно, можешь иногда и отсюда к родителям заходить помочь, — продолжал Филин. — В общем, решим. А теперь прости, что-то я себя неважно чувствую. Холодильник к твоим услугам. Захочешь спать — устраивайся на диване в библиотеке. Бельё сейчас дам. — Филин поднялся и сделал пробный шаг вверх по крутой деревянной лесенке, которая вела из кухни в его комнату на башенке, — ничего, идётся, только температура, кажется, лезет… Ох, некстати… Не подействовал порошочек, а все Мелиссины снадобья остались в Радинглене…

Стемнело в тот вечер стремительно, как в театре, когда люстры гаснут. А дождь всё не унимался.

Из Филинского окна площадь Льва Толстого казалась одной огромной бездонной лужей. В ней отражалось мокрое чёрное небо. Машин на площади не было.

Когда во всей квартире с громким щелчком погас свет, был уже вечер. Лиза, решив не бояться, зажгла на кухне свечку, пристроив её в розетку для варенья, потом разумно и хозяйственно проверила пробки — все было в порядке. Вдохнув поглубже, она отважилась позвонить в аварийную — как-никак она дома за старшую и надо проявлять самостоятельность. И тут оказалось, что телефон тоже не работает — даже гудка не было. Никакого вообще.

Лизе стало не по себе. Она сразу вспомнила, что так и не дозвонилась Лёвушке, что Бабушка в Радинглене и почему-то до сих пор не вернулась и что наводнение и крысы. И дождь и ветер за окном стали очень громкие, а окна не горели во всём дворе, и только кое-где ходили со свечками — было видно, как в чужих окнах тени качаются. И сколько Лиза ни ругала себя, сколько ни вспоминала действительно неприятные истории, в которые ей случалось попадать в последнее время, — становилось только хуже.