Петр Григоренко - Мысли сумасшедшего

• Название: Мысли сумасшедшего
• Автор: Петр Григоренко
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Но из марксизма-ленинизма вытекает и еще один вывод. Он заключается в том, что такое "единодушие" народа - явная ненормальность, патология в развитии общественного организма. Он тяжело болен. В нем нет нормальных условий для борьбы мнений, а следовательно, и для развития общества. Диагноз же только один - застарелая, тяжелая форма тоталитаризма.

Именно поэтому возглавляемый Вами орган государственной власти занят преимущественно войной с народом. Именно поэтому, несмотря на все усилия кинопропаганды и славословия со страниц официальной прессы, любовью народной этот орган не пользуется. Думаю, не только у меня возникают отнюдь не художественные ассоциации при виде монументального здания на Лубянке. Я умышленно не говорю о площади Дзержинского, чтобы ничем не связать светлое имя "рыцаря революции" с учреждением, ныне размещающимся в этом здании.

Глядя на него, я не вижу ни его архитектурных особенностей, ни пустых тротуаров вокруг него. Мне представляются только тяжелые бронированные ворота с тыльной стороны здания, путанные проезды внутри двора, внутренняя тюрьма с моей одиночной камерой (No 76) в ней и прогулочными металлическими клетками на крыше здания. И еще я вижу грязные, заляпанные известкой тома Ленина, которые после длительных моих требований достали специально для меня с чердака лефортовской тюрьмы, и туда же, видимо, отправили "по минованию надобности". А ведь немало и таких, кому видятся еще и подвалы этого здания с орудиями бесчеловечных пыток.

И никакое кино, никакая хвалебная литература не помогут до тех пор, пока эта организация будет продолжать войну с народом, до тех пор, пока не будут до конца разоблачены античеловеческие дела, творившиеся за этими стенами, до тех пор, пока камеры пыток и применявшиеся в них орудия не станут экспонатами музея, как казематы Петропавловки. До тех пор, пока это не сделано, нельзя верить ни одному слову тех, кто является наследниками, а может быть, и соучастниками ягод, ежовых, берий, абакумовых, меркуловых.

Возникает вопрос - зачем я Вам все это написал? Чтобы не нужно было гадать, произведу суммирование.

Я не признаю за КГБ права действовать противно Конституции: вмешиваться в частную жизнь граждан, мешать им выполнять свой общественный долг, как они сами его понимают, а не как предписывает власть, вызывать людей для проведения так называемой "профилактики", а вернее для того, чтобы напугать и деморализовать тех, у кого начинает просыпаться общественное сознание и кто еще недостаточно усвоил свои гражданские и человеческие права.

Применяя сказанное к себе, я настаиваю, чтобы мне не мешали пользоваться свободой слова, печати, собраний, митингов, демонстраций, а также не препятствовали общению со всеми, с кем я считаю нужным общаться, вне зависимости от того, гражданами какой страны они являются. Настаиваю также, чтобы была прекращена унизительная для меня филерская слежка, прослушивание квартиры и телефонных переговоров, перлюстрация писем.

Думаю, излишне даже и говорить, что предоставленного мне Конституцией права я никогда не использую во вред моей Родине и делу коммунизма. Мне нечего скрывать. Намерения мои честные, и нeчего тратить народные деньги на содержание дармоедов, филерствующих по моим следам и по следам членов моей семьи. Я свои намерения могу сообщать даже наперед - и не закрытыми донесениями, а во всеуслышание.

Так, ближайшими моими намерениями являются cлeдующие:

- непримиримая борьба с раскольниками мирового коммунистического движения, прежде всего, с теми, которые находятся в рядах КПСС, особенно на высших руководящих постах;

- борьба против вольных и невольных извращений и прямой фальсификации марксизма-ленинизма, что получило широчайшее распространение в советской печати;

- разоблачение всяческой лжи и фальсификации как в отношении исторических событий, так и современных явлений внутренней жизни страны, что тоже широко распространено в печати и в устной информации;

- борьба за ликвидацию беззаконий в отношении лично меня.

По последнему вопросу могу уточнить, что я имею в виду конкретно.

Вы знаете, что до сих пор я был готов пойти и на формальное восстановление законности, т. е. на то, чтобы не брать под сомнение истинность моей психической невменяемости, если правительство признает определение суда и приведет мое правовое и материальное положение в соответствие с этим определением. Сейчас я на это не согласен. За три года мытарств я понял, что там, где произвол, компромиссы невозможны. Поэтому теперь я буду бороться за установление полной и неприкрытой истины. Эту борьбу я делю на два этапа.

Этап первый. Борьба за отмену диагноза лживой психиатрической экспертизы. Я не сомневаюсь, что добьюсь этого, если сумею достигнуть полной гласности. Достигнуть же ее можно только путем использования конституционных свобод, особенно свободы слова и печати.

Во втором этапе я буду добиваться открытого следствия и суда надо мною по делу, состряпанному в 1964 году и послужившему поводом для заключения меня в тюремную "психиатричку". После суда я отдам все силы и время, сколько бы его ни потребовалось, чтобы посадить на скамью подсудимых всех организаторов и исполнителей учиненной надо мной беззаконной расправы. Хочу надеяться, что у нового руководства КГБ достанет уважения к правосознанию граждан, чтобы не мешать мне выполнить этот мой гражданский долг.

Вот и все, что я хотел сообщить Вам.

Письмо это предназначено только для Вас. Но если я не получу в течение разумного срока удовлетворяющего меня ответа, я сделаю его орудием самозащиты. Тон и размеры письма объясняются именно этим, вторым его предназначением.

Вам лично мне очень хотелось бы написать в более дружелюбном тоне, что, как я понимаю, лучше служит целям достижения взаимопонимания. Но мне так часто, вернее даже - всегда, не отвечали. Под влиянием последнего, работая над письмом, я больше думал о втором его предназначении.

С уважением

П. Григоренко

Р.S. Разумным я считаю срок не более месяца. Но если Вы считаете его недостаточным, прошу сообщить Ваше предложение. Думаю, что согласия на сей счет можно легко достигнуть.

19.2.68 г.

П. Григоренко

Григоренко Петр Григорьевич,

Москва Г-21, Комсомольский проспект,

дом 14/1, кв 96, телефон: Г-6 27 37.

ЗАПИСЬ РЕЧИ

произнесенной 17 марта 1968 года на банкете в ресторане "Алтай", устроенном представителями крымско-татарского народа в Москве по случаю 72-летия писателя А. Е. Костерина

Дорогие товарищи!

Мой самый близкий друг Алексей Евграфович Костерин, который, как вы знаете, лежит сейчас в больнице с тяжелым инфарктом, поручил своей жене Вере Ивановне и мне представлять его на сегодняшнем вечере. Это для меня большая честь. Особенно тронут я тем, что он доверил мне высказать наше общее, т. е. его и мое мнение по вопросу борьбы крымских татар за свою национальную автономию.

Алексей Евграфович, который родился и вырос на многонациональном Северном Кавказе, с детства видел жестокое национальное угнетение малых народов, разжигаемую угнетателями национальную рознь и вражду, отвратительный великодержавный шовинизм. Жестоко страдая от того, что его нация выступает в роли угнетателя "инородцев", он, как русский патриот, решил посвятить всю свою жизнь борьбе за национальное равноправие, за дружбу народов.

Этому своему юношескому решению он не изменил ни разу за свою суровую, нелегкую жизнь.

Три года царской тюрьмы не только не сломили его революционную волю, но еще больше закалили ее. Будучи освобожден Февральской революцией, он с головой уходит в работу по организации и просвещению народов Северного Кавказа. Он не оставил эти народы даже когда край был захвачен "белыми". Он организует партизанское движение в горах и участвует в нем вплоть до полного изгнания белых с Кавказа.

После гражданской войны вопросы национального равноправия остаются главными и в его партийно-советской работе, и в его литературном творчестве.

Только один раз не было слышно протестующего голоса писателя Алексея Костерина. Это случилось в то время, когда происходило зверское изгнание с родных земель немцев Поволжья, калмыков, малых народов Северного Кавказа и вашего народа - крымских татар. Произошло это потому, что не имелось никакой возможности высказаться. Он сам в это время находился за колючей проволокой в сталинско-бериевских лагерях истребления.

Однако и 17 лет лагерного кошмара не сломили его. Оказавшись на свободе, он сразу же, смело и решительно, поднимает свой голос в защиту "малых и забытых".

О нынешней его борьбе говорить не буду. Вы знаете о ней не хуже меня. Его горячее сердце большевика-ленинца целиком отдано борьбе за восстановление ленинской национальной политики. К сожалению, нагрузка оказалась больше, чем могло выдержать это сердце. Но мы все верим, что это временно, и недалек тот день, когда его голос снова зазвучит в полную силу.