Кэтрин Джинкс - Инквизитор

• Название: Инквизитор
• Автор: Кэтрин Джинкс
• Издательство: Издательство «Иностранка»
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2006
• ISBN: 5-94145-409-0

Кэтрин Джинкс живет то в Австралии, то в Канаде, но всю свою жизнь увлеченно изучает Средневековье, эпоху Крестовых походов и великих рыцарских орденов, рвавшихся к власти в Европе и Азии. Об этой эпохе она пишет и свои книги, пользующиеся неизменным успехом в англоязычном мире. Новый роман Джинкс переносит нас во Францию XIV века, в годы, когда католическая церковь ведет войну на уничтожение с еретиками-альбигойцами. Движение альбигойцев или катаров, отвергавших церковную иерархию и папство, охватило, начиная с XII века, всю южную Францию, увлекая и знать, и простолюдинов. Дело о катарской ереси расследует инквизиционный суд, составленный из монахов-доминиканцев, но следствие обрывается зверским убийством старшего инквизитора отца Августина. Поиски убийцы возвращают его подчиненного, брата Бернара, к запутанным событиям пятидесятилетней давности. На пути к разгадке Бернар не только узнает страшную тайну отца Августина и обнаруживает предателя в своем ближайшем окружении, но и встречает свою любовь.

---

Когда я пришел в Палату, дверь мне отворил сам Пьер Жюльен. Судя по его опухшей физиономии и синякам под глазами, он тоже провел бессонную ночь и теперь был вовсе не рад видеть меня. Прежде чем он начал гнать меня прочь, я спросил, на месте ли Раймон Донат.

— Нет, — ответил он, — а у меня назначен допрос. Я уже собирался отправить посыльного к нему домой.

— Там вы его не найдете, — перебил я. — Раймон отсутствовал всю ночь.

— Что?

— Его жена не видела его со вчерашнего утра. Я не видел его с обеда. — И то обстоятельство, что он должен был присутствовать в Палате, чтобы вести протокол допроса, весьма меня встревожило. Хотя он не впервые не ночевал дома, он впервые не явился к назначенному допросу. — Я подозреваю, что он, как обычно, посвятил ночь блудницам, и боюсь, как бы он не спутался с ворами. Конечно, это просто может быть следствие чрезмерных возлияний…

— Я должен идти, — объявил Пьер Жюльен.

Я все еще стоял на пороге, потому что он не давал мне войти, и едва не упал, когда он ринулся вперед.

— Пошлите за Дюраном Фогассе, — бросил он через плечо. — Скажите Понсу, что дознание отменяется.

— Но…

— Оставайтесь здесь до моего прихода.

С изумлением глядел я вслед его удаляющейся фигуре, не в состоянии объяснить себе его столь необычное поведение. Потом я сообразил, что его комната сейчас пуста, и отправился туда, чтобы произвести досмотр.

Как и следовало ожидать, бумаги отца Августина находились там, и среди них я нашел письмо епископа Памье. Радуйтесь всегда в Господе; и еще говорю: радуйтесь![88] Воистину, это было свидетельство милости Божией!

Я спрятал документ у себя в одеждах, подумав, что позднее, может быть, я его уничтожу. Затем, исполняя указание Пьера Жюльена, я отправился в тюрьму, где попросил Понса послать за Дюраном Фогассе. Я также сообщил ему об отсутствии Раймона. Мы оба согласились, что из-за жены блудной обнищевают до куска хлеба. Раймону, по мнению Понса, не следовало «совать свой фитилек в какие попало свечки».

— По-моему, — прибавил он, — коль скоро этот дурень соблазнял чужих жен, так уж не болтал бы об этом на каждом углу. Я всегда говорил, что с ним поквитаются.

— Вы не припомните, кого он соблазнил в последнее время?

— Если бы я помнил, я бы вам сказал. Мне недосуг слушать болтовню Раймона. Но писарь либо этот паренек, Дюран, должен знать.

Это была ценная подсказка. Однако когда я спросил брата Люция в скриптории, то он отвечал весьма расплывчато и бестолково. Женщины? Женщин было так много.

— А в последнее время? — настаивал я. — В последние несколько недель.

— О… — Несчастный каноник залился краской. — Отец мой, я стараюсь не слушать… это грешно.

— Да, конечно. Я понимаю. Да и наверняка прескучно. Но вы не запомнили каких-либо имен, брат? Или описаний?

— Они все, кажется, от природы похотливы, — пробормотал он, красный как рак. — С дородной… дородной грудью.

— Все?

— Раймон говорит «вымя». Ему нравится «большое вымя».

— Вот как?

— Была одна по имени Клара, — продолжал брат Люций. — Я запомнил ее, потому что я тогда еще подумал: как может женщина, носящая имя этой святой праведницы, быть вместилищем таких пороков?

— Да. Это великий грех.

— Но он не часто называет мне их имена, — закончил писарь. — Он любил описывать их внешность.

Я мог себе это представить. И посочувствовать. Мне было искренне и глубоко жаль брата Люция и не хватило духу более пытать его. Он и так уже стерпел достаточно надругательств, — подумал я. Иные монахи безо всякого смущения обсуждают соитие и женскую плоть, но брат Люций был не из их числа. Он был человек большой скромности, сын давно ослепшей вдовы, и жил в монастырском заточении с десяти лет.

— Ответьте мне, — сказал я, — вы видели Раймона вчера днем? Он как пошел в храм Святого Поликарпа, так и не возвращался сюда после моего ухода?

— Возвращался, отец Бернар.

— Ах, вот как?

— Да, отец мой. Он все еще был здесь, когда я пошел к вечерней службе.

— Говорил ли он вам что-нибудь? О библиотеке епископа? Где провел предыдущую ночь?

— Нет, отец мой.

— Совсем ничего?

Брат Люций снова покраснел. Он стал нервно перекладывать письменные принадлежности на столе, затем вытер руки о рясу.

— Он… он говорил о вас, отец Бернар.

— Да что вы? — Этого следовало ожидать. — И что же он сказал?

— Он был очень на вас сердит. Он сказал, что вы оскорбили его, что помыкали им, как слугой.

— Что-нибудь еще?

— Он сказал, что погибели предшествует гордость.

— Бесспорно, — согласился я и поблагодарил брата Люция за помощь. Решив дождаться Дюрана, я вернулся к своему столу и сидел праздно, перебирая в голове собранные мною сведения. Их набралось немного. В первый раз мне пришла в голову мысль, не Раймон ли донес моему патрону, что я не собираюсь следовать его советам в отношении допросов. Дюран, я был убежден, никому не повторил моего замечания насчет Бруны д'Агилар. А Люций ответил бы только на прямой вопрос; он никогда не заговорил бы об этом без принуждения.

Это наверняка дело рук Раймона. В пылу своего гнева, по пути в епископский дворец, он, наверное, зашел к старшему инквизитору и донес ему о моей вопиющей дерзости. Погибели предшествует гордость[89]. Гордость Раймона всегда была очень ранима.

Я все сидел и раздумывал, когда Дюран Фогассе с улицы постучал в дверь. Поднявшись, я пошел ему отпирать.

— Раймон Донат исчез, — сообщил я, когда он вошел.

— Я слышал.

— Вы видели его со вчерашнего дня? Потому что никто его не видел. Даже жена.

Вид Дюрана заставлял предположить, что его вытащили из постели, ибо взгляд у него был мутный, лицо помятое, платье в беспорядке. Он взглянул на меня из-под копны черных волос.

— Я сказал отцу Пьеру Жюльену, что его нужно искать в чужих постелях, — ответил он. — Вы знаете Лотара Карбонеля? Консула? На днях я видел Раймона с одной из его служанок.

— Подождите-ка, — меня поразило упоминание им моего патрона. — Когда вы говорили об этом с отцом Пьером Жюльеном?

— Только что. — Рухнув на скамью, Дюран вытянул свои длинные ноги и принялся тереть глаза и зевать. — Я прохожу дом Раймона по пути сюда, вы же знаете.

— То есть отец Пьер Жюльен сейчас дома у Раймона?

— Все у него дома. Сенешаль. Чуть ли не весь гарнизон…

— Сенешаль?

— Он и отец Пьер Жюльен как раз спорили на пороге.

Я опустился на скамью. Мои колена отказывались держать меня, ибо в тот день на мою долю выпало слишком много потрясений.

— Они спорили о реестрах, — продолжал Дюран с ленивым удивлением. — Отец Пьер Жюльен настаивал, что все реестры, какие бы ни были найдены, являются собственностью Святой палаты и должны быть переданы ему в руки, что никто не вправе до того открывать их. А сенешаль говорил ему, что никаких реестров не нашли, кроме личных рабочих реестров Раймона.

— Сенешаль искал реестры?

— О нет. Он искал труп Раймона.

— Что?

Дюран рассмеялся. Он даже похлопал меня по руке.

— Простите меня, отец Бернар, — сказал он, — но у вас такое лицо! Святой отец, я слышал, что когда мужчину или женщину убивают, то сенешаль прежде всего подозревает супруга.

— Но нет же доказательств…

— Что Раймон мертв? Верно. Я лично считаю, что он отсыпается где-то после попойки. Но, может быть, я ошибаюсь. У сенешаля больше опыта в таких делах.

Я затряс головой, увязая в глубоком болоте и находя точки опоры.

— Мы, конечно, должны задаться вопросом: где он спал с этими женщинами? — продолжал нотарий. — У него есть пара доходных домов, здесь в округе, но они полностью заняты.

Может, кто-нибудь из жильцов пускает его к себе, за скидку в оплате? Или он просто хоронится по навозным кучам, как всякий другой.

Мои мысли постепенно становились более связными. Я поднялся на ноги и сказал Дюрану, что я иду в дом Раймона. Но не успел я дойти до двери, как он окликнул меня:

— Отец Бернар, один вопрос.

— Да? Что такое?

— Если Раймон жив, в чем у меня нет сомнений, что будет со мной?

— С вами?

— При одном инквизиторе работы для двух нотариев будет недостаточно.

Наши взгляды встретились, и что-то в моих глазах или в складках губ подсказало ему ответ. Он улыбнулся, пожал плечами и развел руками.

— Вы оказали мне бесценную услугу, отец мой, — сказал он. — Эта должность делается мне не по вкусу кровавой.

— Оставайтесь здесь, — сказал я, — до возвращения инквизитора. Он специально вас вызывал.

И я ушел, терзаемый всеми теми вопросами, на которые мне хотелось найти ответы. Неужели Раймон Донат взял домой следственные реестры, прекрасно зная, что это запрещено всем, кроме инквизиторов еретических заблуждений? Знал ли Пьер Жюльен об этом нарушении устава? И какие реестры он отобрал? Ища просветления, я не шел, а на крыльях летел к дому Раймона, и только затем, чтобы еще в виду Палаты натолкнуться на взбешенного Пьера Жюльена.