Виктор Егоров - Искатель. 1970. Выпуск №4

• Название: Искатель. 1970. Выпуск №4
• Автор: Виктор Егоров
• Издательство: Издательство «Молодая гвардия»
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1970

На 1-й стр. обложки — рисунок А. ГУСЕВА к повести Виктора Егорова «Заложник».

На 2-й стр. обложки — рисунок Г. НОВОЖИЛОВА к повести Владимира Малова «Семь Пядей».

На 3-й стр. обложки — рисунок Л. КАТАЕВА к рассказу Артура Конан-Дойля «Ужас высот».

---

Главная часть рукописи написана очень четко чернилами, но последние несколько строк набросаны карандашом так неразборчиво, что их едва можно было прочесть. Есть основания предполагать, что они нацарапаны кое-как в кресле авиатора во время полета. На последних страницах и на обертке обнаружено несколько пятен. Эксперты установили, что это пятна крови млекопитающего, а возможно, человека. Позже было доказано, что это кровь Джойс-Армстронга: в ней были найдены следы малярии, а как известно, пилот страдал перемежающейся лихорадкой. Какое мощное оружие дает современная наука детективам!

Первые две страницы рукописи утеряны, не хватает одной страницы и в конце повествования, но все это не вредит общей связности рассказа. Предполагают, что утраченное начало записей относится лично к Джойс — Армстронгу, его квалификации как летчика и прочим данным. Все эти сведения, конечно, оказалось возможным получить из других источников.

Джойс-Армстронг считался одним из выдающихся пилотов Англии. В течение многих лет он славился не только своей отвагой; он был также талантливым инженером. Оба эти качества давали ему возможность и изобретать, и испытывать на опыте некоторые свои приборы (в числе его изобретений, например, можно указать усовершенствованную конструкцию гироскопа — этот прибор называется сейчас гироскопом Джойс-Армстронга).

По свидетельству его немногочисленных друзей, Джойс-Армстронг был не только механиком и изобретателем; он был поэтом и мечтателем. Обладая большим состоянием, он тратил значительные средства на свои авиационные увлечения. У него были четыре аэроплана в ангарах около Девайза. Говорят, что за последний год он совершил не менее 150 полетов. По характеру он был склонен к уединению, угрюмому настроению, избегал общества своих товарищей.

В последнее время люди, близко знавшие Джойс-Армстронга, отмечали в его поведении некоторые странности. Известно, что Джойс-Армстронг очень болезненно воспринял весть о катастрофе, происшедшей с лейтенантом Мэртлем. Мэртль, пытавшийся установить рекорд высоты, упал примерно с 30 тысяч футов. Страшно сказать — хотя тело и конечности сохранили свою форму, голова пилота так и не была найдена. По словам капитана Дэнджерфильда, знавшего Джойс-Армстронга лучше, чем кто-либо другой, на встречах летчиков Джойс-Армстронг всегда задавал один и тот же вопрос, зловеще улыбаясь: «А скажите, пожалуйста, куда же делась голова Мэртля?» Создавалось впечатление, что у него есть какая-то мрачная догадка на этот счет, о которой, однако, он ни с кем не хочет говорить.

Известен и другой случай подобного же загадочного поведения Джойс-Армстронга — во время диспута за столом летной школы в Солсбери о том, какую из опасностей, подстерегающих летчика на больших высотах, следует признать наиболее угрожающей. Выслушивая различные суждения о воздушных ямах, конструктивных неполадках, чрезмерном крене самолета, он лишь пожимал плечами, храня угрюмое молчание. Можно было подумать, что ему известно на этот счет что-то большее, чем всем остальным.

Следует, наконец, отметить и то, что после бесследного исчезновения Джойс-Армстронга его личные дела оказались в таком аккуратном состоянии, что создавалось впечатление, будто у него было предчувствие катастрофы.

Таковы предварительные пояснения, после которых я изложу повествование самого Джойс-Армстронга совершенно так, как оно было изложено, начиная с третьей страницы в его записной книжке, испачканной кровью.

«…Когда я обедал в Реймсе с Козелли и Густавом Раймондом, я обнаружил, что ни один из них не имел ни малейшего представления об особой опасности, таящейся в высших слоях атмосферы. Я не раскрыл им своих мыслей, но так близко подходил к этому, что, будь у них хоть какая-нибудь аналогичная мысль, они не могли бы не высказать мне ее. Но это были пустые, тщеславные парни, все мечты которых заключались в том, как бы увидать в газетах свои фамилии; позже я выяснил, что ни один из них никогда не летал выше 20 тысяч футов. Если мои предположения правильны, пилоту грозит опасность лишь в зоне атмосферы, расположенной значительно выше.

Полеты на машинах тяжелее воздуха проводятся уже более двадцати лет, и позволительно спросить, почему же опасность, которую я имею в виду, обнаружилась только в наши дни? Ответ прост. В прежние годы, когда мощность воздухоплавательных машин была еще невелика, когда «гномы» или «грины» в сто лошадиных сил считались пригодными для любых целей, высота полета была еще очень ограниченна. Теперь, когда самолет в триста лошадиных сил является правилом, а не исключением, полеты в высшие слои атмосферы становятся все более доступными, более обыденными. Некоторые из нас могут вспомнить, как в дни нашей молодости Гарро приобрел всемирную известность, поднявшись на 19 тысяч футов, а перелет через Альпы считался замечательным достижением. Сейчас масштабы изменились. За один только прошлый год было совершено двадцать высотных полетов, и большей частью успешно. Высота в 30 тысяч футов достигается теперь без особых сложностей, если не считать холода и затрудненного дыхания. Но почему же о страшной опасности больших высот знаю я один? На это, впрочем, тоже ответить просто. Пришелец из других миров мог бы спускаться на нашу планету тысячу раз, никогда не встретив тигра. Но тигры существуют, и если бы этому пришельцу довелось спуститься в джунглях — тигры могли бы его растерзать. Так и я — мне одному случилось оказаться в джунглях атмосферы. Да, в высших слоях атмосферы тоже есть джунгли, и их населяют существа похуже тигров. Я верю, что со временем эти джунгли будут точно нанесены на карты. Даже сейчас я могу назвать два таких района: один из них лежит над территорией По-Биарриц во Франции, другой как раз надо мною, когда я пишу сейчас у себя дома в Вильтшире. Я полагаю, что есть и третий район — в области Гамбург-Висбаден.

Впервые я задумался над этим после исчезновения ряда летчиков. Говорили, что они упали в море, но я не верю. Сначала это произошло с Веррисом во Франции; разбитая машина нилота была обнаружена около Байонны, но тело его так и не удалось найти. Аналогичный случай произошел и с Бакстером, тело которого тоже исчезло, хотя его самолет и несколько стальных деталей были найдены в лесах Лестершира. Доктор Мидльтон из Эмсбери, наблюдавший этот полет через телескоп, заявил, что как раз перед тем, как облака скрыли самолет, он, находясь на огромной высоте, вдруг вертикально поднялся вверх и затем совершил ряд резких маневров, которые были, по мнению наблюдателя, совершенно невероятными. Об этом писали в газетах, но никаких выводов не было сделано. Произошло еще несколько подобных случаев, и, наконец, погиб Хэй Коннор. Сколько болтовни было об этом в газетах, каких только не делалось скудоумных предположений! И как мало было сделано для того, чтобы выяснить это дело до конца! Хэй Коннор приземлился после невероятного планирующего спуска с неизвестной нам высоты. Он не выходил из аэроплана и умер в кресле пилота. По какой причине он умер?

— От порока сердца, — утверждали врачи.

Чепуха! Сердце Хэя Коннора было не хуже моего. А что сказал Венабль? Венабль был единственным человеком, присутствовавшим при смерти Коннора. Венабль говорил, что умирающий трепетал, был чем-то смертельно испуган.

— Он умер от страха, — сказал Венабль.

Но он тоже не имел никакого представления о том, что так напугало Коннора. Умиравший успел сказать только одно слово, похожее на слово «чудовищно». Это нисколько не помогло расследованию. Но а разгадал, в чем дело. «Чудовища!» — вот что сказал перед смертью бедняга Гарри Хэй Коннор. И он на самом деле умер от страха, как это и предположил Венабль.

А затем смерть Мэртля. Куда, в самом деле, исчезла его голова? А жир на одежде Мэртля? В протоколе было сказано: «весь скользкий от жира». Странно, что никто не задумался над этим! А я думал, долго думал.

После этого я сделал три высотных полета (как Дэнджерфильд подшучивал надо мною из-за того, что каждый раз я беру с собой ружье!), но все не достигал нужной высоты.

И наконец — последний полет на легком аэроплане системы «Поль Веронер», когда я побил все высотные рекорды. Конечно, я подвергался страшной опасности. Но тот, кто хочет избежать ее, должен вообще уйти из авиации и сидеть дома в туфлях и халате. И если когда-нибудь я не вернусь, то эта записная книжка сможет объяснить, что именно я пытался совершить и как я при этом погиб. Но, пожалуйста, без нелепой болтовни и нелепых предположений.

Сейчас я расскажу об этом последнем полете.

Я избрал для своей цели моноплан — эта конструкция незаменима, когда речь идет о большой высоте. Он не боится влаги, а сейчас такая погода, что, может быть, все время придется лететь в облаках. Мой славный моноплан слушается меня, как хорошая лошадь, приученная к узде. Двигатель имеет десять цилиндров, мощность 175 лошадиных сил; машина оборудована тормозными колодками, защищенным фюзеляжем, гироскопом. Я снова захватил с собою ружье и дюжину патронов с крупной дробью. Я был одет, как полярный исследователь: под моим комбинезоном были две фуфайки, на ногах теплые носки, на голове шлем, на глазах защитные очки. На земле в таком одеянии было душно, но я ведь собирался достигнуть высоты Гималайских гор. Конечно, я взял с собою кислородный баллон. Человек, поднимающийся на рекордную высоту, не может обойтись без него, он либо замерзнет, либо задохнется, или с ним случится и то и другое.