Роберт Силверберг - Время «Икс»: Пришельцы

• Название: Время «Икс»: Пришельцы
• Автор: Роберт Силверберг
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2003
• ISBN: 5-699-01605-8

Они прилетели на Землю, чтобы властвовать. Они завоевали планету без единого выстрела. Они не произнесли при этом ни слова. Многие покорились и служили им десятилетиями. Но были и такие, кто не встал на колени, кто боролся и выжил.

---

Они как боги, подумала она. Боги!

— Меня зовут Синди Кармайкл,— без обиняков обратилась она к чужеземцу.— Приветствую вас на Земле. Я рада, что вы пришли, чтобы выполнить свое древнее обещание.

Огромное существо продолжало мерно покачиваться. Похоже, оно даже не заметило, что она говорит.

— Пообщайтесь со мной мысленно,— попросила Синди.— Я не боюсь вас. Они — да,— она кивнула на остальных пленников,— но не я. Расскажите мне о ГЕСТЕГОНЕ. Я хочу знать о нем все.

Один из летающих в воздухе цветов, бархатисто-черный, с бледно-зелеными пятнами на двух мясистых лепестках, медленно подплыл к ней. Из длинной темной щели в центре него выскользнул маленький усик, затрепетал и издал негромкий звук низкого тона. Внезапно Синди почувствовала, что не может больше говорить, не может произнести ни единого слова. Но это ни в какой мере не огорчило и не испугало ее; ясное дело, чужеземец просто хочет, чтобы сейчас она молчала, а когда понадобится восстановить ее речевые способности, это, конечно, тут же будет сделано.

Из трещины в сердцевине черного цветка послышался еще один короткий звук, на этот раз выше тоном, чем первый. И Синди почувствовала, что чужеземец проник в ее сознание.

Это было почти сексуальное ощущение. Он вошел в нее спокойно и легко, всецело заполнил ее собой, как рука заполняет перчатку. Она не изменилась, но внутри появилось что-то еще, что-то огромное и всемогущее, не причиняющее ей вреда, не вытесняющее ничего, но чувствующее себя в ней так, точно там всегда было достаточно места для сознания гигантского чужеземного существа.

Возникло ощущение, будто ее мозг массируют.

Да, это самое подходящее слово: «массируют». Мягкие, успокаивающие прикосновения, как будто кончики пальцев любовно поглаживают складки и изгибы мозга. Синди догадалась, что таким образом чужеземец методически обследовал все ее знания и воспоминания, изучая и вбирая в себя то, что ей пришлось испытать с момента рождения и до этого самого мгновения. Всего за…— сколько? — две секунды?…— он выяснил все необходимое и теперь, наверно, при желании мог бы написать ее подробную биографию. Он узнал все, что знала она: улицу, на которой она жила маленькой девочкой, имя ее первого любовника, точный рисунок великолепного сапфирового кольца, которое она закончила делать в прошлый вторник. И еще он узнал от нее таблицу умножения, и как спросить по-испански: «Будьте любезны, где тут туалет?», и как добраться от западной развязки шоссе Вентура до южной развязки шоссе Сан-Диего, и все прочее, что хранилось в ее памяти, в том числе и то, что сама она давным-давно позабыла.

Как только чужеземец покинул сознание Синди, она снова обрела способность говорить и поспешила ею воспользоваться:

— Теперь вы знаете, что я не боюсь вас. Что я люблю вас и хочу сделать все, чтобы помочь вам выполнить свою миссию.

Решив, что ей было предложено общаться телепатически, а не вербально, она добавила мысленно, со всей силой, на которую была способна: «Расскажите мне о ГЕСТЕ-ГОНЕ».

Но чужеземец, судя по всему, не имел намерения что-либо ей рассказывать. Некоторое время он внимательно — даже, как показалось Синди, нежно — разглядывал ее, но контакта с его сознанием не возникло. А потом он ушел.

Взлетев, Кармайкл сразу же заметил, что огонь распространился еще дальше. Ветер заметно усилился и теперь устойчиво дул с северо-запада, сгоняя пламя к окраине Чатсворта. Уже кое-где в пределах города видны были груды еще не остывшего угля, а слева от Кармайкла горели дома, что-то около полудюжины.

Скоро их будет больше, гораздо больше,— целые вереницы пылающих строений,— когда жар станет неотвратимо распространяться от дома кдому. Он не сомневался, что так и будет. У того, кто борется с пожарами, постепенно развивается своеобразное шестое чувство, позволяющее ощущать малейшие изменения в ходе сражения, предугадывать, кто победит — ты или пламя. И сейчас это шестое чувство подсказывало ему, что пока все их усилия ни к чему не привели, что огонь все еще силен и от всего района к ночи останется только пепел.

Было нелегко справляться с «ДС-3» в зоне пожара. Из-за огня турбулентность в воздухе была просто невероятной: ощущение возникало такое, будто огромная рука схватила машину за нос и трясет ее изо всех сил. Вертолет линейного руководителя швыряло из стороны в сторону, точно воздушный мячик на веревке.

Кармайкл получил приказ отправиться на юго-запад, к самой дальней от центра улице. Пожарные с лопатами забрасывали песком отдельные очаги пламени в садах. Полотнища сухих мертвых листьев покачивались на стволах высоких пальм, росших вдоль обочины на протяжении всего квартала. Пальмы одна за другой тоже начали вспыхивать — хлоп, хлоп, хлоп, хлоп. Ничего не понимающие собаки сбились в стаю и, как безумные, носились туда и обратно. Во время пожаров они проявляли прямо-таки сверхъестественную преданность: никогда не убегали. Что касается кошек, то, по мнению Кармайкла, они были уже на полпути к Сан-Франциско.

Проносясь над верхушками деревьев, он поливал красными химикатами все, что выглядело способным воспламениться. Пожарные поднимали головы и махали ему, приветственно ухмыляясь. Покачав в знак ответного приветствия крыльями, Кармайкл полетел на север, огибая пожар с запада. Огонь уже заметно распространился и в западном направлении, охватив глубокие каньоны на границе с округом Вентура. Оказавшись над предгорьями Санта-Сусаны, Кармайкл снова увидел чужеземный космический корабль, одиноко стоящий в центре круга почерневшей земли, точно высокое строение странного футуристического дизайна, по какой-то прихоти возведенное неизвестным архитектором прямо здесь, среди пустоты. Кордон военных машин, начинавшийся примерно в полумиле от корабля и расположенный концентрическими кругами, вроде бы стал еще более плотным — как будто здесь была развернута целая бронированная дивизия.

Кармайкл напряженно всматривался в чужеземное судно, словно надеясь пронзить взглядом его сверкающие стены и увидеть внутри Синди.

Он представил себе, как она сидит за столом — или что там у этих пришельцев вместо столов — в окружении семи или восьми огромных существ и спокойно беседует с ними, подробно рассказывая о Земле и с интересом расспрашивая об их мире.

Почему-то его не покидала уверенность, что она в безопасности, что ей не причинят вреда, что они не станут мучить или анатомировать ее, не станут пропускать сквозь нее электрический ток ради того, чтобы увидеть реакцию. Он знал: с Синди никогда не случится ничего подобного. Единственное, чего он действительно боялся, это что они не отпустят ее, увезут на свою звезду. При одной только мысли об этом его охватил такой ужас, которого он никогда не испытывал прежде. В груди словно запылал комок расплавленного свинца, стал подниматься вверх и дошел до горла, огненными стрелами боли пронзая мозг.

Приближаясь к чужеземному кораблю, Кармайкл заметил, что орудия некоторых танков повернулись в его сторону, и услышал резкий голос по радио:

— «ДС-3»! «ДС-3»! Вы пересекли границу охраняемой зоны. Возвращайтесь к очагу пожара. Здесь полеты запрещены.

— Прошу прощения,— ответил Кармайкл.— Непреднамеренная ошибка.

Однако, разворачиваясь, он опустился даже ниже и бросил еще один, последний, взгляд на корабль. А что, если Синди смотрит сейчас в один из бортовых иллюминаторов? Тогда она увидит его и поймет, что он рядом, что он ждет ее возвращения. Но корпус огромного корабля был совершенно гладок — никаких признаков входного люка или других отверстий.

«Синди! Синди!»

Просто наваждение какое-то, кошмарный сон. Ну почему, почему она должна была оказаться внутри этого корабля?!!

И все же это было вполне в ее духе; применительно к ней это не выглядело случайностью. Синди всегда тянуло ко всему странному, таинственному, неизвестному. Люди, которых она приводила в дом: то навахо, то какой-то нервный турецкий турист, то парень из Нью-Йорка. Музыка, которую она играла, то, как она напевала при этом. Ладан, огни, медитация. «Я в поиске»,— любила она говорить. В поиске пути, способного привести ее к чему-то неизведанному, находящемуся за пределами ее возможностей. Она всегда стремилась стать чем-то большим, чем была.

Достаточно вспомнить, как они влюбились друг в друга с первого взгляда, совершенно непохожая пара — она с ее бусами и сандалиями, и он с его сверхсерьезным отношением к жизни. В тот день, много лет назад, она подошла к нему в магазине звукозаписи в Студио-Сити — один Бог знает, как его занесло туда,— и спросила у него что-то… и они начали разговаривать… и говорили, и говорили… и проговорили всю ночь. Она хотела знать о нем все, и когда настал рассвет, они все еще были вместе — и с тех пор почти не разлучались. Он так и не смог понять, чего она на самом деле хотела от него — деревенщины из Центральной долины, стареющего летчика,— хотя не сомневался, что она хотела от него чего-то реального, что он восполнял недостаток чего-то, в чем она нуждалась,— так же как и она для него,— и что все это вместе, за отсутствием более точного термина, можно назвать любовью. Она всегда пребывала в поисках — и любви тоже. А кто нет? И он знал, что она любила его искренне и глубоко, хотя не понимал почему. Любовь — это понимание, часто говорила она, а понимание — это любовь. Может, как раз в эту минуту она рассказывает пришельцам о любви?