Питер Хёг - Женщина и обезьяна

• Название: Женщина и обезьяна
• Автор: Питер Хёг
• Издательство: «Симпозиум»
• Жанр: Современная проза
• Год: 2003
• ISBN: 5-89091-213-5

Питер Хёг (р. 1957) — самый знаменитый современный писатель Дании, а возможно, и Скандинавии; автор пяти книг, переведённых на три десятка языков мира.

«Женщина и обезьяна» (1996) — его последний на сегодняшний день роман, в котором под беспощадный и иронический взгляд автора на этот раз попадают категории «животного» и «человеческого», — вероятно, напомнит читателю незабываемую «Смиллу и её чувство снега».

---

Присутствовали представители Лондонского городского управления, правительства, двенадцати крупнейших организаций по защите животных, Общества зоологических парков Великобритании, Общества зоологических парков Европы, Ассоциации парков-сафари, естественнонаучных факультетов британских университетов, инвесторов и спонсоров, Ветеринарной полиции, Британского туристического общества, Королевского института британских архитекторов, Британской ассоциации зоологических музеев, Ассоциации практикующих ветеринаров и Всемирного фонда охраны природы. Королевская семья была представлена принцессой Анной — покровительницей Королевского зоологического общества.

Двадцать два приглашённых журналиста и три выбранных для этой цели телевизионных канала должны были сообщать о событиях этого дня нации, и не только нации, но и всему Земному шару, поскольку в этот день радовался не только британский народ, но и вся мировая общественность.

Радовалась она, потому что торжественное открытие было трогательным выражением единения. Выражением того, что группа состоятельных людей, крупные собственники, государственный аппарат и население огромного города — посреди безжалостной во многих отношениях культуры — образумились и подарили миру, себе самим и диким животным убежище. В международном масштабе это было событием вдохновляющим, словно спортивные соревнования, но без присущей спорту националистической агрессии, и поэтому мир от островов Тристан-да-Кунья до Шпицбергена в этот день радовался, этого дня ждали, как карнавала в Рио, почти с таким же волнением, как 50-летия Победы или падения Берлинской стены.

И Лондон это понимал, понимал, что он один на сцене, и поэтому праздничное настроение было специально приглушено. Словно кокетливая маленькая манекенщица, которая знает, что её выступление — гвоздь программы, город шёл по подиуму перед мировой общественностью, скромно улыбаясь, одетый в красивый и вместе с тем скромный костюм спасения вымирающих видов животных.

Неистребимый оптимизм, витавший в воздухе, проник даже в те места, где живут ожиданием худшего, он добрался до самого Отряда особого назначения столичной полиции, который отвечал за охрану актового зала, и поэтому Маделен, Джонни и Балли без особых сложностей, показав те пригласительные билеты, которые достала Сьюзен, проскочили мимо двух первых контрольных пунктов в тех кордонах, которые полиция установила вокруг Риджентс-Парк, Примроуз-Хилл и Альберт-Террас.

Джонни и Балли впервые в жизни облачились во фраки. На вид и по собственным ощущениям они были словно два антарктических пингвина, которых отправили в ссылку в тропики, а день был как раз тропический. С безоблачного неба палило солнце, и рядом с двумя мужчинами Маделен в одолженном у Сьюзен платье напоминала амазонского длиннохвостого попугая, в ярком и блестящем оперении.

Перед самым входом в зал стояли два охранника и женщина, которая приветствовала гостей, на первый взгляд, чтобы сказать им «добро пожаловать», а на самом деле, чтобы провести опознание личности каждого из них.

Женщина эта была секретаршей Адама Бёрдена.

Узнав Присциллу, она застыла на месте.

— Он говорит, что вас не знает, — сказала она. — Я только что спрашивала его. Он никогда о вас не слышал.

— Все мужчины так говорят, когда погуляют на стороне, — заметила Маделен. — А что говорит ваш?

Секретарша стала пятиться назад.

— Я живу одна, — сказала она. — Уже несколько лет.

Она остановилась, собрав всё своё мужество.

— Вы больше не можете угрожать тем, что пойдёте к его жене, — сказала она.

Охранники приближались к ним. Маделен наклонилась вперёд.

— Посмотрите на меня, — сказала она.

Секретарша посмотрела на неё. Маделен сняла тёмные очки. Секретарша почувствовала, что от неё исходит волна тепла, иная, чем метеорологическая жара этого дня, — тепловой фронт с запахом горелого, словно из сауны.

— Нет никакой Присциллы, — сказала Маделен. — Никогда не было. Есть только я. Маделен Берден. Я должна быть там. Речь идёт о любви. Это видно по мне?

Охранники приближались. Балли и Джонни приросли к мраморному полу. Секретарша выпрямилась.

— Мы рады видеть вас здесь, — произнесла она. — Проходите, пожалуйста.

Охранники отошли, секретарша сделала шаг в сторону, стеклянные двери открылись. Путь был свободен.

В это же время на Олбани-стрит, в том месте, откуда видно Глостер-Гейт, стояла машина «скорой помощи» Ветеринарной клиники Холланд-Парк. За рулём, в голубом халате поверх своего фрака, сидел Александр Боуэн. В глубине машины, у койки, на коленях стоял Эразм, по-прежнему в футболке, пиджаке, брюках для карате и тёмных очках.

— Это кордон, — сказал врач. — Нам надо предъявить бумаги. А у вас ничего нет.

Голос его звучал глуховато, руки дрожали. Он чувствовал такой страх, которого не испытывал со времён своего государственного экзамена.

— Нельзя ли попросить вас включить свет на крыше, — сказала обезьяна. — Тот, который мигает и воет.

Врач включил мигалку и сирену.

— И будьте так добры, поезжайте быстрее.

С включённой мигалкой и вопящей сиреной «скорая помощь» вырулила на проезжую часть, направляясь к въезду в Новый Лондонский зоологический Риджентс-Парк.

Охранник вышел на середину дороги и подал знак, приказывающий им остановиться.

— Я потеряю всё, — сказал врач.

Эразм снял тёмные очки. Голос его при полном спокойствии звучал почти пассивно.

— Вы везёте больную обезьяну, — сказал он.

Боуэн открыл окно машины.

— Ветеринарная «скорая помощь», — объяснил он. — Обезьяна. Она умирает.

Охранник засунул голову в окно и посмотрел в глубь машины. Боуэн закрыл глаза. Поскольку было по-прежнему тихо, он снова их открыл и посмотрел в зеркало.

На койке под белой простынёй лежал Эразм, закрыв кислородной маской своё выбритое лицо.

Охранник отступил назад.

— Вас будет сопровождать мотоциклист, — сказал он. — Надеюсь, вы успеете.

В сопровождении охранника на мотоцикле «скорая помощь» проехала следующий кордон, внутрь внешнего круга.

— Вы начинаете кое-что понимать, — сказал Боуэн. — С честностью далеко не уедешь.

Он сделал мотоциклисту знак, что тот может оставить их, и медленно поехал вдоль актового зала. Двери были закрыты. Снаружи стояла секретарша Адама, два охранника и несколько полицейских в парадной форме.

Завернув за угол, Боуэн остановился. Когда он открыл заднюю дверь, Эразм спустился на тротуар в голубом халате, зелёном операционном фартуке и операционной шапочке. В руке он держал огнетушитель, по карманам рассовал целый ассортимент блестящих инструментов.

— Я оделся как врач, — объяснил он.

Александр Боуэн забрал у обезьяны огнетушитель, снял с неё передник и убрал инструменты.

— Если хочешь сойти за специалиста в области естественных наук, — сказал он, — то необходимо добиться гармонического сочетания: использовать всё имеющиеся в твоём распоряжении средства, и при этом никому не должно быть видно, что всё делается специально.

Он снял операционную шапочку с черепа обезьяны.

— Теперь вы похожи на врача-консультанта, — сказал он. — Больше, чем большинство врачей-консультантов.

Эразм взял его руку.

— Я хочу поблагодарить вас за то, что вы сделали в этот раз, — сказала обезьяна. — На тот случай, если другого не будет. Вы создали основу для появления друга.

Эразм уже уходил, когда Боуэн остановил его.

— Анализ ДНК, — сказал он. — Там было ещё кое-что.

Врач мял операционную шапочку в руках.

— Я не хотел говорить это жене Бёрдена — извините: прежней жене. Я знаю, что бы она сказала. Что наука снова произвела экскременты. И думает, что это священная жемчужина. Но я скажу это вам. Видите ли, очень трудно увидеть разницу между мозгом крупной обезьяны и нашим. Мозг шимпанзе похож на наш до неузнаваемости. При прочих равных можно сказать, что чем больше в нём извилин, чем больше neocortex, тем умнее животное. Ваш мозг, я это сразу понял, когда миссис Бёрден, извините, ваша подруга, показала мне снимки. Это мозг с самым большим количеством извилин из тех, что я когда-либо видел. С самой большой лобной долей большого мозга. Самый большой объём. У нас не было возможности поговорить о вашем образе жизни. И скорее всего, такой случай и не представится. Но тем не менее я хочу рассказать вам, что вы… то есть ваши предки, ваш вид, после того как вы отделились от нас, миллион лет назад, у озера Туркана, пошли на север. И потом вы нас перегнали. Мы полностью ошибались. Бёрден, его сестра и я. Мы думали, что получим сведения об одном из тех hominider,[11] который предшествовал человеку. Но вы не то, что предшествовало. Вы, вероятно, то, что появилось потом.