Джордж Мартин - Неистовые джокеры

• Название: Неистовые джокеры
• Автор: Джордж Мартин
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-13802-1

15 сентября 1946 года человечество изменилось навсегда в ту минуту, когда на свободу вырвался грозный генетический вирус, созданный учеными с далекой планеты Такис, задумавшими сделать из Земли гигантский испытательный полигон. С тех пор минуло сорок лет. Близилась годовщина печального дня, который вошел в земную историю под названием День Дикой карты. Но никто не знал, что именно эту дату человек, обретший благодаря вирусу ошеломляющее могущество, избрал для осуществления своих чудовищных планов. Никто не догадывался, что эта дата навсегда останется в истории человечества как самый кровавый день.

---

— Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю, Несущий Гибель.

Спектор почувствовал, как его голова закрутилась на шее. Невыносимая боль, хруст — и его рот наполнился кровью. Астроном ухмыльнулся ему в лицо.

— Судный день настал.

По толпе пробежал гул. Астроном отвернулся, привлеченный чем-то другим, и бросил Спектора, как мешок с мусором.

Его тело парализовало; он не мог предотвратить падения и ничком рухнул на асфальт. Лужа крови, вытекавшая из раскрытого рта, становилась все больше и больше. Снова смерть подступила очень близко. По крайней мере, он не увидит и не почувствует ничего из того, что его ждет.

* * *

Платформы плотным потоком преодолели полтора квартала Сентер-стрит на юг от Кэнэл-стрит. Фортунато заметил фигуру Десмонда, джокера с хоботом вместо носа, сооруженную из мелкой металлической сетки и утыканную цветочками. Следом ехали дирижабль доктора Тода и самолет Джетбоя с выложенной из цветов же реактивной струей позади. В небе парил прозрачный шар Кристалис.

Здесь, в самом сердце Джокертауна, туристов было поменьше. К тому же те, кто отважился забраться так далеко, не взяли с собой детей. У платформ стояли водители в комбинезонах, курили и переговаривались друг с другом. Самая плотная толпа, похоже, двигалась в ту же сторону, куда и Фортунато, к чему-то такому, что происходило впереди.

На расстоянии в полквартала он видел в воздухе линии силы. Колышущиеся, словно волны жара, они искажали все вокруг себя. Впервые Фортунато увидел их семнадцать лет назад, неподалеку отсюда, в комнате мертвого парня, где нескольких женщин зверски разрубили на куски в ходе осуществления заговора, который увенчался появлением на солнечной орбите всепожирающего чудовища — Тиамат.

Голова шла кругом, сердце бешено колотилось. Он вдруг понял, что перепуган, перепуган по-настоящему, впервые за все эти семнадцать лет.

Фортунато выпустил перед собой волну силы и побежал к тому месту, откуда исходили линии. Люди разлетались от него в разные стороны, осыпая его руганью, но не в силах даже прикоснуться к нему.

Несущий Гибель закричал. Даже сквозь шум толпы были слышны хруст ломающихся костей и хрящей и глухой стук упавшего на асфальт тела.

Когда он прорвался сквозь стену людей, они уже разворачивались, собираясь уходить. Кто-то оттащил в сторону раненого полицейского — правая рука у него обгорела до черноты, иссеченное осколками лицо было залито кровью. На тротуаре образовался десятифутовый пустой пятачок, в центре которого лежал Несущий Гибель.

Он лежал навзничь. Голова у него была вывернута под неестественным углом так, что лицо смотрело в мостовую. Изо рта и носа текла кровь.

Какой-то мужчина в толпе дико закричал:

— Вот он! Он здесь! Он убегает! Остановите его, ради бога!

Мужчина показывал пальцем в пустоту. Фортунато видел лишь расплывающиеся лица, как будто пытался скосить глаза в одну сторону, хотя смотрел прямо перед собой.

«Отводит мне глаза, скотина». Он собрал всю свою силу и начал замедлять течение времени, пока голос мужчины и восклицания ужаса и отвращения не превратились в глухой инфразвуковой фон. В застывшем хаосе вокруг него висело торнадо психической энергии: сила Несущего Гибель, сила самого Фортунато, вирусная энергия джокеров. Нечего было даже надеяться.

Он отпустил время, и оно снова набрало ход. Он не мог ничего сделать — Спектор был мертв. Небольшая потеря.

Все сведения о нем были почерпнуты из вторых или даже из третьих рук — от полицейских и очевидцев налета на Клойстерс. Ничем не примечательный клерк, который подхватил вирус дикой карты и умер от него в клинике Тахиона. Доктор воскресил его, и Спектор так и не простил ему этого. Как утверждали, с того света он вернулся телепатом, и проецировал не что иное, как воспоминания о своей собственной смерти, причем настолько убедительно, что они сами по себе убивали. Какое-то время он был правой рукой Астронома, пока Фортунато с остальными тузами не уничтожили их логово в Клойстерсе.

То же самое он сделал бы тогда и с Астрономом и Несущим Гибель, если бы смог. Но теперь Несущего Гибель можно было сбросить со счетов. Из эстетических соображений Фортунато опустился на колено и повернул голову Спектора на место. Он уже собирался отойти, когда тот сказал:

— Спасибо. Так куда лучше.

Чернокожий туз попятился, по спине у него пробежали мурашки. Несущий Гибель присел на корточки, потирая набухшие багровые пятна на месте лопнувших кровеносных сосудов. Синяки уже начинали желтеть.

Несущий Гибель улыбнулся. Рот у него казался слишком тонким и длинным, а один уголок губ поднялся выше другого. Эта улыбка наводила ужас, а руки у него тряслись так, что он поднес их к глазам и расхохотался.

— Что, не знал об этом маленьком фокусе, а? Эта дрянь, которую я подцепил, подарила мне его в качестве утешительного приза. Даже Астроном не знает об этом. Я умею исцеляться, братишка.

Спектор сплюнул кровавый сгусток, и в тот миг, когда он коснулся мостовой, кровь уже запеклась твердой бурой коркой.

— Значит, он считает тебя мертвым, — заметил Фортунато.

— Молю Бога о том, чтобы это было так. Хотя это не помешало бы ему пойти дальше и вырвать мне сердце, просто на всякий случай, если бы ты не нарисовался здесь. Этот мерзавец даже сообщил мне, что собирается сделать это. Если бы я остался в Бруклине, может быть, мне удалось бы не попасться ему на глаза. — Он сплюнул еще один кровавый сгусток.

— За что он хотел убить тебя?

— Он думает, что я его сдал. А всего-то я после той заварушки в Клойстерсе стал подумывать, не сменить ли мне род занятий на что-нибудь более полезное для здоровья.

В его глазах тлела какая-то искра — если не гениальности, то по меньшей мере хитрости и коварства. Большинство не заметило бы ее — просто потому, что люди не так уж много времени проводили, глядя Несущему Гибель в глаза. В обоих смыслах этого выражения. Но за это искрой крылось что-то еще. Фортунато уже видел это прежде, семнадцать лет назад, когда вернул мертвого мальчишку обратно к жизни. То был кромешный ужас человека, взглянувшего на смерть слишком с близкого расстояния.

— Вообще-то, — заметил Несущий Гибель, — я удивлен, что он не схватился с тобой прямо здесь. Разве что решил приберечь тебя на закуску.

— На закуску?

— Вот именно. Судный день — так он это называет. Я должен умереть, ты должен умереть, все до единого из тех, кто помешал ему тогда в Клойстерсе, должны умереть, и это произойдет сегодня. В такой-то суматохе он может не беспокоиться о том, что легавые или еще кто-нибудь ему воспрепятствуют.

Фортунато вдруг точно током ударило — сошлись воедино незримые линии силы.

— Ты знаешь что-нибудь об украденных книгах? А о человеке по имени Кин?

— Ты задаешь слишком много вопросов.

— Я только что спас тебе жизнь.

— Нет. Ни о книгах, ни об этом… как бишь его?

Он говорил правду, но туз все еще ощущал тревожное покалывание.

— А человека по имени Лазейка или Лэтхем?

— Прости. Не в курсе.

Фортунато собрался уходить.

— Эй, послушай, — начал Несущий Гибель, — Я вовсе не зазнался, не думай. Может, ты укрыл бы меня на время? Только до завтра?

— Почему именно до завтра?

— Просто этот старый козел говорил «прощальный удар» и прочее в таком же роде. У меня такое чувство, что завтра к утру я смогу безболезненно от тебя свалить. Ну, что скажешь? Знаешь какое-нибудь местечко, где я мог бы пересидеть?

— Не зарывайся, — предостерег его чернокожий туз.

Спектор пожал плечами. Жест вышел несколько скованный, но в остальном его шея выглядела почти обычно.

— Похоже, придется мне поискать себе убежище самостоятельно. Правильно я тебя понял?

* * *

Ледяные скульптуры привезли в половине одиннадцатого, в рефрижераторе, который с трудом проехал сквозь толпы гуляющих из студии скульптора в Сохо. Хирам спустился в вестибюль, чтобы лично руководить подъемом массивных, в натуральную величину фигур на грузовом лифте. Скульптор, суровый на вид джокер с белой, как мел, кожей и бесцветными глазами, который именовал себя Кельвином Морозом, лучше всего чувствовал себя при температуре минус тридцать и никогда не покидал ледяного уюта собственной студии. Но изо льда — или в области «эфемерного искусства», как он сам и большинство критиков предпочитали именовать его творчество, — он создавал настоящие шедевры.

Когда скульптуры были благополучно загружены в малую холодильную камеру «Козырных тузов», Хирам вздохнул свободно и наконец смог оглядеть их как следует. Мороз не подкачал. Скульптуры, как всегда, были выполнены с поразительной точностью, но в его творениях было и нечто еще — какая-то пронзительность, человечность, которую можно было бы назвать теплотой, если бы теплота могла существовать во льде. В облике ледяного Джетбоя ощущалась безысходная обреченность: герой с головы до пят, но при этом одновременно и заблудившийся мальчишка. Доктор Тахион был изваян в позе, напоминающей роденовского «Мыслителя», только вместо скалы он сидел на ледяном земном шаре. Плащ Циклона развевался так натурально, что Хирам почти чувствовал овевающие его ветры, а Плакальщик стоял, крепко упершись ногами в пол и сжав в кулаки полусогнутые руки, с открытым ртом, как будто скульптор запечатлел его в тот миг, когда он своим воплем разрушал стену. Соколица выглядела так, как будто скульптор застал ее совсем за другим занятием. Ее нагая ледяная копия полулежала, томно опершись на локоть и откинув назад распростертые крылья, каждое перышко которых было воспроизведено во всех мелочах. Прославленное лицо озаряла чудесная шаловливая улыбка. Все это вместе создавало эффект ошеломляющей чувственности. Интересно, позировала ли она скульптору? Это было бы вполне в ее духе.