Газета День Литературы - Газета День Литературы # 157 (2009 9)

• Название: Газета День Литературы # 157 (2009 9)
• Автор: Газета День Литературы
• Жанр: Публицистика

---

Войти тихонько в Божий терем

И, на минуту став нездешним,

Позвать светло и просто: Боже!

Но мы ведь, мудрые, не верим

Святому чуду. К тайнам вешним

Прильнуть, осенние, не можем.

Дурман заученного смеха

И отрицанья бред багровый

Над нами властвовали строго

В нас никогда не пело эхо

Господних труб. Слепые совы

В нас рано выклевали Бога.

И вот он, час возмездья чёрный,

За жизнь без подвига, без дрожи,

За верность гиблому безверью

Перед иконой чудотворной,

За то, что долго терем Божий

Стоял с оплёванною дверью!

7. Оскар ЛЕЩИНСКИЙ. Поэт красной идеи. Почему о нём молчат? – спрашивает меня amatsiev. "Читала Эренбурга и наткнулась на эти стихи – стало любопытно, потому что яркие. Вы не знаете их продолжения? Можно ли где-нибудь прочитать то, что Вы писали о Лещинском?" У совсем юного парижского декадента, богемного приятеля Ильи Эренбурга и Амадео Модильяни вышла в Париже в 1914 году только одна книга стихов "Серебряный пепел". Думаю, позже он вырос бы в крупного поэта, но его декадентские приятели, знавшие лишь такие его строчки: "Нас принимают все за португальцев, Мы говорим на русском языке. Я видел раз пять тонких-тонких пальцев У проститутки в этом кабаке…", и не догадывались, что он был ещё и красным фанатиком, отчаянным большевиком, другом Кирова, Буйнакского. В гражданскую войну Сергей Киров послал Оскара Лещинского на Кавказ, поднимать в тылу у деникинцев красное восстание. Восстание Лещинский поднял, сумел вдохновить горцев Дагестана красной идеей братства народов, но был пойман английской контрразведкой и расстрелян в 1919 году, и было ему всего 27 лет.

Сколько их было таких – белых ли, красных романтиков, гибнущих за идею во имя будущего. Одна книжка стихов уже после смерти вышла у такого же юного, как Лещинский, такого же декадента Леонида Каннегиссера, друга Сергея Есенина, сумевшего убить главу питерского ЧК Моисея Урицкого прямо в центре Питера… В застенках ЧК Каннегиссер сказал: "Я – еврей. Я убил вампира-еврея, каплю за каплей пившего кровь русского народа…" В своё время я все его стихи перепечатал в газете "День". А ведь они могли бы стать друзьями: Оскар Лещинский и Леонид Каннегиссер, спорить о поэзии, читать друг другу стихи. И погибли в одно и то же время. И сколько таких белых и красных романтиков погибло на полях сражений в бурном ХХ веке?!

По каналам бледно-алым

Я движением усталым

Направляю лодку в море,

К лиловатым островам.

Замок дожей, непохожий,

На всё то, что знал прохожий,

Промелькнул подобно тонким

И воздушным кружевам.

Тёмно-синий город линий,

Храм Джиованни Беллини,

Храм великого творца…

По каналам бледно-алым

Я движением усталым

Плыл и плыл бы без конца.

8. Николай ТУРОВЕРОВ. "Великий поэт казачества", – пишет терская казачка Алёна. Добавляет Starik Ferapontych: "Или вот Н.Туроверов. Его "Уходили мы из Крыма...", на мой вкус, истинный шедевр…" Участник отряда Чернецова, одного из первых казачьих командиров, поднявших сопротивление на Дону против большевиков, пулемётчик артиллерийской команды Дон- ского корпуса, поэт, сумевший с поразительной силой выразить тоску изгнания и трагедию казачества. Участник "Степного похода". Был четырежды ранен, дослужился до чина подъесаула. Покидал Крым с последним пароходом. Популярность Туроверова была необычайна, особенно в военных и казачьих кругах русского зарубежья. В эмиграции он был тем, чем были для своих современников Есенин или Высоцкий, – настоящим народным поэтом. После выхода документального фильма "Никита Михалков. Русский выбор", где одна из серий почти целиком посвящена Туроверову, о "казачьем Есенине" узнали миллионы людей. Стала знаменитой его песня "Уходили мы из Крыма". Считается, что стихотворение легло в основу знаменитого эпизода из фильма "Служили два товарища", где герой Владимира Высоцкого белогвардеец Брусенцов стреляет с борта корабля в плывущего за ним коня, а затем стреляется сам... Умер казачий поэт Туроверов в Париже в 1972 году и похоронен на знаменитом кладбище Сент-Женевьев-де-Буа. В России вышла книга его стихов.

Уходили мы из Крыма

Среди дыма и огня,

Я с кормы всё время мимо

В своего стрелял коня.

А он плыл изнемогая

За высокою кормой,

Всё не веря, всё не зная,

Что прощается со мной.

Сколько раз одной могилы

Ожидали мы в бою...

Конь всё плыл, теряя силы,

Веря в преданность мою.

Мой денщик стрелял не мимо,

Покраснела чуть вода...

Уходящий берег Крыма

Я запомнил навсегда.

9. Василий КАМЕНСКИЙ. Пишет Солдат Белого Царя: "Россия чрезвычайно богата поэтическими талантами, причём спектр этих талантов бесконечно широк. Есть поэты – масштабные выразители русского национального духа (А.Блок, Н.Клюев, П.Васильев, Ю.Кузнецов, Н.Рубцов), поэты-монументалисты (В.Маяковский, В.Каменский…" Конечно, из круга футуристов, кроме безусловных гениев Велимира Хлебникова и Владимира Маяковского, выделяется изначальным талантом Николай Асеев, но очень уж его подломила мощь Маяковского, так в ней и утонул. Вспомним: "Есть у нас ещё Асеев Колька. Этот может. Хватка у него моя…" Вот и остался навсегда в хватке Маяковского. А уральский крепыш Василий Каменский, несмотря на дружбу с тем же Маяковским, в поэзии остался самим собой. "Затянуло небо парусиной. …Пахнет мокрой псиной…" Может, помогла камская водичка? Уральский ушкуйник так и остался ушкуйником в своих стихах.

Сарынь на кичку,

Ядрёный лапоть

Пошёл шататься по берегам.

Сарынь на кичку.

Казань – Саратов.

В дружину дружную

На перекличку,

На лихо лишнее врагам.

Сарынь на кичку.

10. Николай ТИХОНОВ. О нём мне напомнил в редакции "Завтра" Денис Тукмаков. О нём пишет из Англии going_out – "Тихонов – в первой десятке." И на самом деле, можно вспомнить, как ярко начинал поэт. Он и на самом деле собирался провести "Жизнь под звёздами": "Словно хлора облако взлохмачено, Повисает на кустах туман…" Казалось, он шёл путём своего кумира Николая Гумилёва. Та же мистическая "Индия", доброволец на Первой мировой. Мужественные, героико-романтические книги "Орда" и "Брага". Пусть и по другую линию баррикад, но ярко-красный Тихонов воспевал таких же, как Гумилёв, мужественных людей, воюющих, побеждающих, волевых. Вспомним его замечательные баллады из "Браги" ("Баллада о синем пакете", "Баллада о гвоздях"). Увы, к сожалению, его могучий вулкан как-то быстро затих, лава застыла, лишь курился до конца жизни слабенький дымок. Благополучие убивает поэта не хуже револьвера. Но всё равно остались в памяти первые строчки из "Орды": "Праздничный, весёлый, бесноватый, С марсианской жаждою творить, Вижу я, что небо небогато, Но про землю стоит говорить".

Спокойно трубку докурил до конца,

Спокойно улыбку стер с лица.

"Команда, во фронт! Офицеры, вперёд!"

Сухими шагами командир идёт.

И слова равняются в полный рост: