Вольдемар Грилелави - Плач кукушонка

• Название: Плач кукушонка
• Автор: Вольдемар Грилелави
• Жанр: Научная Фантастика

---

— Ну и чего там стоило было трепаться? — встретила раздраженным голосом Татьяна Влада. — Только бы ничего не делать. Отлично знаете, что все ждут, неужели нельзя сказать командиру. За неделю не натрепятся, а нам сейчас несись, как угорелые. И не попариться толком, не помыться. Уже к семи выгоняют.

— Таня, не один же я там, — пытался защититься Влад.

— Наплевать мне на всех. Обед в час, так будь добр, хоть к двум придти. А уже шестой час. О чем вообще столько говорить можно, хуже баб, только бы и мололи языком.

— Ну, так детей у нас нет, вот, и шла бы одна.

Ох, лучше бы он это не говорил. Ведь сколько твердит истина, что молчание- золото. А теперь столько дерьма высыпалось на него. Он даже среди офицерского состава не слышал таких характеристик. Это и есть то торнадо с женским именем Таня, которое он ожидал. А бороться со стихией не только он, но и все человечество еще не научилось. Для собственной безопасности проще затаиться и переждать. Благо в окошко уже стучали соседки и увели на несколько часов это грозовое облако.

Но Влад знал, что энергия стихии не ослабнет за эти часы, поэтому решил пойти к Сафину и за стопариком разрядиться.

— Это получается, без вины виноватый, как у Островского, — жаловался Влад товарищу. — Даже в оправдание нечего придумать. Вот почему нет солнца, откуда взялась туча, если она загорать собралась. Вот почему почтальон письмо принес с задержкой, как будто он его лично взял у ее мамы и бегом через весь Союз нес, а Влад ему помешал. Вот почему у Марселя зарплата на сорок рублей больше. А невдомек, что ты на шесть лет старше, что двое детей и звание на одну звездочку больше. Звание плюс за бездетность. Вот тебе и сорок рублей. Так я еще виноват, что у меня за бездетность высчитывают. Может усыновить кого-нибудь? Вот увидишь, сейчас припрется, и я буду виноват, что в бане влажность повышенная и пару в парилке недостаточно, хотя парилка ей по барабану, но у баб услышит и меня обвинит. Сейчас нажрусь, так хоть уважительная причина для скандала будет, раз его все равно не избежать.

На хмельное состояние Татьяна внимания не обратила. Буря разыгралась по совершенно иному поводу. Нина, жена Тимошенко, просто мимоходом заметила, что нашим мужикам с Новым годом не подфартило. То есть, командировка как раз попадает на этот большой государственный праздник.

— Ты почему мне об этом не сказал? Почему я должна все узнавать от посторонних людей? — сразу с порога орала жена, заглушая программу новостей по телевидению. — Чтобы завтра же потребовал замены. Решай, или я, или командировка. Я уеду на Новый год домой к маме и навсегда. Живи со своей армией, как хочешь.

О большем счастье Влад и не мечтал, с трудом веря в вероятность исполнения такой светлой мечты. Хоть бы раз она исполнила в полной мере свою угрозу.

10

"Здравствуйте дорогие бабушка и дедушка, письмо пишу, так как очень сильно скучаю и мне просто некому рассказать, как мне худо в этом мере. А если бы и нашелся собеседник, то я не смогла бы поведать о своем горе, так как совсем не могу говорить, только мычать и блеять, как соседская коза Катька. После того, как они, так я решила называть своих родителей, то есть, вашего сына и его жену, меня сильно поколотили, я долго болела. А поскольку мне теперь самой пришлось добывать покушать, то я, несмотря на сильную боль, доставала самостоятельно хлебушек и крупки, которые вымачивала в воде и глотала, так как жевать просто не было сил. А потом щека, которой она ударила меня о стенку, как-то затвердела, сжалась, и теперь я не могу говорить. И еще, от этой щеки моё лицо превратилось в такую страшилку, что прохожие, когда я хожу в магазин, шарахаются от меня, как от прокаженной, поэтому я стараюсь ходить, когда мало народу в будние дни до обеда, когда все в школе и на работе. Лучше бы вообще не ходить, но иногда приходиться сдавать бутылки и покупать хлебушка. Ничего другого я купить не смогу, не хватит денег, крупки совсем не выгодно. И еще после них болит живот. А хлебушка с водичкой поешь и сыт и в туалет раз в неделю только сходишь. Я, бабушка, твои все наряды перетащила к себе в "секретик", еще, дедушка, твои книжки, тетрадки, ручки. И свой портфель тоже перетащила к себе. Мне очень хочется выучиться и быть не глупее сверстниц, которые пошли в школу. Здорово, что вы обучили меня грамоте еще маленькой. Теперь я самостоятельно образовываюсь. Ваших книг на много хватит. До самой ночи они напиваются и спят. Хорошо, крепко спят. Вот я и спускаюсь вниз, немного крошек насобираю, бутылки. Они поначалу ничего понять не могли, я через слуховое окошечко постоянно их подслушиваю, о чем они говорят. Кирпичик в трубе расшатался. Я его вытащила и услышала все их кухонные разговоры. Сначала по утрам очень ругались между собой, дрались. Потом придумали домового и успокоились. А чтобы сильно не подозревали никого, то я стараюсь на столе недопитые бутылки оставлять. Сначала выливала вино вон и забирала все, но теперь оставляю. Все равно ведь потом заберу, и они спокойнее, когда утром вино увидят. Обрадуются, выпьют скорее и на работу. Мне еще зиму перезимовать, и, наверное, мои родные, не одну и не две. Ведь мне придется теперь как-то самой вырасти, саму себя до ума доводить. Ой, просто даже не знаю, получится ли у меня, ведь они не просто безразличны ко мне, они хотят моей смерти. Но сейчас они не могут никак понять, куда это я делась, а когда узнают, мне совсем плохо придется. Тогда к проблеме покушать, добавиться проблема — выжить. Я, наверное, сама, если бы они забыли про меня, и смогла выбраться во взрослые. Если бы они только не вспоминали про дочь, которую никогда не знали. Все равно же соседи рассказывают о чуде-юде, меняющим пустые бутылки на хлеб. Милые мои, бабушка и дедушка, ну зачем вы упросили их родить меня, а сами взяли, да и покинули меня, оставили одну им на растерзание. Ну, если не смогли сами выжить, почему меня не забрали с собой. Видно детского счастья, судьба посчитала, мне достаточно, а дальше предоставила думать самой, или майся, или умирай. Мне хотелось умереть, но не получилось. Тентек не принял меня, выкинул на камни, а маяться я уже устала. Мне безумно хочется супчику, хочется к тебе, дедулька на ручки. Я очень хочу в школу. А ничего этого у меня нет, и уже никогда не будет. Не будет у меня ничего в детстве, не будет у меня и самого детства, а если и сумею вырасти, то разве люди примут меня такую уродину? Мне так хочется заснуть и не просыпаться подольше, а может и насовсем остаться во сне. А оно просыпается, хочется плакать, кушать и много еще чего, а этого нет, и никогда не будет. Только хлебушек с водичкой, от которого только слабенькая сытость и тяжесть в животике. А еще и горечь во рту, которую даже водичкой не смыть. Мне очень хочется жить, так как в этой жизни осталось еще много интересного, чего я узнала и хочу познать. Ведь мир такой громадный и разнообразный, так много стран и городов и всяких чудес и явлений. Про все это написано в ваших книгах, но я вижу в чердачное окошечко каждый день одну и туже картинку с одними и теми же жителями нашего района. Я даже время научилась определять по прохожим, которые мелькают мимо моего чердака. Вот начало светать, и пошли взрослые на работу, потом дети в школу. Они тоже часто ходят на работу. Наш участковый милиционер несколько раз приходил к ним, так они ему объяснили, что кем и где работают, а меня будто на все лето отправили в какой-то лагерь. А потом, будто я приболела и не смогла пойти в школу. И еще чего ему наговорили, так он поверил и перестал приходить. Мне хотелось крикнуть, что они врут, но я поняла, что внятного крика не получится, а своим видом только подтвержу их предположения о моей болезни. И еще раскрою свое убежище. Все равно мне никто не поможет, не захотят помогать. Я все время вспоминаю, дедулька, как мы жили с тобой вдвоем. Нам вместе было хорошо, хотя и очень трудно и немножко голодно, но я с тоской вспоминаю о тех трудностях и хочется вернуть, то время. Я еще тогда поняла, что мы нужны только самим себе. Ни на кого надеяться не надо, так как у каждого своих проблем и забот хватает, а думается о чужой беде, когда сам в ней оказываешься. Не обижайтесь мои милые дедушка и бабушка, что я немного поругала вас. Я помню, как вы любили и заботились обо мне. И не виноваты вы, что смерти понадобилось забрать вас к себе, а меня оставить пострадать. А сколько времени она отвела мне, даже догадаться трудно, но это время, я думаю, не за горами. Оно близко, так как надолго в этом аду меня не хватит".

Света отложила тетрадь с письмом и беззвучно заскулила от жалости к самой себе, к ушедшим дедушки с бабушкой, от жалости к будущему, которого нет. А в слуховом окошке вновь послышались пьяные голоса и стуки. Шла подготовка к очередной попойке. И Света вновь настроилась на ожидание ночной вылазки за крошками и пустой тарой. Основная закуска у них состояла из хлеба и вяленой рыбы, которую они скупали у рыбаков и сушили сами. Но сушили где-то на работе, так как дома она ее не встречала. Просто об этом знала по их разговорам. Ее остатки она и собирала, обсасывая косточки, как самое вкусное лакомство в ее нехитром меню из хлеба и воды. Иногда встречались кусочки лука, чеснока, реже банка из-под рыбных консервов, но чаще они в них тушили окурки, что даже слизать с банок остатки томата желания не возникало.