Отто Бисмарк - Мысли и воспоминания Том I

• Название: Мысли и воспоминания Том I
• Автор: Отто Бисмарк
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1940

«Мысли и воспоминания» Бисмарка — это не столько воспоминания, сколько мысли, изложением которых закончил свою продолжительную политическую жизнь один из крупнейших государственных деятелей Европы второй половины XIX века – Политические деятели дворянства и буржуазии, когда они составляют свои мемуары, преследуют обычно определенную, более или менее ясно выраженную цель. Одни пытаются задним числом свести счеты со своими политическими противниками; другие стремятся приоткрыть завесу над некоторыми дотоле неизвестными событиями, в которых они участвовали или к которым имели то или иное отношение; третьи хотят напомнить современникам и потомству о своих подлинных или мнимых подвигах и заслугах. Но все они прежде всего стремятся оправдать свою собственную политическую деятельность, показав в убедительном или привлекательном свете ее подлинные или позднее придуманные мотивы. С этой целью мемуаристы обычно замалчивают одни факты, излишне подчеркивают другие, пронизывают все определенной тенденцией и вдобавок пытаются всему этому придать черты достоверности и убедительности. Таким образом, мемуары — это прежде всего апологетический документ, где автор имеет возможность выступить в качестве своего собственного адвоката и судьи одновременно. Дело историка дать мемуарам критическую оценку.

---

В этих условиях в самом начале 1889 г. Бисмарк делает еще одну попытку более тесного сближения с Англией. Он предлагает английскому премьеру Сольсбери заключить союз между Германией и Англией. Формально острие союза предполагалось направить против Франции. Какие цели преследовал Бисмарк этим предложением?

В своей только что вышедшей книге «Германия между Россией и Англией» немецкий историк Вильгельм Шюсслер высказывает предположение, что Бисмарк в данном случае преследовал две цели: во-первых, он стремился сближением с Англией воздействовать на Россию, чтобы заставить ее продлить истекавший «договор о перестраховке»; во-вторых, если бы это не удалось и разрыв с Россией состоялся, Бисмарк стремился застраховать Германию союзом с Англией против России. В этом Шюсслер склонен усматривать огромный успех бисмарковской политики, осуществить которую полностью не удалось ввиду отставки канцлера.

Но об успехах обычно судят по их результатам. Сложные дипломатические комбинации Бисмарка окончились неудачно. Незадолго до своей отставки, в августе 1889 г., Бисмарк на заседании прусского министерства признался, что на протяжении десяти лет задача германской политики заключалась в том, чтобы привлечь Англию к Тройственному союзу. Бисмарк считал, что осуществить это возможно только в том случае, «если Германия будет снова и снова подчеркивать свое равнодушие по отношению к восточным вопросам». «Но если Германия поссорится с Россией, — заявлял Бисмарк, — то Англия будет сидеть смирно, предоставив Германии таскать для нее каштаны из огня». Но Англия, привыкшая воевать чужими руками, на другой союз и не хотела идти. На предложение Бисмарка Сольсбери ответил вежливым отказом. Бисмарку пришлось сделать огромные усилия, чтобы, в условиях обострявшихся экономических противоречий с Россией, сохранить политический «провод», соединявший Россию и Германию. Он всячески стремился добиться восстановления «договора о перестраховке». Иначе вся его система, воздвигнутая с таким искусством в течение двух десятков лет, была бы разрушена. «Я вполне понимаю, — поведал он накануне отставки русскому послу в Берлине Павлу Шувалову,— что если бы мы роковым образом оказались втянутыми в войну с Францией, то, в случае нашего успеха, Россия в известный момент сказала бы нам: «Стоп!», и мы бы остановились». Но, потерпев неудачу в переговорах с Англией, он тем более энергично должен был добиваться возобновления договора с Россией. Ему пришлось вести борьбу с проанглийским влиянием части германской буржуазии, с некоторыми придворными кругами, а также с генеральным штабом, который считал тогда войну с Россией неизбежной и хотел ее ускорить.

После того как ясно стало, что внутренняя политика Бисмарка, связанная с исключительными законами против социалистов, потерпела крушение, положение Бисмарка явно пошатнулось. Чтобы укрепить свое положение, он стал еще более яростно добиваться укрепления отношений с Россией, но это вызвало подозрение даже у Шувалова. «Я задаюсь также вопросом, — сообщал Шувалов в Петербург в марте 1890 г.,— не является ли утверждение Бисмарка, что причиной его ухода служит, между прочим, то обстоятельство, что император считает его руссофилом, лишь своего рода маневром, имеющим целью вызвать с нашей стороны демонстрацию, которую он мог бы использовать как доказательство того, что он один является гарантией добрых отношений между нашими государствами».

После того как воздвигнутая система перестраховок рухнула, Бисмарк, находясь в отставке, еще более убедился, какая опасность грозила Германии, когда ее отношения с Россией ухудшились. Вместе с тем можно предполагать, что именно неудачи его попыток сближения с Англией послужили побудительной причиной того, что в своих «Мыслях и воспоминаниях» он обошел молчанием те страницы своей внешнеполитической и дипломатической деятельности, которые заполнены были его переговорами с Англией. Но даже идя на сближение с Англией, он никогда не хотел довести дело до войны между Германией и Россией.

Обозревая в своем политическом завещании опасности, грозившие самому существованию Германской империи, Бисмарк останавливался на одной: главную опасность для Германии он видел в столкновении с Россией. Он отрицал наличие таких противоречий между царской Россией и Германией, которые заключали бы в себе «неустранимые зерна конфликтов и разрыва». Разумеется, это не совсем верно. Между правящими классами царской России и гогенцоллерновской Германии существовал ряд весьма существенных противоречий экономического и политического порядка. Но характерно, что в своем политическом завещании Бисмарк считал необходимым отодвигать их на задний план. Необходимость защиты интересов Австро-Венгрии в конце концов также, по-видимому, отошла бы на задний план, если бы перед Бисмарком был поставлен ребром вопрос о войне с Россией. По свидетельству Гацфельда, Бисмарк неоднократно говорил в кругу наиболее близких ему людей, что на случай войны с Францией у него всегда имеются средства, «даже в последнюю минуту приобрести нейтралитет России, — бросив Австрию и передав таким образом России Восток». Намеки относительно этой возможности можно уловить и в «Мыслях и воспоминаниях». Бисмарк призывает здесь вести «правильную политику», исходя из которой он советовал: «Не терять из виду заботы о наших отношениях с Россией, несмотря на то, что мы чувствуем себя достаточно защищенными от нападения России уже существующим Тройственным союзом... Даже если бы эта защита по прочности и длительности была несокрушимой, — указывает далее Бисмарк, — у нас все-таки нет никакого права и никаких оснований ставить германский народ ради английских и австрийских ближневосточных интересов под угрозу тяжелой и неблагодарной войны с Россией, — если этого не требуют наши собственные интересы или опасения за целость Австрии».

Каковы же были аргументы, которые Бисмарк столь настойчиво выдвигает в пользу политики, направленной к установлению добрососедских отношений с Россией?

Бисмарк много говорит о необходимости для гогенцоллерновской Германии поддерживать династические связи с царской Россией. Для монархиста, каким был Бисмарк, это естественно. Он видел тот животный страх, который испытывал русский царь и его присные при мысли о возможном революционном возмущении народа. Он видел, что война может привести к падению династии Романовых. Однако это было не единственное и тем более не решающее соображение, которое возникало у него при мысли о дальнейшем направлении политики Германии в отношении России.

Как правильно отмечает упомянутый немецкий историк Шюсслер, в основе этой политики Бисмарка было заложено понимание силы и непобедимости русского народа. Перед взором Бисмарка, любившего, прежде чем бросить взгляд вперед, оглянуться на прошлое, стоял опыт походов в Россию Карла XII и Наполеона I. Оба похода закончились неудачно. Бисмарк видел широкие российские пространства. Он понимал их стратегическое значение и считал, что они непреодолимы для иноземной силы. В «Мыслях и воспоминаниях» он отмечает, что даже при счастливом ходе войны против России никто не сможет уничтожить необъятных возможностей огромной страны.

* * *

В 1890 г. Бисмарк получил отставку и должен был уйти. Личная неприязнь к нему молодого кайзера Вильгельма II сыграла известную, но все же сравнительно второстепенную роль. Он должен был уйти потому, что, в условиях быстрого капиталистического развития воссоединенной им Германии, уже успели вырасти глубокие классовые противоречия между усиливающимся рабочим классом и буржуазно-юнкерским блоком. Введенные им и существовавшие в течение 12 лет исключительные законы против социалистов, разумеется, никак не могли устранить эти противоречия. Противоречия среди правящих классов Германии слишком обнажились, и своей экономической политикой Бисмарк не смог эти противоречия преодолеть. Он не смог в полной мере удовлетворить стремление нарождающегося финансового капитала к экспансии на внешние рынки, к приобретению новых колоний. В условиях складывавшихся империалистических антагонизмов его внешняя политика начала претерпевать известного рода кризис. Он колебался между Россией и Англией, стремился использовать одну державу против другой и в конце концов подготовил такое положение, когда обе эти державы отказали империи в своей поддержке. Помещик из Шенгаузена — основатель Германской империи — был крупным дипломатом, реальным и трезвым политиком. Он сумел в области внешней политики подняться выше своего класса, сумел понять исторические задачи, стоявшие тогда перед Германией, и разрешил их по-своему, но на следующем этапе он не смог освоить новые условия классовых и международных отношений, складывавшихся в период империализма. Великий юнкер снова вернулся в свое поместье. Незадолго до своей смерти он посетил крупнейший порт Германии, Гамбург и, глядя на океанские корабли, отправляющиеся в далекий рейс, промолвил: «Да, это другой мир, новый мир... »