Грэм Грин - Человеческий фактор

• Название: Человеческий фактор
• Автор: Грэм Грин
• Жанр: Современная проза

Роман из жизни любой секретной службы не может не содержать в значительной мере элементов фантазии, так как реалистическое повествование почти непременно нарушит какое-нибудь из положений Акта о хранении государственных тайн. Операция «Дядюшка Римус» является в полной мере плодом воображения автора (и, уверен, таковым и останется), как и все герои, будь то англичане, африканцы, русские или поляки. В то же время, по словам Ханса Андерсена, мудрого писателя, тоже занимавшегося созданием фантазий, «из реальности лепим мы наш вымысел».

---

Сара нашла волну, на которой работало «Радио-3». Миссис Кэсл сказала:

– По воскресеньям никаких стоящих новостей не бывает. – И конечно, оказалась права.

Воскресный день никогда еще не тянулся так долго. Дождь прекратился, и бледное солнце пыталось проглянуть между облаками. Сара пошла с Сэмом погулять по лесу – почему это место так называлось, она не могла понять. Деревьев тут не было – одни низкорослые кустарники да трава (часть местности вообще была расчищена под поле для гольфа). Сэм сказал:

– В Эшридже мне куда больше нравится. – И немного позже добавил: – Без Буллера прогулка – не прогулка.

А Сара думала: «Как долго придется нам так жить?» На обратном пути они решили пройти по краю поля для гольфа, чтобы быстрее попасть домой, и один из игроков, явно перебравший за обедом, крикнул, чтобы они убирались прочь. Сара немного замешкалась, и он рявкнул:

– Эй! Ты! Я к тебе обращаюсь, Топси!

Сара смутно припомнила, что так звали черную девочку в книжке, которую методисты давали ей читать, когда она была маленькая [имеется в виду персонаж романа «Хижина дяди Тома» американской писательницы Гарриет Бичер-Стоу (1811-1896)].

В тот вечер миссис Кэсл сказала:

– Пора нам, дорогая, поговорить серьезно.

– О чем?

– Это ты меня спрашиваешь, о чем? Право же, Сара! О тебе и о моем внуке, конечно… ну и о Морисе. Ни один из вас не говорит мне, из-за чего произошла ссора. Есть у тебя или у Мориса основания для развода?

– Возможно. Когда один бросает другого, это ведь основание, верно?

– Но кто же кого бросил? Если ты уехала к свекрови, это не значит, что ты бросила Мориса. А Морис – как же он бросил тебя, если он живет дома.

– Дома его нет.

– Тогда где же он?

– Я не знаю, не знаю, миссис Кэсл. Неужели вы не можете просто подождать немного и не говорить об этом со мной?

– Это же мой дом, Сара. И я бы не возражала узнать, сколько ты собираешься пробыть у меня. Сэму ведь надо ходить в школу. На этот счет есть закон.

– Обещаю вам, если вы разрешите нам пробыть всего неделю…

– Я же не выгоняю тебя, дорогая. Просто я хочу, чтобы ты вела себя как взрослый человек. Мне кажется, тебе следовало бы повидать адвоката и поговорить с ним, если ты не хочешь говорить со мной. Я могу завтра позвонить мистеру Бэри. Он составлял мое завещание.

– Дайте мне одну неделю, миссис Кэсл. – (Было время, когда миссис Кэсл предложила Саре называть ее «мама» и явно вздохнула с облегчением, убедившись, что Сара продолжает звать ее «миссис Кэсл».)

В понедельник утром Сара отправилась вместе с Сэмом в городок и, заведя его в магазин игрушек, зашла в «Корону». Она позвонила Морису на службу, что было бессмысленно, так как, будь Морис по-прежнему в Лондоне и на свободе, он, безусловно, позвонил бы ей. В Южной Африке, в те далекие времена, когда она работала на Мориса, она никогда не совершила бы такой неосторожности, но в этом мирном провинциальном городке, который никогда не знал расовых волнений и где по ночам не раздавалось стука в дверь, самая мысль об опасности казалась фантастической. Сара попросила к телефону секретаршу мистера Кэсла и, когда послышался женский голос, сказала:

– Это Синтия? – (Сара знала ее имя, хотя они никогда не встречались и не разговаривали.) Последовала долгая пауза – достаточно долгая, чтобы кто-то мог подключиться для подслушиванья, но здесь, в маленьком городке, населенном пенсионерами, Саре в этой пивнушке, где двое шоферов приканчивали свое горькое пиво, в это как-то не верилось. Затем сухой тоненький голосок произнес:

– Синтии сегодня нет.

– А когда она будет?

– Боюсь, не могу этого сказать.

– В таком случае можно мистера Кэсла?

– Скажите, пожалуйста, кто говорит?

Она подумала: «Я же чуть не предала Мориса» – и повесила трубку. Она почувствовала, что предала и свое прошлое – все эти тайные встречи, зашифрованные донесения, старания Мориса проинструктировать ее, чтобы они оба не попали в Йоханнесбурге в лапы БОСС. А теперь вот Мюллер приехал сюда, в Англию… и сидел с ней за одним столом.

Возвращаясь домой, она заметила незнакомую машину на лавровой аллее, а в холле ее поджидала миссис Кэсл. Она сказала:

– Тут какой-то человек приехал к тебе, Сара. Я провела его в кабинет.

– Кто это?

Миссис Кэсл понизила голос и брезгливо произнесла:

– По-моему, полицейский.

У мужчины были большие светлые усы, которые он нервно поглаживал, Он, безусловно не принадлежал к полицейским, каких Сара знала в юности, и она удивилась, как это миссис Кэсл угадала его профессию, – сама Сара приняла бы его за мелкого торговца, который многие годы обслуживал местных жителей. Он выглядел таким аккуратным и приветливым, хорошо вписываясь в кабинет доктора Кэсла, где все осталось, как было до его смерти: на письменном столе по-прежнему стояла подставка с трубками и китайская пепельница, а за столом – вертящееся кресло, в которое незнакомец явно не решился сесть. Он стоял у книжных полок, частично перекрывая своей плотной фигурой алые тома классиков в издании «Леб» и зеленую кожу 2-го издания «Энциклопедии Британики».

– Миссис Кэсл? – осведомился он.

И Сара чуть не ответила: «Нет. Миссис Кэсл – это моя свекровь», настолько чужой чувствовала она себя в этом доме.

– Да, – сказала она. – В чем дело?

– Я инспектор Батлер.

– Да?

– Мне звонили из Лондона. Попросили заехать и поговорить с вами… если, конечно, вы тут окажетесь.

– О чем?

– Возможно, вы могли бы нам сказать, как связаться с вашим мужем.

Она почувствовала огромное облегчение: значит, Морис все-таки не в тюрьме, а потом возникла мысль, что ведь это может быть ловушка – даже мягкость, стеснительность и очевидная честность инспектора Батлера могут быть ловушкой, ловушкой того сорта, какие расставляет БОСС. Но ведь в этой стране БОСС не орудует. И Сара сказала:

– Нет. Не могу. Я не знаю, где он. А что такое?

– Видите ли, миссис Кэсл, дело в известной мере касается вашей собаки.

– Буллера?! – вырвалось у нее.

– Да… если ее так зовут.

– Ее так зовут. Скажите же, пожалуйста, что все это значит.

– Вам принадлежит дом на Кингс-роуд в Беркхэмстеде. Это ведь так, да?

– Да. – От чувства облегчения она даже рассмеялась. – Буллер что, снова прикончил чью-то кошку? Но я же сейчас живу здесь. Я в этом не повинна. Вам надо повидаться с моим мужем, а не со мной.

– Мы и пытались, миссис Кэсл, но не можем его найти. На службе сказали, он там не появлялся. Похоже, он уехал, оставив собаку, хотя…

– Это что, была очень ценная кошка?

– Кошка нас не интересует, миссис Кэсл. Соседи пожаловались на шум… как бы вой… Кто-то из них позвонил в полицию. Видите ли, недавно в Боксмуре появились грабители. Ну, и полиция послала человека взглянуть, в чем дело… И он обнаружил, что в кладовке открыто окно… так что ему не пришлось разбивать стекло и вламываться… и пес…

– Буллер его укусил? На моей памяти Буллер ни разу не кусал человека.

– Бедный пес и не мог никого укусить – не в том он был состоянии. Кто-то его пристрелил. И плохо сработал. Боюсь, миссис Кэсл, пришлось им прикончить вашу собаку.

– О господи, что скажет Сэм?

– Сэм?

– Мой сын. Он так любил Буллера.

– Я сам обожаю животных. – Последовавшее за этим молчание длилось бесконечно долго – словно двухминутное молчание в память о погибших в День перемирия. – Мне очень жаль, что я принес вам дурную весть, – произнес наконец инспектор Батлер, и жизнь на колесах и пешком возобновилась.

– Я сейчас думаю, что сказать Сэму.

– Скажите ему, что на пса наехала машина и он сразу погиб.

– Да. Наверное, это самое лучшее. Я не люблю лгать ребенку.

– Есть ложь черная и ложь белая – ложь на погибель и ложь во спасение, – сказал инспектор Батлер.

Интересно, подумала Сара, на какую ложь он толкает ее. Она посмотрела на густые светлые усы и добрые глаза и подумала, что побудило этого человека стать полицейским. Лгать ему было все равно что лгать ребенку.

– Не присядете ли, инспектор?

– Вы присаживайтесь, миссис Кэсл, а меня уж извините. Я сидел все утро. – Он упорно смотрел на подставку с трубками: наверное, они представляли определенную ценность, и он, как знаток, мог их оценить.

– Спасибо, что вы сами приехали, а не сообщили мне по телефону.

– Видите ли, миссис Кэсл, я должен был приехать, потому что у меня есть к вам и другие вопросы. Полиция в Беркхэмстеде считает, что у вас, возможно, побывали воры. Окно в кладовке открыто, и вор вполне мог пристрелить собаку. Похоже, ничто не тронуто, но только вы или ваш муж можете об этом судить, а полиция, похоже, не смогла связаться с вашим мужем. У него не было врагов? Признаков борьбы, правда, нет, но ведь их и не было бы, если у того, кто к вам проник, было оружие.

– Мне неизвестно, чтобы у мужа были враги.

– Один из соседей сказал, что, по его мнению, ваш муж работает в Форин-офисе. Полиция сегодня все утро пыталась найти нужное управление, а там выяснилось, что вашего мужа с пятницы никто не видел. Но сегодня, как там сказали, он должен был появиться. Когда вы в последний раз видели его, миссис Кэсл?