Михаил Черных - Невозвращенцы

• Название: Невозвращенцы
• Автор: Михаил Черных
• Жанр: Боевая фантастика

В результате создания нового радара обнаружена аномальная зона, которая переносит в другой мир. Мир находится на феодальном уровне развития. В этот мир отправляется несколько тысяч человек на поселение…. Но это не история о колонизации, о храбрых походах и суперменах-десантниках, это история совершенно обычных людей….

---

— Значит так. Ты в Киеве, лежишь в палатах великокняжеского дворца. Тебя сюда привезли полумертвым, так что добро пожаловать обратно в мир живых!

— …

— Нет. Тебе рано еще говорить, и смотреть тоже… Тебе вообще все пока рано. Самое главное — ты в безопасности. Ты был… очень болен. Твои люди… Хм… Большинство твоих людей в порядке, сейчас их потихоньку расселяют по княжеству. Едой и всем необходимым они обеспечены. Это все, что тебе следует знать. Теперь — поправляйся спокойно.

Зашелестела одежда — слух оказался странно, до болезненного обострен. Послышались удаляющиеся шаги: «десять» — автоматически подсчитал Руфус. Скрипнула и хлопнула, больно ударив звуковой волной по ушам, входная дверь.

— Все нормально. Он жив, — послышался приглушенный дверью голос лекаря.

— Бу-бу-бу-бу? — неразличимые слова произнесены были женским голосом.

— Нет. Он поправится. Нужен только хороший уход.

— Бу-бу-бу! Бу-бу-бу?

— Нет. Обычную девку пришли. Тебе не следует его тревожить.

— Бу-бу-бу?

— Это — тем более! Такая новость то и для здорового мужчины — сильное потрясение. А для него сейчас любая встряска — как удар палицей по голове. Тем более — такая.

— А мне? — более громкий мужской, поэтому отлично услышанный голос.

— Тебе — тоже не входить. Хотя бы неделю. Если, конечно, ты не хочешь его своими новостями добить.

— Да что ты знаешь о нем?! Он сильный и выдержит…

— Я знаю о нем больше, чем ты. Поверь. Именно поэтому я тебе хочу сказать — повремени. Все. Сейчас я ухожу. Вымотался…

— Бу-бу-б-б-у?

— Да. На день, да что там, на пару часов позже — и тогда бы все! Никакими молитвами не спасти. Итак пришлось настоящее чудо совершать… И ваши искренние молитвы помогли… Уж больно яд хитрый. Да и везучий он.

— Бу-бу? Бу… — под удаляющееся бормотание Руфус опять потерял сознание.

Руфус поправлялся чрезвычайно медленно и очень тяжело. Если даже за дыхание приходилось выдерживать великую битву с гравитацией, что там говорить о всем остальном? По внутренним ощущениям, только на десятый день с головы сняли повязку, и полумрак сильно резанул по больным глазам. Но остальное тело лежало безжизненной колодой.

Безделье выматывало ужасно. Вместе с различной мрачности мыслями о судьбе спасенных из Империи рабов — его людей, за которых он принял и нес ответственность, забирало существенную часть из и так не великих сил больного. Заметил это и странно, смутно знакомый доктор. Еще одно уверение, что все хорошо не помогло, а вот слова «Чем больше ты всякие непотребности думаешь, тем дольше не увидишь Яви», заставили задуматься. Заняться было откровенно нечем, поэтому Руфус усилием воли выгнал посторонние мысли и сконцентрировался на выздоровлении. Стал аккуратно считать дни болезни, напрягать и расслаблять мышцы, хотя массаж ему делали регулярно, чтобы не было пролежней. И его труды не остались без награды.

На пятнадцатый день случился огромный прорыв — он смог поднять руку! И пусть после он вырубился, даже не почувствовав боли в упавшей на деревянный край постели руки, главное другое! Он мог двигаться! Он не парализован!

На тридцатый день, когда он уже мог сидеть, лекари посчитали, что он достаточно силен для приема посетителей.

Первым пришел Богдан. Был он весь какой-то… серый. Печальный. И поздоровался он совсем нерадостно. Руфус напрягся. Такой видок не предвещал ничего хорошего.

Впрочем, начало разговора немного успокоило больного. Поприветствовав сидящего в кровати, гость для начала пожелал ему скорейшего выздоровления и многих здоровых лет жизни после. После здравицы, потек совершено обычный разговор. Руфуса в первую очередь интересовало, не знает ли Богдан когда его «выпишут», что вообще твориться в мире.

Про освобождение из под лечебного глаза, козак ничего не знал, кроме того, что всем заправляет один молодой волхв под личным патронажем самой великой княжны Ольги. А волхв сказал, что из покоев Руфус выйдет только тогда, когда будет, по его мнению полностью здоров. Пока запертый в четырех стенах размышлял над этими словами, гость уже успел рассказать про свои собственные заключения. Что опять кошевым его не выбрали, несмотря на обильный взнос на общее дело, что дома оказались все живы и здоровы, что боги его уберегли от яда…

На этих словах Руфус опять очнулся и притормозил рассказчика.

— Что-то ты только что сказал? Какой яд?

— Так ведь, отравил тебя подсыл ромейский! Разве не сказывали тебе? — Удивился козак. — И не только тебя…

— То есть? Кого еще? — Напрягся Руфус.

— Ярий…

— Ярий? Но как же?

— Да вот так… — Богдан тяжело вздохнул и отвел взгляд. Стал понятен его грустный вид. Когда родители умирают — горе. Но когда родители хоронят своих детей — это… Это просто невыносимо. Это… Это… Так просто не должно быть! — Знать бы, я бы тогда его там бы оставил, вместе со Скамкелем. У Рима. Глядишь, и прихватил бы с собой на мост попутчиков ромейских…

— Прости…

— Да что уж тут поделаешь. Жаль только, что понапрасну сгинул так. От подлости… Ты только, атаман, не горячись…

— Кто? — от предчувствия Руфус похолодел. — Кто еще?

— Все, кто с тобой тогда пил…

— А кто еще… Нет! — догадался гладиатор. — Алларик? — В ответ бывший кошевой только покачал головой. — Пилус? Сотники?

— Все кто пил, все вмерли. Нету у тебя больше друзей… И войска — тоже нету.

— То есть как? Их тоже? Всех? — напрягся Руфус. — как? Как же так?!… Ромеи напали? Но как, у них же не было не сил, не прохода! Тогда как же…

— Не. Что ты! Охолохни! — испугался Богдан. — Живи и здоровы все!

— Все?

— Да все! Все! Ну кроме тех что вина тогда испил. Остальные в порядке.

— Тогда почем ты говоришь, что нету войска?

— Да вот, князь местный, себя не очень хорошо показал…

— Местный князь, это ведь Лихомир? Великий князь Киевский? А разве он не твой князь тоже?

— Мой — то мой… Но у нас всегда была, как это по-ромейски, широкая автономия…

— Так что же такого учудил с моими людьми великий князь? Он их всех отдал ромеям? Обратил в рабов? Что он сделал?

— Нет, что ты! Как можно? За такое любой в лицо плюнул бы, хоть ты трижды князь! А дружина своя же вызывала бы в поле до тех пор, пока не помер бы он… Просто, пока ты болел тут, люди твои без догляда остались. Да и свободными они считаются. Ни слова тебе своего не сказали, ни грамоту не чиркнули. Вот подсылы княжеские и стали их сманивать…

— И?

— А те рады радешеньки только. Как же… Тем землю без закупа, да малые доли с урожая… Дуван богатый мы взяли, сразу каждому на справное хозяйство хватит… Вот и ушли все. Славили тебя на дорожку, но ушли… Крестьяне! — с презрением добавил Богдан.

— Ну… — Задумался Руфус. С одной стороны, обидно конечно. Он столько для них сделал, а они, неблагодарные, его кинули. С другой стороны, а чего он хотел? Он им не Моисей, чтобы водить их сорок лет. И для своего спасения они сделали ничуть не меньше его. Зато теперь на его шее не висят эти немерянные тысячи мужчин, женщин и детей. А так как Руфус весьма смутно представлял себе, как и чем их кормить, поить и одевать, привыкнув за последние годы думать только о себе… Выгода на лицо, ведь теперь они не его забота. Так что… — Ну… Ну ладно! — И видя недоумевающее лицо собеседника, не смог удержаться и весело рассмеялся.

Богдан сначала слегка обиделся, а потом, видимо согласившись с больным, поддержал его своим басовитым хохотом.

— Ты прав, атаман. Негожие из них станичники, так что же тогда плакать?! Давай лучше выпьем! — И достал фляжку, спрятанную за пазухой от бдительной стражи.

Руфуса передернуло.

— Прости, — козак виновато тряхнул головой и утянул емкость обратно. — Не помыслив я, что не по нраву тебе сейчас…

Руфусу требовалось много информации, поэтому дальнейший разговор скакал как молодой конь из стороны в сторону и коснулся на первый взгляд многих не связанных между собой тем. Беседа могла длиться бы еще долго, если бы не пришел служка и не сказал, что лекарь гневается. Богдан зараз подхватился, поклонился напоследок, и убежал. Впрочем, пищи для размышлений Руфусу он оставил достаточно.

То, что следующий визитер будет далеко не таким простым, как бывший кошевой (хотя что-что, а такая должность по определению не может достаться простаку), Руфус понял по тем приготовлениям, на которые расстарались слуги.

Приблизительно через неделю, утром, но не совсем ранним, двери его покоев распахнулись и внутрь ввалился целый ураган холопов. Его моментально раздели, обтерли ароматными тряпками (хотя и так его мыли всего лишь позавчера), постригли и, что уж совсем невероятно в стране, где бороды — это важнейший атрибут мужественности, побрили! Принесли и как на манекен натянули дорогую одежду. Более того, его впервые пересадили из до бесу надоевшей кровати в кресло, обитое мягкими как пух подушками. Огромный шаг вперед в процессе выхода на волю!