Виктор Кузнецов - Разведчик Николай Кузнецов

• Название: Разведчик Николай Кузнецов
• Автор: Виктор Кузнецов
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1967

Эта книга о бесстрашном партизане-разведчике, Герое Советского Союза Николае Ивановиче Кузнецове, умело действовавшем в годы Великой Отечественной войны в глубоком тылу у немецко-фашистских захватчиков в городах Ровно и Львове.

---

Казалось эсэсовцам, что они подготовили для Гитлера обетованное местечко. Приезжай, дескать, фюрер, садись в берлогу и командуй своим «блицкригом». К твоим услугам две радиостанции, подземный бронированный кабель, плавательный бассейн… и цветочки на клумбах. Все сделано добротно, аккуратно…

И все же тайна «Оборотня» была раскрыта. Советская разведка установила адрес ставки Гитлера, – закончил рассказ наш собеседник. – И конечно же, в этом принял участие Николай Кузнецов!..

Детство Ники

Он родился и вырос в небольшой уральской деревне Зырянке Талицкого района Свердловской области, в семье крестьянина Ивана Павловича Кузнецова.

Раннее детство Никанора[1] (Ники или Никоши, как ласково называли его) проходило радостно и беззаботно.

Мать наша, Анна Петровна – простая крестьянка, по отзывам односельчан, имела доброе сердце и золотые руки. В отношении к окружающим и детям ее отличала большая чуткость, заботливость. Л. В. Кузнецова, дальняя родственница семьи, вспоминает: «Анна Петровна была очень умной женщиной, энергичной и твердой, умело воспитывала детей и обладала каким-то особым даром сближать и роднить всех, кто её окружал. В ее семье всегда был удивительный порядок».

Отец наш, Иван Павлович, в противоположность своему родителю, деду Павлу, который вел замкнутый, затворнический образ жизни, был энергичным, трудолюбивым. Он многое повидал для своего времени. Отслужив семь лет в царской армии, вернулся из Петербурга домой с наградой. За отличную стрельбу командование вручило ему часы и серебряный рубль, к которому разрешалось припаять «ушко» и носить, как медаль, на груди. В армии отец научился читать и писать.

Будучи сам недостаточно грамотным, он понимал значение образования и тянулся ко всему новому. Иван Павлович первым в Зырянке провел опыты: включил в севооборот кормовые травы, стал держать пчел, участвовал в создании кредитного товарищества и потребительского союза.

Когда впервые начали практиковать зяблевую вспашку, он применил этот метод на обработке земли, купил плуг, что облегчило пахоту и повысило культуру земледелия.

Отец и мать любили и уважали друг друга, жили дружно, все спорилось в их руках. В своем хозяйстве они работали не покладая рук, не считаясь с праздниками, не стыдясь осуждения религиозных соседей. Это же трудолюбие и любовь к порядку они прививали и нам, детям.

Получив в наследство старый домик на две комнаты, корову, борону и самодельный плуг-сабан, родители благодаря своему трудолюбию завели лошадей, купили жатку, расширили дом. Правда, на это потребовалось не одно десятилетие.

Наши родители очень уважали сельскую интеллигенцию: дорожили дружбой с учителями, фельдшером. Частым гостем в нашей семье был Иван Алексеевич Жуков, муж племянницы Ивана Павловича. Жуков работал на Ертарском стекольном заводе. Позднее, самостоятельно выучившись лесному делу, он перешел на должность лесничего в Шадринский уезд. Общение с Жуковым принесло в нашу семью новые стремления и чаяния. Жуков первым посоветовал отдать старшую сестру Гасю учиться в Камышловскую женскую гимназию, чтобы она могла впоследствии стать сельской учительницей.

В своих задушевных разговорах с И. А. Жуковым наш отец неоднократно высказывал заветную мечту дать образование всем детям. По мере своих сил он добился своей цели. Сначала дочери, Агафья и Лидия, пошли учиться, потом Ника и Виктор.

Агафья до революции 1917 года успела закончить 6 классов женской гимназии в Камышлове. С 1920 года она работала учительницей в родной Зырянке, в соседних деревнях, в Уватском районе Тюменской области. В настоящее время живет с дочерью в Тобольске.

Лидия в 1922 году окончила Балаирскую пятилетнюю школу. Продолжить образование не удалось. До 1928 года она трудилась в хозяйстве семьи. Потом закончила курсы машинописи в Тюмени, работала секретарем в сельсовете, а позже – по специальности машинистки.

Ника рос крепким, здоровым сероглазым мальчишкой. Развивался не по годам быстро, был любознателен. Уже в шестилетнем возрасте он с помощью старших сестер выучился читать и писать.

Нам, родным, на всю жизнь запомнились зимние вечера детских лет. Зимой работ в крестьянском хозяйстве значительно меньше, нежели во время весеннего сева, в сенокос или страдную пору уборки. Поэтому вечерами, когда синие сумерки обволакивали деревенскую улицу и в окна начинала заглядывать луна, дети собирались у печки, в которой потрескивали дрова и, полыхало жаркое пламя. Отец рассказывал о похождениях русского богатыря Ильи Муромца, о бесстрашии Евпатия Коловрата и матроса Кошки – все то, что ему было известно из народных преданий, о чем узнал в армии. Ника слушал, затаив дыхание. Потом в доме появились книги Гаси. И если раньше дети с восторгом слушали рассказы отца, то теперь с неменьшим интересом сам Иван Павлович прислушивался к чтению старшей Дочери о битве на поле Куликовом, о геройских защитниках Севастополя.

Ника отличался хорошей памятью, легко заучивал длинные стихотворения и любил их декламировать в кругу родных и знакомых. Особенно ему нравились героические стихи, воспевающие трудовые дела и ратные подвиги русского народа: «Смерть Сусанина», «Бородино» и другие.

Само время до предела обострило патриотическое чувство старого солдата Ивана Кузнецова – на западе русская армия сражалась с германскими полчищами. В редкие вечерние часы отдыха, когда к нам приходили соседи, отец любил слушать, как его шестилетний сын с гордым вызовом как бы отвечал врагам словами Ивана Сусанина:

– Предателя мнили найти вы во мне? —
Их нет и не будет на русской земле!

Отец слушал Нику, и глаза его лучились гордостью, счастьем…

Как вспоминает житель соседней деревни Рухловой Георгий Алексеевич Чудинов, в праздничные дни в доме Кузнецовых нередко можно было видеть такие сценки: стоит на стуле маленький Ника и звонким голосом декламирует лермонтовское «Бородино» или «Братьев-разбойников» Пушкина…

Революция на Урале проходила в ожесточенной классовой борьбе. Не успела установиться Советская власть, как во многих районах вспыхнули контрреволюционные выступления кулачества и буржуазии. В середине ноября 1917 года поднял мятеж атаман Дутов, а в мае 1918 года началось контрреволюционное, восстание Чехословацкого корпуса.

Белогвардейцам и интервентам, несмотря на ожесточенное сопротивление рабочих и беднейшего крестьянства, удалось захватить весь Урал. В Екатеринбурге было создано контрреволюционное «Уральское областное правительство», а позднее, в ноябре 1918 года, установлена колчаковская диктатура.

Эти грозные события задели даже самые отдаленные деревни Зауралья. Летом 1918 года в соседнем с Зырянкой селе Балаир по доносу местных кулаков карательный отряд белоказаков порубил шестерых сельских активистов, боровшихся за установление Советской власти в деревне. Среди погибших был муж нашей тети со стороны матери Иосиф Васильевич Дерябин.

В тот день Ника вместе с матерью навестил свою овдовевшую тетю. Он видел, как безутешно рыдали убитые горем пострадавшие семьи. Видел, как опускали в братскую могилу тела зарубленных. Среди них был и дядя Иосиф. Никоша помнил его молодого, кряжистого, словно кедр, веселого шутника. И вот дяди Оси не стало.

– За что?! – звенит над могилой стенающий, хватающий за сердце крик. Причитают женщины, ревут осиротевшие детишки, вереницами облепившие своих матерей.

– Изверги! Супостаты! Не будет вам прощения! – голосит тетя, обращаясь в пространство к невидимым врагам, и бессильно падает на могильный холм.

Слезы жалости и гнева градом катятся по щекам Никоши, сухой комок подкатывает к горлу, становится трудно дышать…

То был первый урок жизни, оставивший в сердце Ники Кузнецова неизгладимый след.

Осенью беспокойного восемнадцатого года Ника начал учиться в Зырянской, начальной школе. Мальчик сразу обнаружил способности к учебе и привлек внимание учителей своей старательностью, опрятностью и необычным прилежанием.

Наша родственница Л. В. Кузнецова вспоминает: «Приехала я в Зырянку к мужу в 1918 году. Присмотрелась к деревенским ребятишкам. Мне как-то сразу очень понравились дети Ивана Павловича и Анны Петровны. Жили мы тогда через один дом от них, и нельзя было не заметить, как умно ребята вели себя среди взрослых. Ника учился в первом классе. Ходил он в школу серьезный, подтянутый. А придет домой после учебы, поест и за работу: то с крыльца сметет, то во дворе уберет, то снег отбросит, коней сгоняет на водопой. В страдную пору сенокоса и уборки урожая Ника работал вместе со взрослыми».

Летом девятнадцатого года тревожные слухи взволновали жителей Камышловского уезда. Их привезли беженцы. Барыньки, купеческие дочки, бросившие в центре России свое «добро», рассказывали об ужасах, которые несут красные, большевики.