Константин Богуцкий - Гермес Трисмегист и герметическая традиция Востока и Запада

• Название: Гермес Трисмегист и герметическая традиция Востока и Запада
• Автор: Константин Богуцкий
• Жанр: Религиоведение

Предлагаемая читателю книга является самым полным на сегодняшний день критическим изданием текстов легендарного Гермеса Трисмегиста - основателя герметизма и науки древнего Египта. Помимо традиционно включаемых в подобные сборники текстов в данное издание входят "Страсбургская космогония", тексты, касающиеся египетского бога Тота до его отождествления с Гермесом и некоторые сочинения "низкого герметизма", приписываемые самому Гермесу Трисмегисту: "Изумрудная Скрижаль", "Трутина Гермеса", фрагменты "Медицинской астрологии", "Койранид" и "Ста афоризмов", а также раздел, включающий работы крупнейших исследователей герметической традиции.

---

Итак, бог есть монада, а не троица; мир создан им, но создан из материи, а материя - злая; бог - добро и источник блага, мир - обитель зла. Эту мысль мы встречаем уже в пемандровой космогонии: даже от планетных богов, созданных из огня, Человек заразился пороками, еще прежде чем подпасть под власть Природы нижних стихий. Весь трактат № 6 посвящен развитию мысли, что "благо только в боге, а кроме его нигде". Бог, мир, человек - такова новая герметическая троица. Бог безусловно благ; мир - безусловно зол; человек, исходящий от обоих,- и благ и зол. С богом он общается путем разума (nus) и мышления (noesis), с миром - посредством чувствования (aisthesis); к богу его ведут посланцы бога, которые либо отождествляются с воплощенными в человеке частями божественного разума ("Пемандр"), либо представляются его вестниками ("Чаша"); к миру - "карающие демоны", исходящие от мира. Если человек сумел отрешиться от чувствований и отдать себя разуму, то он восходит к "огдоаде", т. е. надпланетной сфере, и воссоединяется с божеством; это его "возрождение" (трактат 13, "Тайная речь на горе"). Если же он отдает себя чувствованиям, то его душа остается на земле, переселяясь все в новые человеческие тела человеческие, но не звериные: "никакое другое тело не может вместить человеческую душу, да и нечестиво, чтобы человеческая душа пала в тело бессловесной твари: таков закон бога, чтобы сохранить человеческую душу от такого позора" (трактат 10, "Ключ"). Но кто совершает в человеке это возрождение? Это - "сын божий, он же и человек, по воле бога", отвечает "тайная речь". Разумеется, по-видимому, Гермес; но читатель видит, до какой степени прав был Василий Великий, утверждая, что "дьявол - вор".

Все это звучит довольно последовательно, но на практике колебания были неизбежны; упразднение Разума-Демиурга оставило после себя пробел, который многими ощущался как таковой. И вот, одни пытаются устранить причину, вызвавшую это упразднение, другим толкованием исконной герметической троицы. Логос - сын Разума (второго, Демиурга). А Разум чей сын? "Воли",- отвечают они. Итак, первый бог есть Воля. Но эта замечательная мысль, заменившая античный примат разума приматом воли и как бы предварившая величественную концепцию Шопенгауэра, только мелькает в герметической литературе ("Ключ"); она еще не имела почвы в мышлении человечества. Другой, очевидно, под влиянием гностических учений, вводит как непосредственного творца мира Эон (тр. II, "Разум к Гермесу"); третий - взятого из эллинизованной египетской религии Доброго Демона (тр. 12), который стал, таким образом, божественным дедом Гермеса. Но все эти вымыслы были эфемерны: об отрицательном к ним отношении серьезных герметистов свидетельствует тр. 14-й, энергично отстаивающий строгий дуализм творца и творения: "следует отрешиться от многословия и суесловия и признать только эти два начала, созидаемого и создающего; ни среднего, ни третьего к ним нет. О чем бы ты ни размышлял и что бы ни слышал, помни об этих двух началах и знай, что в них заключается все".

Таков герметический дуализм; перейдем, однако, и к пантеистическому течению. Тут прежде всего надо помнить, что герметический пантеизм, подобно стоическому, не был очень строг: он ведь (согласно старинному уравнению Гермес = Космос) отождествлял мир не с первым, а лишь со вторым богом. "Господин и творец всего сущего, которого мы называем богом, создал второго бога, видимого и ощутимого… Создав это единственное существо, занимающее первое место среди созданий и второе после него, он нашел его прекрасным и полным всяких благ и полюбил его как часть своего божества. Итак, чтобы ему быть и велику, и благу, он пожелал, чтобы был другой, способный созерцать это его творение, и сотворил человека, как отражение своего разума и слова" (Асклепий, гл. 8). Это - та же троица, что и у позднейших дуалистов, но с одним крупным различием: бог, мир и человек - все трое божественны. "Бог первое существо; мир - второе существо и первое изменяющееся; человек - второе изменяющееся и первое смертное" ("Ключ"). "Бог - бессмертный человек, человек - смертный бог" (там же и тр. 12).

Все это выходило довольно изящно; затруднителен был, однако, при указанных условиях ответ на вопрос, откуда произошло зло. Именно легкость ответа на этот вопрос составляла силу дуалистов: благо от бога, зло - от мира. Но раз мир был божествен, то злым он быть не мог; и действительно, благость мира - основной догмат пантеистов, как читатель мог усмотреть из приведенных слов автора "Асклепия". Прекрасно; но зло-то все-таки есть; откуда же оно взялось? Оно, отвечает автор 14-го трактата, возникло само собою, как ржавчина на металле, как грязь на теле: не кузнец же делает ржавчину, не родители родят грязь. Понятно, что этот наивный ответ никого не удовлетворил; пришлось прибегнуть к другим изворотам. Уже автор трактата об Эоне (№ 11) с этою целью, по-видимому, отделяет мир от земли; опираясь на это отделение, автор пантеистического трактата № 9 ("О мышлении и чувствовании") признает "зло в земле, а не в мире, как некогда, кощунствуя, скажут некоторые", - явная полемика с дуалистическим трактатом № 6: будущее время - "скажут" - объясняется тем, что трактат влагается в уста древнему Гермесу. Особенно удовлетворительным, понятно, и это решение признать нельзя; было предложено третье. Зло было приурочено к человеку: конечно, для этого нужно было разорвать непосредственную связь между ним и богом. Вопреки формуле "Асклепия", было предположено, что человек не был создан богом: сыном бога был мир, сыном мира - человек (трактаты 9 и 10). Бог благ, человек зол; что касается мира, то он, занимая среднее положение, по необходимости должен был оказаться нейтральным, "не благим, не злым" ("Ключ"). Но что же он тогда? Тут, наконец, греческая мысль познала себя и ответила: "он прекрасен, но не благ и не зол" ("Ключ"). Подхватила эту мысль полупантеистическая "Дева Мира" в своей поэтической космогонии: "Бог улыбнулся и своей улыбкой создал прекрасную Природу". Ее дальнейшее развитие мы имеем в недавно найденном герметическом гимне (изд. Dieterich. Abraxas, 1891): бог смеется семикратно и каждый раз своим смехом создает начало или божество природы; но в седьмой раз "бог засмеялся и, среди смеха, вздохнул, и пролил слезу: возникла человеческая Душа".

Конечно, мы не можем поручиться, что найденное автором "Ключа" решение - поистине "ключ" загадки - стало общепринятым догматом в пантеистическом герметизме; но кто желал быть последовательным, тот должен был его признать и заодно преобразовать и другие части герметического учения. У дуалиста человек, происходя и от бога, и от мира, общается с первым путем мышления (noesis), со вторым - путем чувствования или ощущения (aisthesis); пантеисты вначале не прочь были удержать это столь удобопонятное определение (тр. 8); но со временем спохватились (тр. 9): ведь это значило бы, что бог лишен ощущения, а мир - разума, а этого допустить нельзя: "неправда, будто бог, как это утверждают некоторые, лишен разума и ощущения, - чрезмерное благочестие заставляет их кощунствовать". А если так, то неправда и то, что отрешение от ощущений приблизит нас к богу; тот аскетизм, который был существенной частью дуалистического герметизма, теряет свое право на существование в его пантеистической ветви. И здесь души, воплощаясь, проходят через планетные сферы, но не пороками они от них заражаются. "Солнце сказало: "Я дам им больше света". Луна обещала озарить следующую за Солнцем колею и напомнила, что она уже родила Страх, и Молчание, и Сон, и Память, которой предстояло стать для них столь полезной (?). Марс сознался, что у него уже есть дети Соревнование, Гнев и Распря. Юпитер сказал: "Чтобы грядущее племя не враждовало постоянно, я произвел ему Счастье, и Надежду, и Мир". Сатурн объявил, что он стал уже отцом Правды и Необходимости. Венера не заставила себя ждать и сказала: "А я к ним приставлю Желание, и Наслаждение, и Смех, чтобы родственные нам души, подверженные тяжкому приговору, не были чрезмерно наказаны". И бог более всего обрадовался этим словам Венеры. А я, - сказал Меркурий (Гермес),- сделаю природу людей ловкой и подарю им Мудрость, и Здравомыслие, и Убеждение, и Истину" ("Дева Мира"). Как видно, не аскетическим представляет себе автор желательный для человека путь жизни; что же касается специально закона Венеры, то он прямо обязателен для человека. Прошу сравнить злорадствующую пантеистическую вставку в строго дуалистическом трактате № 2; придираясь к словам трактатиста, что бог есть отец, автор вставки продолжает: "Поэтому деторождение - самое серьезное и в то же время самое благочестивое старание в жизни для здравомыслящих людей; и величайшее несчастье и нечестье - бездетным оставить жизнь. Такой человек после смерти наказуется демонами; наказание же состоит в следующем: душа бездетного определяется в тело, не имеющее природы ни мужчины, ни женщины, что проклято под солнцем. Поэтому, Асклепий, не поздравляй бездетных, а напротив, соболезнуй им, зная, какое их ждет наказание". Еще недвусмысленнее выражается автор "Асклепия" (гл. 20 сл.): "Гермес. Вот, Асклепий, почему и каким образом все вещи бывают обоего пола. - Аскл. Не исключая и бога, о Трижды-Величайший? - Герм. Ни бога, Асклепий, ни какого бы то ни было одушевленного или неодушевленного существа. Немыслимо ведь, чтобы что-либо из сущего было неплодно; отними плодовитость у чего-либо из сущего - и ему невозможно будет быть вечным… Оба пола полны зиждительной силы, и их соединение, или, говоря правильнее, единство не поддается пониманию; его ты можешь по праву назвать либо Купидоном, либо Венерой, либо тем и другим именем. И если ум может воспринять что-либо еще более истинное и очевидное, чем сама истина, так это - таинство рождения, которое тот бог всей природы присвоил на все времена всем существам и в которое он вселил величайшую нежность, веселье, отраду, желание и божественную любовь. И я счел бы нужным развить силу и властность этого таинства, если бы она не была известна каждому по наблюдению самого себя. Но достаточно обратить внимание на один тот миг, когда, в силу крайнего возбуждения, одна природа в другую вливает живительное начало, а другая с жадностью его поглощает и внедряет в себя, - как тогда, вследствие взаимного смешения, женщина получает силу мужчины, мужчина слабеет в женственной истоме. Действие же этого столь нежного и нужного таинства потому совершается сокровенно, чтобы божественности той и другой природы при совокуплении полов не пришлось краснеть от насмешек профанов, а тем более - нечестивцев". - Не правда ли, как далеки мы от тех прежних жестких и строгих слов дуалистического откровения: да познает мыслящий человек самого себя, что он бессмертен, и что причина смерти - любовь! Положительно, остался только шаг до кощунственной вставки в тр. 15 (§ 16): "не любовь, а логос - тот, кто блуждает и заставляет блуждать".